Ощепков - Куланов Александр Евгеньевич - Страница 64

Финал письма позволяет нам отказаться от обширных комментариев: «Вопрос о дзюудо у нас в СССР должен рассматриваться под таким же углом зрения, под каким рассматривается любая полезная для нас спортивная дисциплина. Было бы колоссальной политической ошибкой в наше время… пользоваться старыми, давно отжившими приемами самозащиты, которые в условиях излишней доверчивости культивируются ловкими дельцами под маркой популярной, но давно не существующей джиу-джицу».

Впрочем, кое-что к этой, актуальной и сегодня, фразе добавить все-таки можно. В целом обоснованно и понятно критикуя Спиридонова, Василий Сергеевич в некоторых деталях все же ошибался. Например, в том, что дзюдзюцу в Японии «давно не существует». Выражая таким образом корпоративные взгляды воспитанников Кодокана, он просто закрыл глаза на существование десятков клановых школ этого боевого искусства, действующих там и сегодня и являющихся важной составляющей японской культуры единоборств. Разбирая систему Спиридонова, Ощепков писал, что у того отсутствуют приемы обезоруживания. Это не так — они не всегда работали в реальных условиях, но такие приемы были. Говорил Василий Сергеевич о неприменимости «болевых рычагов» в стойках, но время показало, что они применимы, да и самим Ощепковым использовались похожие приемы — разве что в комплексе, в связке с другими, да названия использовались поначалу иные — японские. А вот в остальном, прежде всего в характеристике системы как насквозь книжной, теоретической, архаичной, а ее автора как не вполне ответственного специалиста, Василий Сергеевич не ошибался.

Понимая всю ненормальность (или, наоборот, нормальность?) ситуации, Ощепков взывал к мудрости высшего физкультурного руководства страны, просил создать при ВСФК авторитетную комиссию из мастеров борьбы, бокса и фехтования. Во время просмотра обеих систем — его и Спиридонова — на ковре они могли бы выяснить, какая из них лучше, какая дает своему обладателю шанс на выживание в реальном бою, а какая лишь застит глаза беспочвенной верой в собственную неуязвимость благодаря владению «рычагом локтя» по методе Спиридонова — Асикага. Именно так было сделано в самой Японии в 1882 году, когда подобные соревнования выиграла никому дотоле не известная школа дзюдо Кодокан, и дзюдзюцу «перестало существовать». То есть дзюдо было официально признано на государственном уровне и везде внедрялось, а дзюдзюцу осталось для частного использования — по большому счету это положение сохраняется в Японии и сегодня. Но ничего этого не произошло в Советском Союзе ни в 1934 году, ни позже. Письмо Василия Сергеевича так и осталось гласом вопиющего в пустыне. Председатель того самого ВСФК — Всесоюзного совета физической культуры при Центральном исполнительном комитете партии большевиков, к которому апеллировал Ощепков, Василий Николаевич Манцев был старым «динамовцем», чекистом с 1918 года, членом коллегии ОГПУ, будущим председателем Специальной коллегии Верховного суда СССР, судившей врагов сталинского режима. То ли неинтересно ему было разбирать склоки по поводу какой-то непролетарской борьбы, то ли не хотелось разоблачать афериста в собственном ведомстве, а может быть, попросту руки не дошли. Не исключено, что в силу своего служебного положения Манцев оказался ознакомлен с секретным документом, подготовленным годом ранее, где ситуация с противоборством Ощепков — Спиридонов рассматривалась совершенно под другим углом:

«5 января 33 года.

СЕКРЕТНО.

ЗАМ. ПРЕД. ОГПУ тов. ЯГОДА.

Согласно Ваших указаний работа по “самозащите и нападению без оружия по системе Джиу-Джитцу” проводилась и проводится организациями “Динамо” только с оперативным составом органов ОГПУ в секретном порядке. 19 ноября прошлого года Зам. Предом. ОГПУ тов. БАЛИЦКИМ разрешено преподавание самозащиты на тех же основаниях и в органах милиции.

