Без права выбора (СИ) - Коуст Дора - Страница 11

– Оставьте. Все хорошо. Готовьте черное платье сейчас и красное с золотом к вечеру.

– Черное? Но ведь это же…

– Да, Краила. Это утро я проведу в трауре. В трауре по своей свободе. И пусть меня осудят, пусть сплетницы болтают злыми языками, но решения своего я не изменю, как и не поменяет король своего мнения о помолвке! Кстати, а который час?

– Так девять, Ваше Высочество. Пора отправляться на завтрак.

– Неси платье. И ажурный платок в тон.

– Да вы совсем обезумили, Ваше Высочество! Не губите себя! Король разгневается!

– Мне плевать, что сделает Король!

***

     Завтрак проходил в спокойной обстановке. Слуги прислуживали господам, которые вели беседы о политике, и дамам, что щебетали о вечернем бале в честь помолвки принцессы и Младшего Принца Бетафа.

– Ваше Величество! А, правда, что скоро и мы сможем в знак дружбы заключать браки со знатными господами Бетафского Королевства? – задала интересующий вопрос одна из фрейлин королевы, теребя в руках надушенный платочек.

– Все верно, моя дорогая. Все верно. Но я бы на вашем месте не радовалась раньше времени, потому как и знатные дамы Бетафа получат разрешение на заключение брака с нашими господами. И если кто из вас присмотрел для себя графа или герцога из нашего королевства в супруги, поторопитесь, иначе ваше место может занять маркиза или баронесса Бетафского.

     Королева не притронулась к еде, да и предпочитала на нее не смотреть вовсе, потому как дурнота, сопровождающаяся трудным кашлем, снова настигла ее, как обычно это бывало в дни, когда наступало халие, с ее дождями и холодными ветрами. Совсем скоро корявые стволы деревьев оголятся, осыпая землю вокруг желтыми, красными и оранжевыми листьями в преддверии вилие. По ночам уже холодало, но днем солнышко грело каменные стены замка, дополняя тепло от отопительных котлов и каминов.

– Возможно, я бы хотела видеть своим супругом Графа либ Матье… – томно вздыхая, мечтательно проговорила фрейлина.

     Упомянутый выше граф, к слову, сидел недалеко от королевской четы и гостей и отчетливо расслышал слова едва уловимо покрасневшей девушки, которая беззастенчиво стреляла глазками, будто бы призывая юношу к действиям. Закашлявшись, Эрук либ Матье залпом осушил вино из бокала, что разместился рядом с его тарелкой, и это немного помогло ему прийти в себя.

– Не отчаивайся, друг. Как только появится новый молодой барон или виконт, они обязательно о тебе забудут. – Маркиз либ Энвас похлопал друга по плечу в приободряющем жесте. – Вот помню, когда Герцога либ Нукес призвали ко двору, абсолютно все фрейлины устроили на него охоту, и поверь, доставалось ему намного больше, чем тебе. Что они только не делали, даже в покои к нему пробирались. Мол, опозорил, дескать – жениться бы надо. Но ничего! Как только появился Барон либ Дуен, сразу же перестали докучать…

– Мне кажется, я больше не выдержу и минуты… – пожаловался Граф либ Матье.

– Время все унесет, и ты еще будешь смеяться, рассказывая о своих приключениях внукам!

– Дожить бы! Иногда меня посещает желание попроситься на военную службу к королю, лишь бы не участвовать в дворцовых интригах.

– Ты сам прекрасно знаешь, что временно отстранен по состоянию здоровья. Кстати, как твоя рука? – Маркиз либ Эванс жестом подозвал слугу, чтобы тот наполнил бокалы.

– Заживает. Но пальцы поддаются управлению с трудом. Все же выстрел Ее Высочества задел связки.

– Меткости Ее Высочеству не занимать. Но вы с вашим другом сами виноваты, пригласив даму, не держащую ни разу оружие в руках, на стрельбище, пусть и импровизированное. А вот кста-ти и она… – Маркиз ошеломленно смотрел в раскрытые слугами створки дверей, пытаясь понять, что за новую шутку придумала принцесса.

     Ее черное одеяние резко контрастировало со светлой столовой и утренними нарядами дам, которые, в отличие от Алексии, оделись согласно этикету. Лицо короля побагровело, в то время как королева стала еще бледнее, явственно собираясь упасть в обморок.

