Драконий отбор, или Пари на снежного (СИ) - Геярова Ная - Страница 27

Главарь койотов принюхался, пристально глядя на нас. Верхняя губа его приподнялась, обнажая белые зубы. Рычание, предваряющее прыжок, пронеслось по каньону и вернулось откуда — то издалека гулом рванувшейся с вершин лавины. Камилла отчаянно завизжала. Халл развернулся, прикрывая меня своим телом. Я с ужасом уткнулась ему в грудь. Он успел обнять меня и прижать к себе.

В последнюю секунду, уже видя прыгнувшего на нас зверя, я с тоской подумала:

«Жаль, как жаль, что я не с Аррширом! Все бы решилось по — другому».

Глава 17

Арршир

«Гребаные парящие! Бесит! Выводит из себя. Даже стылый воздух Лармора уже не успокаивает! Скажите мне, какого дохлого парящего Ташу понесло в северный каньон одну? Убью! Обращу в ледовую статую… Или нет! Буду наказывать! Жестко! Мучительно! Пока не начнет стонать и умолять… — От последней мысли потеплело в груди и живот начало тянуть. — Точно, накажу мерзавку! За непослушание, дурость и бабью блажь. А еще объясню, к кому нужно обращаться в случаях, подобных этому, вместо того чтоб свою голову подставлять… И только посмей погибнуть! Накажу прямо в эйре…»

Огромные крылья несли вперед. Вьюга рычала, кидала снегом, словно злясь на мой героический порыв. Я хорошо знал эти горы. Каньон всегда был добр ко мне. Но не сегодня…

Сердце билось тяжело и напряженно. Напрасно я всматривался в заснеженную даль, напрягал драконье зрение до головокружения. Не было видно ни проблесковых маячков, ни какого — либо намека на эйр Таши.

Я летел. Глотая хищной пастью снег и холод. До сего момента они всегда успокаивали. Сейчас же что — то тоскливое было в обжигающем небо льде. И мороз казался не родным, а злым и безжалостным, готовым отобрать то ценное, что я вдруг приобрел.

Я злился и не мог найти успокоения. Кожа покрывалась ознобом — у меня, высшего парящего, снежного дракона!

Старался не думать о худшем.

Не выходило.

Перед взором вставала Таша. Бледная… Нет не так. Белая от сковавшего ее инея. У меня аж пасть свело от такой картинки.

«Нет! Девочка моя глупая, ты не можешь замерзнуть… Ты…»

Ветер ударил в морду, принеся с собой звериный запах. Снежные койоты вышли на охоту. Но не они заставили мой загривок встать дыбом. Вместе с запахом снежных клыкастых ветер принес едва уловимый аромат духов… Холодный… Знакомый. Мои зубы клацнули от понимания происходящего.

Резкий вираж и крутое пике со сложенными крыльями. Камнем вниз, разрывая бурю и снежную мглу.

Одновременно с донесшимся до слуха хищным рыком стылый воздух разорвал одуряющий женский визг, а следом сдавленный вскрик.

Пурга передо мной расступилась, и я увидел ее. Свою кареглазку. Всего одного мгновения хватило, чтобы оценить ситуацию.

Таша…

Не одна…

В объятиях… мужчины!

И девушка чуть поодаль… Растерянная и испуганная. Ее я оценил только мельком, красива… Дальше было не до того. Время сделало крутое пике, взорвалось снежным фейерверком, неся меня вперед диким галопом.

Все происходило слишком быстро.

Огромную белую тушу, несшуюся к моей Таше, я сбил в полете.

Не было времени думать и сопоставлять. Ни на что не было времени.

Дыхание, смертельное и леденящее, окутало зверя, и он рухнул на землю, разлетаясь на сотню ледяных осколков.

Вой разнесся над горами. Рухнула вековая дружба между парящими и снежными койотами. Когда — то именно они стояли бок о бок с нами в войне против… Сглотнул, понимая, какую непомерную плату мне только что пришлось заплатить за жизнь Таши. Всеми четырьмя лапами встал между ней и обезумевшими от ярости койотами.

Издалека раздался вой.

Помощь спешила. Между этими дикими животными существовала близкая телепатическая связь. Была она и между нами… И была разорвана. Мною. В этот самый момент.

