Ощепков - Куланов Александр Евгеньевич - Страница 12

«…1) Отсутствием работы мирного времени как в создании сети агентов-резидентов, так и в подготовке лиц, могущих выполнять функции лазутчиков-ходоков;

2) Отсутствием твердой руководящей идеи в работе разведывательных органов во время самой войны;

3) Полной зависимостью лиц, ведавших разведкой, от китайцев-переводчиков, не подготовленных к такой работе;

4) Отсутствием образованных военных драгоманов (то есть переводчиков с восточных языков. — А. К.);

5) Пренебрежением к военной скрытости и секрету…»[61]

Обосновывая свою инициативу, единомышленник и сослуживец Изместьева капитан Свирчевский писал о необходимости использования положительного японского опыта:

«Минувшая кампания 1904–1905 годов показала, какую громадную пользу может принести тайная разведка, организованная заблаговременно и прочно… Система японского шпионства, широко задуманная и осторожно, но твердо проведенная в жизнь, дала им возможность еще до войны изучить нас, как своего противника, будущий театр войны, важнейшие его пункты; во время войны — следить за нашими войсками, не только в периоды боевого затишья, но даже и в бою… Так как вряд ли можно высказаться с уверенностью против новой войны с японцами, а весьма возможно, что и с Китаем, безусловно необходимо, пользуясь временем, находящимся пока в нашем распоряжении, безотлагательно приступить к созданию кадра (так в документе. — А. К.) преданных нам людей, достаточно развитых и с известным объемом знаний, необходимых им при выполнении специальных задач шпионства в самом широком значении этого слова»[62].

Ипполит Свирчевский требовал создания возможностей для получения агентами специального — шпионского образования: «Имея в виду, что для выполнения задач разведывания питомцам школы придется не только посещать периодически страну “противника”, но главным образом, жить в ней — очевидно, что общий характер образования, даваемого школой, должен быть таков, чтобы разведчик мог сравнительно скоро найти себе там дело, которое и вести, не вызывая подозрений. Казалось бы, что наиболее соответственным для такой цели будет образование коммерческое, соединенное с изучением различных ремесел». После этого в «Положении» излагались абсолютно конфуцианские по сути своей добродетели — так называемый «Особый нравственный уклад», который, по мнению Ипполита Викторовича, должен был составить основу формирования личности будущих шпионов: «Соответственное воспитание в духе исключительного признания интересов своей нации и готовности применить все средства к достижению наибольшей выгоды своему отечеству — должно быть поставлено на первом месте, так как недостаток в знаниях всегда пополнить можно, перевоспитаться же, особенно в направлении, требуемом целью школы, почти невозможно, если система такого воспитания не пройдет красной нитью через всю жизнь школы».

Было понятно, что набрать должное количество людей, даже молодых, способных подвергнуться такому воспитанию в полной мере, совсем не просто, и Свирчевский находит гениальный выход: воспитанниками школы должны были стать… сироты, «желательно монгольского типа» (что понятно, учитывая точное определение направления боевых действий), независимые ни от кого, кроме самой школы, полностью, без остатка преданные ей телом и душой. Причем чем раньше начать воспитание детей-шпионов, тем больший из них может выйти толк: «А раз это так, придется принимать их, почти не стесняясь возрастом, т. е. необходимо, кроме училища создать нечто вроде детского сада».

Решительно настроенный Генерального штаба капитан предусматривал возможность подготовки шпионов не только «с горшка», но и — в исключительных случаях — с 1-го класса школы, однако в любом случае с возраста не старше десяти лет. Всего в специнтернате должно было обучаться 300–320 человек, из которых после различных отборов около трети могли оказаться «пригодными к предстоящей деятельности». Разрабатывая образовательный курс школы по образцу коммерческих училищ и имея в виду, что прикрытие коммерсанта для разведчика является универсальным, Свирчевский призывал «ни на одну минуту» не упускать из виду основную цель подготовки детей: «Почему явится возможность несколько сократить курсы почти всех предметов в тех их частях, кои не могут способствовать совершенству знакомства с Востоком или усвоению тех знаний, которые облегчат выполнение задач разведки».

Самым же необходимым для «спецсирот» считалось:

1. Возможно более полное и подробное изучение государств Востока;

2. Твердое знание, до степени совершенно свободной разговорной речи, английского, китайского и японского языков;

3. Практические специальные знания:

а) чертежное искусство;

б) ремесла;

в) телеграфное дело;

г) железнодорожное дело в том объеме, который даст возможность определить при разведке технические данные устройства дороги;

д) некоторые отделы курсов топографии, тактики, администрации, фортификации;

е) хотя бы самые общие сведения об устройстве и организации военных флотов, что необходимо при разведке неприятельских портов».

Со свойственными ему практицизмом и предусмотрительностью капитан Свирчевский спланировал для «курсантов» старших классов школы летнюю стажировку в Японии. После же окончания обучения выпускники на два-три месяца должны были прикомандировываться к штабу округа, где после нового этапа отбора лучшие направлялись бы в войска для подготовки к поступлению в военные училища и дальнейшей службе в разведывательных отделах штабов, после чего им следовало «отправляться по одиночке для выполнения служебного поручения» и исполнять эти поручения не менее четырех-пяти лет. Не забыты были интересы «крыши»: признанные неспособными «для выполнения задач тайного разведывания могут, дабы не терять их для пользы службы, назначаться в распоряжение наших консулов Дальнего Востока».

Глядя сегодня на эти поистине наполеоновские планы, задумываешься: если бы то, что придумал и так скрупулезно прописал на бумаге капитан Ипполит Свирчевский, было претворено в жизнь, кто знает, может, и судьбы мира тогда сложились по-иному? Только вообразите: армия русских сирот-шпионов, вооруженных опытом Русско-японской войны и воспитанных «в духе исключительного признания интересов своей нации и готовности применить все средства», могли стать страшной силой на азиатских полях брани. Сотни, да пусть хоть десятки агентов в Токио, Йокогаме, Кобэ, Шанхае, Урге, Пекине, Дайрене, Циндао, год за годом непрерывно отсылающие шифровки в Центр. Представляете эту фантастическую картину?

Однако… в армии так часто бывает: капитаны предполагают, а генералы располагают. До сих пор мы можем только гадать о том, насколько предложение Свирчевского повлияло на дальнейшую схему развития русской разведки на Дальнем Востоке. Известно, что полностью его реализовать не удалось — «в силу недостатка ассигнований и должной настойчивости со стороны штаба округа». И все же, невзирая на то что планы по созданию школы российских разведчиков против Японии в полном объеме никогда осуществлены не были, несмотря на то что Токийская православная духовная семинария никогда не была «кузницей кадров военной разведки», многое из того, чему учились в этой школе Вася Ощепков и другие русские подростки, вполне соответствовало идеям Свирчевского, а может быть, и взглядам на патриотизм, на любовь к России самого Николая Японского.

В архивных материалах разведки Заамурского округа отдельного корпуса пограничной стражи сохранился следующий документ:

«Принимая во внимание острую нужду в русских людях, владеющих местными языками и, в особенности, японским, начальник Заамурского Округа (г. Харбин) по собственной инициативе выслал в конце 1906 года 8 русских мальчиков в Токио в православную миссию. Плата за обучение этих мальчиков так баснословно дешева, что отказаться от этой командировки положительно было невозможно, тем более что впредь таких выгодных условий не представится. Дешевизна объясняется тем особым усердием Архиепископа Японского высокопреосвященного Николая прийти на помощь русским в деле ознакомления с Японией и японцами»[63].