Парабеллум (СИ) - Владимиров Денис - Страница 1

Парабеллум

Денис Владимиров

Глава 1. Он убил Шушу!

Ломая густые придорожные кусты, справа темной громадой резко вынесся БТР-70, перерезая мне дорогу. Я вдавил тормоз до отказа, выворачивая влево до упора руль. На миг показалось, что вот-вот «Фораннер» завалится на бок. Столкновения избежал чудом, но так приложился о баранку лицом, едва сознание не потерял. И кровь из носа брызнула. Еще несколько секунд пытался сориентироваться, где и что, тряся зачем-то головой.

Неизвестным этого времени хватило.

Брызнуло от сильного удара боковое стекло на водительской двери, оно еще не успело рассыпаться мелкими осколками по салону, как в лицо прилетела влажная холодная струя, словно от дезодоранта. Резануло глаза, затем лютая стужа в какое-то мгновение пронеслась по всему телу, проморозила и приморозила к месту.

И все.

Дальше, будто деревянный, только грузи.

Собственно это и проделали мои неведомые… как их называть? Похитители? Бандиты? Муры? Кто это, мать его так?! На бронетранспортере никаких опознавательных знаков не разглядел, значит, не княжеская дружина. И не Постигающие — кельтского креста тоже не заметил. Друзья Третьяка? А может Гранита?

Меня в мгновение выдернули из машины, схватили под руки и потащили куда-то. Я не мог пошевелиться, но зато все прекрасно чувствовал, волочащимися по асфальту ногами. Каждую долбанную выбоину, камень, палку – все-все. И боль сейчас ощущалась острее — любой тычок обжигал, куда тому паяльнику. Хорошо продолжалось это недолго.

Вновь рыкнул БТР.

Бросили меня на влажную траву, точнее, просто перестали поддерживать, а я упал лицом вперед. Перед закрытыми глазами все плыло. Голова кругом, вроде бы и соображать можешь, и все чувствуешь, но как тот еж в тумане. Только осталось проорать, лошадкааа! Мать их так, кто вы лошади страшные?!

А потом резкая вспышка боли в ребрах, еще и еще!

– Это, сука, тебе за Шушу! — верещал тонкий женский голос.

Какой Шуша?! Какой к херам Шуша?!

Девка же заходилась в истеричном:

– Мразь, какая же ты мразь! Ничтожество… Урод! Ублюдок! Тварь!

…Расцветающие в туманном мареве искры завораживали. Желтые, зеленые, красные, оранжевые, переливающиеся, трехмерные, голографические, плавно летающие и дико мельтешащие, близкие и далекие, но манящие, мои, родные…

И звон в ушах. Тонкий-тонкий.

Вот за что не люблю, когда в ухо прилетает – всегда так.

…и всхлипы…

Не мои.

– Спокойно, Кнопка, он наш! — остановил расправу мужской баритон.

«Ваш»?! Мать вашу, я «ваш»? Как хорошо! Это просто прекрасно и превосходно, потому что боюсь даже представить себя на месте чужого!

Словно мой мысленный вопрос услышала баба, взвизгнула, как циркулярной пилой по нервам резанула или шаркнула напильником по зубам:

— Да?!… Наш?! Наш?! Этот урод? Это животное?!… Надо было убить его еще тогда! Я говорила! Говорила?! Говорила?!

Снова плач. Сдавленная засопливленная ругань.

Да. Здесь меня любили. Мысли какие-то отвлеченные, приправленные злостью, но… И все-таки, какой к хренам Шуша? Рейдер? И кто из них? Очень, очень много я уже всяких «шуш» зашушил, всех сразу и не вспомню.

Мои мысли перебил все тот же голос.

– Запомни, девочка, Улей пусть и не наш Господь, но пути его тоже нам неведомы! Это истина! И истина с большой буквы! У тех, кому не дано, тот долго Знаки не носит. Не задерживаются. Тяжелое это бремя. Ответственное. Потому он наш, пусть даже сам пока и не осознает в полной мере. И прекращай истерику. Шуша же… Соболезную твой утрате, но цель важнее и Шуши, и тебя, и меня, и даже всех нас вместе. Мы пыль, тлен, прах. Так было, есть и так будет.

Это ж надо так с головой рассориться! Проповедник?! Сектанты?!