Всего секунду я видел недоумение и вопрос в глазах одного из зверей. Имел ли я право… Не думал. Некогда было. Был выбор: либо они, некогда ставшие нам более близкими, чем люди, либо… Таша, стоявшая за моей спиной с чужим, дурно пахнущим мужиком. С ним я разберусь, как только решу с койотами. Но как же тяжело и больно смотреть в глаза собратьям по снежной стихии! Тем самым, которые никогда не предавали нас, парящих.

Рык, ознаменовавший нападение, и мой в ответ, дикий и первозданный. Кожей ощутил, как вздрогнула от него моя кареглазка… Моя ли? Не думать.

Еще пятеро животных мелькнули среди белых холмов снегов.

Справлюсь.

Тряхнул огромной чешуйчатой мордой. Давно на ней не красовались шрамы битв. Двое койотов кинулись стремительно, снежными вихрями. Их ледяные глаза жутко выглядели в серебристом отсвете лун.

Остальные животные остались поодаль, с недоумением глядя на происходящее, на меня. Переступали с ноги на ногу, все еще не веря, что я посмел разорвать наше негласное соглашение вечной взаимопомощи и братства. Но эта растерянность длилась лишь пару секунд, пока моим дыханием не зацепило одного и не обратило в лед второго.

И тогда вся стая бросилась на меня.

Да восстанут повелители, они бы сейчас посмеялись, видя эту схватку.

Бой тех, кто когда — то шел бок о бок против них. Кто вгрызался в глотки и не щадил… Душил в смертельных объятиях и дробил кости звериными лапами. Обращал в лед и пламя одним дыханием.

Сегодня с той же яростью мы готовы были растерзать друг друга.

Снег окропила первая кровь. Небесно — голубая, переливающаяся серебром в свете двух лун, дарящих только холод, словно смерть, смотрящих на нас безразличными впадинами кратеров.

Удар моей тяжелой лапы раскроил голову одному из койотов. И почти в тот же момент я ощутил, как крыло свела невыразимая боль. Острые клыки разрезали перепонку правого крыла и рванули, разрывая ее до кости. Взвыв, я взвился вместе с беснующимся зверем и рухнул, подминая его тушу под себя. Вывернулся, ловя задней лапой и отшвыривая в сторону еще одного койота, рванувшего к тем, кто был там, у разбитого эйра… И тут же захрипел. На шее смертельным колье повис белый зверь. Молчаливо, беспощадно. Перебирая пастью в попытке прокусить чешую. Та была толстой и неподатливой. Зверь оказался упертым, зубы быстро перемещались вниз, туда, где кадык и мягкие ткани. Тварь прекрасно знала слабое место нарршари. Я почти дотянулся до вцепившегося в меня койота, когда в лапы впились его собратья, не позволяя мне обороняться. Я вскинул голову, затряс ею, пытаясь стряхнуть с себя смертельного «друга». И чувствуя, как уверено он прогрызся к кадыку. Укус будет острым, как порез лезвием бритвы, и быстрым. Не в правилах койота мучить жертву. Это значит — и кончина моя будет скорой. Молниеносной. Попытался вывернуться, чтобы напоследок увидеть Ташу. Ее карие глаза и, возможно, сожаление и слезы…

Увидел!

На секунду.

Огненный взор пламенных зрачков! И…

— Сдохни, тварь!

Увесистый удар железякой откинул от меня койота в секунде от смертельного укуса. Тот рухнул у ледового камня, судорогой агонии свело тело, под огромной башкой расплылось кровавое пятно, и животное стихло.

Я замер в шоке, давясь воздухом. Да что я, койоты отпустили меня и замерли в немом изумлении, глядя на худощавую девушку с куском двери от эйра в кровоточащих руках.

— Таша, отойди! Они загрызут тебя… Пусть этот… Сам разбирается.

Казалось, она не слышала надрывного окрика ее спутника.

— Пошли вон, твари!

Впервые у нее был такой голос. Пожалуй, тут рядом и Лика не стояла. Твердый, дрожащий от ярости. Полный ненависти и готовности убивать любого, кто приблизится. Даже под теплой одеждой было видно, как тяжело вздымалась ее грудь. Шарф слетел и капюшон тоже, волосы трепала стылая пурга, снег налипал и тут же примерзал. Таша была вся белая… Будто и не живая вовсе, а снежное изваяние. Жуткое, с полыхающими почти демонически огненными глазами.

— Вон!

Горы содрогнулись от ее крика.

Я содрогнулся… И мой дракон встал на дыбы, отступил на шаг от той, что еще минуту назад казалась испуганной и робкой.