В то же время в ряде других организаций (ЦДКА, Институты физкультуры) начала развиваться японская система “Дзю-до”. Эта система, проводником которой является некто ОЩЕПКОВ, выходец из Японии, в первый период в силу сложности, длительности обучения, а главное неприспособленности к нашим условиям — не представляла из себя какой-либо опасности. С течением времени гр. ОЩЕПКОВ стал постепенно видоизменять свою систему, переводя ее на рельсы динамовской “самозащиты” и делая тем самым ее массовой. Различные организации, в частности организации Советов Физкультуры, заинтересовались в последнее время Дзю-до и принимают меры к культивированию ее среди широких масс населения. Во всей этой работе организации “Динамо” не принимают никакого участия, что вызывает многочисленные нарекания на т. СПИРИДОНОВА — руководителя и основоположника динамовской “самозащиты”, нарекания на его якобы боязнь конкуренции. Все возрастающий размах работы гр. ОЩЕПКОВА в различных организациях и постепенно совершенствование системы Дзю-до становятся, в смысле бесконтрольного обучения масс этому искусству, опасным и явно противоречат Вашим установкам.

Доносим на Ваше распоряжение.

ПРИЛОЖЕНИЕ: выписка из протокола Секретариата ВСФК»[320].

В отличие от письма Ощепкова Манцеву, донос на имя Ягоды не подписан или имя автора скрыто при первой публикации. Мы сейчас можем только гадать, кем составлена эта бумага. Судя по осведомленности и явной принадлежности к системе, в которой состоит товарищ Спиридонов и которой так не нравится «некто гражданин Ощепков», который к тому же «выходец из Японии», писал кто-то из руководства «Динамо». Уж не сам ли Манцев пожаловался зампреду ОГПУ Генриху Ягоде, ставшему, в силу долгой и тяжелой болезни председателя — Менжинского, фактическим хозяином «чрезвычайки» сразу после смерти Дзержинского?

В любом случае, кто бы ни написал эту бумагу, некоторые тенденции борьбы между школами Ощепкова и Спиридонова можно проследить довольно точно. Во-первых, сразу обращает на себя внимание стремление «органов» засекретить свою систему. Здравой логики в этом нет. Как мы уже знаем сегодня, никаких «смертельных приемчиков», интересной системы обучения и освоения техники школа Спиридонова не содержала, а завеса тайны над ней была вызвана не только параноидальной привычкой чекистов «секретить» все без разбора и общей тягой спецслужб преувеличивать свои возможности. Раз секретно — значит опасно, действенно, страшно! Тяга объявить систему Спиридонова секретной жива и сейчас. Ее ревностные почитатели по-прежнему придумывают якобы существовавшие ее разделы, применение которых настолько опасно, что даже рассказывать о них никак нельзя… Конечно, действия Ощепкова, знавшего на японском примере, что в рукопашном бою побеждает не секретность методички, а уровень мастера, что засекречивать все подряд бессмысленно и вредно, раздражали представителей «Динамо» на всех уровнях. Исключением оказались только рядовые бойцы, которых интересовала не степень закрытости системы, а возможности ее применения в реальных условиях. Пример Рубанчика, Жамкова, многих других спортсменов, имевших возможность выбирать из двух систем лучшую и остановивших свой выбор на школе Ощепкова, тому свидетельство.

Во-вторых, констатация пассивности во внедрении нового единоборства со стороны «Динамо» и самого Спиридонова налицо. Но если понять, что дзюудо Ощепкова было объективно лучше, полнее, несравнимо более пригодно для преподавания и обучения, то становится понятно, что и Спиридонов тут ни при чем. Виктор Афанасьевич был, вероятно, лучшим специалистом в своей области, настоящим фанатиком своего дела — целеустремленным, энергичным, умеющим преодолевать трудности. Был — до появления на его «поле» Ощепкова, не менее энергичного и увлеченного, но вооруженного, в отличие от оппонента, системой знаний о борьбе и практическим опытом ее изучения.

В-третьих, очевиден страх перед опасностью передачи «массам» какого-то не контролируемого «органами» оружия, пусть сам автор письма и называет его «искусством». Да еще и передает его «некто… выходец из Японии». Если бы Ягода принял это письмо ко вниманию и сотрудники ОГПУ получили данные о контактах Ощепкова с японским посольством год назад — в 1932-м, приговор Василию Сергеевичу должен был быть подписан еще тогда. Но не случилось, обошлось, и ничего не знавший (хотя, возможно, и догадывавшийся) о доносах на себя Ощепков продолжал искать правду.