Вампиры пустыни
(Том III) - Уильямс Тэд - Страница 30

Вопреки впечатлению, сложившемуся у нас благодаря марсианским легендам, полумифические руины, как оказалось, располагались сравнительно недалеко от Игнарха с его земной колонией и консульством. Голые, мягкогрудые туземцы предостерегали нас, рассказывая, что Йох-Вомбис лежит за бескрайними пустынями, над которыми постоянно кружатся песчаные смерчи; несмотря на предложения более чем щедрой оплаты, нанять проводников было нелегко. Мы запаслись большим количеством провизии и подготовились ко всем неожиданностям, какие могли возникнуть во время долгого путешествия. Надо ли говорить, что мы были удивлены и обрадованы, когда после неторопливого семичасового перехода по плоской, лишенной растительности, оранжево-желтой пустыне к юго-западу от Игнарха достигли руин? По причине меньшей силы тяжести, дорога была далеко не такой трудной, как мог бы ожидать человек, плохо знакомый с марсианскими условиями. Однако мы не спешили — воздух здесь разреженный, как в Гималаях, и мы опасались сердечной недостаточности.

Наша первая встреча с руинами Йох-Вомбиса была неожиданной и зрелищной. Взобравшись на пологий склон тянувшейся на лигу возвышенности, сложенной из голых и изъеденных временем камней, мы увидели перед собой разрушенные стены города. Самая высокая из башен словно царапала маленькое, далекое солнце, светившее тусклыми кроваво-красными лучами сквозь летучую дымку огненных песков. Сперва мы подумали, что треугольные башни без куполов и разбитые монолиты принадлежали какому-то другому, менее известному и легендарному городу. Но местоположение руин, простиравшихся в виде дуги почти на всем протяжении низкой гнейсовой возвышенности, а также тип архитектуры вскоре убедили нас, что мы достигли цели нашего путешествия. Никакой другой древний город Марса не был выстроен подобным образом, а странные ступенчатые контрфорсы могучих стен, напоминавшие лестницы забытых анаким[7], были характерны для доисторической расы, создавшей Йох-Вомбис. Мало того, Йох-Вомбис был единственным уцелевшим образчиком этой архитектуры, если не считать отдельных развалившихся строений поблизости от Игнарха, которые мы уже успели осмотреть.

Я видел в пустынных Андах древние, вздымающиеся в небо стены Мачу-Пикчу; я видел теокали[8], похороненные в мексиканских джунглях. Видел колоссальные, замерзшие зубчатые стены Уогама в ледяной тундре ночного полушария Венеры. Но все они казались сравнительно недавними и хранили в себе хотя бы память о некогда дышавшей в них жизни, тогда как руины Йох-Вомбиса казались внушающими трепет останками проникнутой смертью древности, вековечным фатумом окаменевшей безжизненности. Вся эта область находилась вдалеке от животворных каналов, вне окрестностей которых редко встречается даже самая стойкая и ядовитая флора и фауна; с тех пор, как мы вышли из Игнарха, мы не видели ничего живого. Казалось, никакая жизнь не могла существовать в этой юдоли вечного одиночества и запустения. Голые, выветрившиеся камни были словно нагромождены руками мертвецов, построивших эти обиталища чудовищных вурдалаков и демонов первобытной пустыни.

Думаю, у всех нас сложилось одинаковое впечатление, пока мы молча глядели на город, а бледные, кровянисто-гнойные лучи закатного солнца падали на темные мегалитические руины. Я помню, что немного задыхался и ловил ртом воздух, в котором был как будто разлит цепенящий холод смерти, слыша рядом такое же резкое, затрудненное дыхание остальных.

— Это место мертвее египетского морга, — заметил Харпер.

— И, конечно, гораздо древнее, — согласился Октав. — Согласно наиболее достоверным легендам, йорхи, построившие Йох-Вомбис, были стерты с лица земли нынешней господствующей расой по крайней мере сорок тысяч лет назад.

— Если я правильно припоминаю, — сказал Харпер, — одна из легенд гласит, что последние йорхи были уничтожены какой-то неведомой силой — чем-то настолько ужасным и непредставимым, что даже мифы обходят это молчанием.