– Кто-то умер во дворце? Я вас спрашиваю, дочь моя! – слова давались Итону лит Нерп с трудом, выскальзывая из-под сжатых с силой зубов.

      Хоть на завтраках, по обыкновению, и присутствовал узкий круг лиц, приближенных к королевской семье, сегодня в честь гостей, видимо, отошли от положенных правил, пригласив значительно больше дам и господ.

– Вы и так знаете, по какой причине я несу траур, Ваше Величество! – спокойно проговорила Принцесса, с упорством глядя прямо в глаза королю.

– Не ведаем!

– Жаль…

– Так поделитесь, Ваше Высочество, что заставило вас пренебречь правилами этикета? Да еще и опоздать к назначенному времени?!

– Прощалась, Ваше Величество…

– И с кем же, если не секрет?

     Придворные и гости примолкли, боясь быть затянутыми в пикировку меж королевскими особами, и не издавали ни звука, будто и не присутствовали при позорном разговоре.

– Со своей свободой! – произнесла она громко, отчаянно, словно кричала о помощи, которую никогда не получит. – По ней же и траур, Ваше Величество.

– Что же, тогда не будем вас задерживать, дочь моя. У нас сегодня, в отличие от вас, праздник! Горюйте в своих покоях хоть до самого вечера. Но поутру завтрашнего дня будьте готовы к изменениям в вашей жизни!

     Не прощаясь, Алексия развернулась и чинно и горделиво удалилась из столовой, в которую толком и не вошла. Пройдя с десяток шагов по коридору, она не смогла больше сдерживать победной, кровожадной улыбки, выползающей, словно змея из своего гнезда – медленно и предвкушающее. Только глаза ее вдруг дико заболели, будто в них насыпали песка, и она зажмурилась, не позволяя горестным слезам вырваться наружу.

     В конце коридора ее ожидала старшая фрейлина. Она присела в реверансе, вновь кланяясь своей принцессе.

– Все получилось, Ваше Высочество?

– Как нельзя лучше! Вы распорядились о завтраке, Краила? – тон ее голоса был деловым, будто и не было минутной слабости.

– Да, Ваше Высочество. Должны были уже подать в покои.

– Замечательно! Определенно, сегодня замечательный день! – она чуть поддерживала юбки, поднимаясь вверх по лестницам.

***

     Александр проснулся с разбитой головой, словно тысячи колоколов всю ночь звенели рядом с ним, отдаваясь набатом в каждой клеточке тела. Открыв глаза, он тут же повернулся, чтобы понять, не приснилось ли ему ночное безумие. Вторая сторона кровати оказалась примятой, но сестры уже не было. Оглянувшись по сторонам подобно вору, он перевернулся и зарылся лицом в подушку, но тут же отпрянул, ощутив кожей влажность ткани. Наследный Принц сразу понял, что Алексия плакала, а он и не слышал, пребывая в кошмарах, которые и не запомнились поутру.

     Сердце щемило от боли, от жалости, но не понять, к себе или к сестре, а то и к их общей трагедии. Подушка пахла ею – восхитительно, бесподобно, навевая воспоминания о вчерашней ночи. Он одновременно сожалел и радовался тому, что остановился, и этот сумбур сопутствовал еще большей мигрени.

     Попытавшись снять головную боль своей силой, он понял, что не в состоянии сделать и это. Умывшись и приведя себя в приличествующий вид, Наследник Интара спустился к завтраку, где встретился с большим количеством сотрапезников, чем обычно. Гости из Бетафа также присутствовали в столовой, но у Александра не было ни сил, ни желаний вести с ними светские беседы. Как кстати пришелся отец, заведший речь о политике королевств, тем самым спасая Его Высочество от участия в диалоге с Наследным Принцем Регоном лит Бион.

     Получасом позднее в столовую вошла запоздавшая сестра. Увидев ее внешний вид, Алекс обомлел и не нашелся, что сказать. Так же, как и придворные, он молча слушал не входящий ни в какие рамки диалог отца и Алексии, пытаясь принять собственное бессилие в сложившейся ситуации.

     Когда отгремело последнее слово, он хотел было подняться из-за стола, чтобы нагнать сестру, но тут же сник под гневным взглядом отца. Ему не хотелось ругаться и выяснять отношения при посторонних, тем более при гостях. Приглашенные к завтраку кумушки и так мотали на ус все сказанное, чтобы потом в мельчайших подробностях рассказать своим подругам новую сплетню да разнести по королевству.