И тут рывком кто-то меня перевернул лицом вверх, затем что-то укололо в шею. Секунда, а потом ноздри обожгло едким и густым нашатырным духом. Мир резко и разом вновь обрел краски, расцвел всеми оттенками вечера. И чувствительность вернулась, как выключателем щелкнули. Только привкус во рту железа остался.

Медленно сел на пятую точку, ожидая вспышек боли, и недоумевая, их не было от слова «совсем». Будто не я врезался головой в руль, потом не меня тащили, пинали по ребрам и голове. Смотрел я сейчас вполне ясным взором на дорогу, которая оказалась в каких-то десяти метрах, где с открытой передней дверью стоял мой джип. Накренился немного, бедняга. От него в нашу сторону шел невысокий крепыш, в руках сжимая мою трофейную разгрузку и автомат. Только я начал поворачивать голову влево, как кто-то позади наградил оплеухой:

— Ты башней-то не верти! И глаза в пол! В пол я сказал! Сиди ровно!…

-- Дум-Дум, я разве неясно выразился? Еще его пальцем тронете, я эти пальцы отрежу, – перебил того неведомый пока командир.

Сказал просто, буднично, без всякой угрозы в голосе. Озвучил последующие действия. Но что-то было в этом голосе такое – не возникало ни одного сомнения, что он так и сделает. Отрежет. И возможно по локти.

– Встать можно? – спросил я, ни к кому конкретно не обращаясь, решив ковать железо, пока горячо.

– Да, Люгер, можешь и встать. Только не нужно совершать необдуманных действий, – разрешил все тот же властный голос, – И за оружие не хватайся. Мы тебе зла не причиним. И от тебя его не ждем, поэтому и оставили. Мое слово тому порука. Постоим, поговорим, посмотрим, а потом разъедемся по своим делам. Тебе тоже пока никуда нельзя, спасли, считай. Дальше через три километра две стаи. Небольшие, но тебе бы хватило. Еще минут сорок будут там. Пока не разбредутся. За твоими коллегами увязались.

Я, молча, медленно поднялся, аккуратно без резких движений, ощупывая кобуру. Хотя зачем? Итак тяжесть ПММа отлично чувствовалась. Не соврал неизвестный.

БТР стоял справа в каких-то трех метрах. Возле него хрупкая тоненькая девчонка лет шестнадцати – семнадцати. Толстые джинсы с карманами по бокам, на ногах «Гринды», темная короткая куртка с капюшоном. За плечами рюкзачок и какой-то маленький автомат в обвесе. Кепка, из-под которой выбивалась черная прядь. А глаза большие, зареванные, глупые-глупые, как практически у всех подростков, которые почти сформировались в девушек, но, по сути, пока еще оставались детьми. На меня та смотрела с плохо скрываемой ненавистью. Ясно. Кнопка. Я убил Шушу. А ребенок очень злой.

Рядом так и продолжал стоять, напружинившись, наградивший меня оплеухой здоровяк, или скорее толстяк, судя по объемному пузу, минимум на кегу с добрым пивом. Глядя на него, возникало ощущение, что мужик отнюдь не слабый жирдяй, а по-своему могуч. Опять же вытащил он меня из джипа, как кутенка. Упакован отлично, пусть и не по лучшей острожной моде, но новенький НАТОвский камуфляж, берцы, каска, наколенники и налокотники, РПСка, подсумки, набитые магазинами и гранатами. На ремне кобура с «Глоком» и здоровенный тесак. За плечами AR-15, в полном обвесе с глушителем.

Командир этого отряда и обладатель баритона – высокий и жилистый мужчина, за сорок, лицо узкое, хищное, нос крючковатый, голова лысая под ноль, серо-голубые глаза смотрели пронизывающе. Одет и вооружен так же, как и толстяк.

– Извини за такой прием, по-другому остановить тебя без эксцессов не имелось возможности. Моя вина, но вынужден был присоединиться позже, когда на тебе вымещала ненависть наша маленькая спутница. И я отдам этот долг. Почему мы действовали так? – задал он сам себе вопрос, – Ты нас не знал, учитывая твой характер, мог отреагировать непредсказуемо. Могли и упустить тебя, а это пока недопустимо. И все могло закончиться жертвами с обеих сторон и кровью. Ни тебе, ни нам этого не нужно. Чуть позже расскажу, зачем ты понадобился, а пока представлюсь. Итак, я – Дрек, – протянул тот ладонь.

Я, чуть подумав, пожал. Посмотрим на аргументы, всегда можно высказать «фе» и не только руками. Но меня пока интересовал вопрос, кто они такие?