— Разумеется, я слышал эту легенду, — отозвался Октав. — Возможно, мы найдем в руинах свидетельства, которые помогут нам доказать или опровергнуть ее. Йорхи могли погибнуть от какой-либо ужасной эпидемии наподобие чумы Яшта — своеобразной зеленой плесени, разъедающей все кости и твердые ткани тела, начиная с зубов и ногтей. Но нам не следует бояться заражения: даже если в Йох-Вомбисе сохранились мумии, после стольких циклов высыхания планеты бактерии так же мертвы, как и их жертвы. Айхаи всегда более или менее избегали этого места. Немногие из них побывали здесь и ни один, насколько мне известно, внимательно не осматривал руины.

Солнце скрылось за горизонт с удивительной быстротой, как будто его исчезновение было сценическим трюком ловкого фокусника. Мы мгновенно ощутили прохладу голубовато-зеленых сумерек. Небеса нависали над нами, словно громадный, прозрачный купол мрачного льда, усеянный миллионами тусклых искорок звезд. Мы надели куртки и шлемы, подбитые марсианским мехом, которые обязательно носили по ночам; затем мы направились к западу от стен и разбили лагерь с их подветренной стороны, чтобы хоть немного защитить себя от джаара, жестокого предутреннего ветра пустыни, всегда дующего с востока. Потом мы зажгли спиртовки, захваченные для приготовления пищи, и сгрудились вокруг них. Ужин был приготовлен и съеден, и мы — не столько из-за усталости, сколько ища уюта — довольно рано забрались в спальные мешки. Двое Айхаи, наши проводники, завернулись в складки похожих на погребальные саваны серых накидок-басса; даже при минусовой температуре их дубленая кожа, похоже, не нуждалась в большей защите. Я же и в своем плотном, с двойной подкладкой мешке чувствовал пронзительный холод ночного воздуха; уверен, что именно это и ничто иное долго не давало мне заснуть, и по той же причине сон мой, когда я наконец смежил глаза, был беспокойным и прерывистым. Понятно, что странность этого места, жутковатая близость вековых стен и башен в какой-то мере способствовали моему беспокойству. Но, как бы то ни было, у меня не было ни малейших тревожных предчувствий или ощущения надвигающейся опасности; я посмеялся бы над мыслью, что в Йох-Вомбисе может таиться какая-либо угроза, ибо среди этих невообразимых и поразительных древних руин даже сами призраки мертвых, казалось, давно истаяли и превратились в ничто.

Я мало что помню, кроме ощущения, что сон тянулся бесконечно, как бывает, когда спишь чутко и то и дело просыпаешься. Помнится, около полуночи над нами застонал ледяной ветер, отзывавшийся холодом в костях, и песок обжег мне лицо, как мелкий град, когда ветер порывисто пролетел из одной древней, забытой пустыни в другую. Помню, как недвижные, немигающие звезды затмила на миг эта древняя пыль. Когда ветер утих, я снова задремал, в полусне часто вздрагивая и открывая глаза. В один из моментов пробуждения я смутно осознал, что в небе взошли обе маленькие луны, Фобос и Деймос; в свете их руины отбрасывали гигантские призрачные тени, а закутанные тела моих спутников одела мертвенно-бледная пелена.

Вероятно, я пробудился не до конца — память об увиденном кажется такой же расплывчатой, как воспоминание о любом сне. Я смотрел слипающимися глазами на маленькие луны, повисшие на треугольными, лишенными куполов башнями, видел долгие тени, почти подобравшиеся к телам моих спящих товарищей.

Повсюду царила мертвая тишина, и никто из спящих не шевелился. Затем, когда мои веки стали закрываться, я краем глаза уловил в застывшем мраке какой-то намек на движение, и мне показалось, что часть ближайшей к нам тени отделилась и поползла к Октаву, лежавшему с края, со стороны руин.

Даже сквозь тяжелую дремоту я ощутил тревожное предчувствие чего-то сверхъестественного и, возможно, зловещего. Я попытался сесть, но стоило мне двинуться, как этот темный предмет, чем бы он ни был, отполз назад и вновь слился с длинной тенью. Его исчезновение так удивило меня, что всякая сонливость прошла; и все же я не мог быть полностью уверен, что видел предмет. В то краткое мгновение, когда я бросил на него взгляд, он показался мне похожим на округлый, темный и измятый обрывок материи или кожи диаметром примерно в двенадцать или четырнадцать дюймов; он полз по земле, как гусеница, самым поразительным образом сокращаясь и распрямляясь.