Игра на двоих (ЛП) - Эванс Селини - Страница 83

У неё приятный голос. Мягкий и тихий.

– Я думал, что ждал. Но не похоже, что она появится.

Девушка потягивает напиток, который ей подал бармен. Он выглядит, как лимонад, но я готов поспорить, там есть алкоголь.

– Почему ты так думаешь?

– Я знаю тебя. – сказала она, склонив голову набок и внимательно изучая меня.

– Я так не думаю, – я надеюсь, она не станет выяснять подробности.

Я на самом деле не хочу разговаривать прямо сейчас.

– Может быть, ты на кого-то похож…

– Может быть, – кивнул я, не улыбаясь.

Нужно очень постараться, чтобы заставить меня улыбаться сейчас.

Я заказываю пять шотов для начала, которые залпом в себя опрокидываю. Не замечая, как время летит не в мою пользу.

Утром я просыпаюсь вовремя, около семи, но чувствую себя жутко разбитым и удрученным. Сначала ничего не видно и не слышно.

Слишком темно и я ничего не вижу. Моргаю раз, два, три раза. Моё нутро сжимается от необъяснимого страха. Потом я понимаю, в чём дело. Мысли преобразуются в речь медленно, словно продираясь сквозь патоку. Вопросы складываются из отдельных слов: «Где я? Почему голова болит? Где все?». А потом окружающий мир постепенно проступает сперва его диаметр с булавочную головку, но постепенно окружность расширяется. Из тьмы возникают предметы, фокус настраивается. Через минуту я всё вижу: телевизор, занавеска, кровать.

Я сразу понимаю, что должен выбраться отсюда. Делаю рывок вперед, но чтото мне мешает. Пальцы нащупывают сетку ремней на животе. Они удерживают меня на кровати, как… не могу вспомнить слово…, как смирительная рубашка. Ремни пристегнуты к двум холодным металлическим поручням по обе стороны кровати. Я хватаюсь за них и подтягиваюсь, но лямки впиваются в грудь, и мне удается приподняться лишь на пару сантиметров. Справа от меня закрытое окно похоже, выходит на улицу. Там машины. Такси. Я в Орландо. Я дома.

Но не успеваю я испытать облегчение, как вижу незнакомую женщину. Сиделку. Она пристально смотрит на меня.

– Помогите! – выкрикиваю я.

Но выражение её лица не меняется, будто я ничего не сказал. Я снова пытаюсь вырваться из ремней.

– Не надо так делать, – произносит она мягко.

– Где я?

– Пока ещё дома. Ты лучше успокойся.

Женщина в белом подходит ближе, наклоняется, чтобы расстегнуть мои путы сначала с правой, потом с левой стороны, и её грудь слегка касается моего лица. Когда руки освобождены, я инстинктивно поднимаю правую, чтобы потрогать голову. Но вместо волос и кожи нащупываю лишь хлопковую шапочку. Я срываю её, внезапно разозлившись, и обеими руками начинаю ощупывать голову. Я обнаруживаю, что я как заключенный, бритый до лысины. Черт побери что всё это значит, что за дрянь происходит вокруг?

Это странная женщина отпускает меня на волю, и я сразу же мчусь из комнаты в душ, а затем и к бабушке. Меня переполняет злость, отвращение и что ещё хуже всего разочарование в своей семье.

Мои волосы сбриты, а напоминаем о минувшем облике осталась лишь серьга в ухе. Неужели меня опять призвали или же меня хотят сжить со свету ?

– Грейс, – сказал я, без стука входя в гостиную.

У неё не должно было быть возможности отправить меня прочь. Я не хотел уходить, не поговорив с ней. Всему этому же должно быть логическое объяснение.

Грейс, не отрывая свой взгляд от пейзажа за окном, сказала:

– Дилан, я ждала тебя.

Больше она ничего не произнесла. Это тревожило.

Я приблизился и встал перед ней.

– Нам надо поговорить. – сказал я.

Она оторвала свой взгляд от вида за окном и посмотрела на меня.

– Да, надо.

Я бы мог позволить бабушке вести этот разговор, но не собирался этого делать. Настало время установить некоторые границы.

– По крайней мере, он пришел к вам сам, – со стороны двери раздался голос Микаэлы.

Я рывком поднял голову, чтобы посмотреть на ее физиономию.

– А Микаэла здесь зачем? – тут же выпалил я. – Что она здесь делает? Причем здесь она, зачем ты её притащила?

– Вот ты мне и скажи, Дилан. Расскажи, как ты стал таким уродливым человеком, как внешне, так внутренне? – просит бабушка, резко развернувшись ко мне.

– Как ты могла поступить так со мной? – прорычал я, возмущенно глядя на Микаэлу, а следом и на бабушку.

– Давай всё проясним, Микаэла. – неодобрительно сказала бабушка, глядя в мою сторону.

– Эта сволочь меня изнасиловала... Он был пьян, и плел какую-то ахинею, а потом... –Мика вся дрожала, выплёвывая эти слова в моё лицо.

Я уже ненавидел себя за то, что заставил её так страдать, но это только её вина. Она обманула меня не единожды. Она же просто лживая сука. Актриса черт побери! Ей нужны лишь наши деньги. Грейс, разве этого не видит?

Тут девушка разрыдалась: слезы застилали глаза и стремительным потоком катились по щекам.

– О боже... Милая, мне так жаль.

– Если бы не охранник я бы ничего не добилась... – еле сдерживая себя, продолжила она.

Слезы душили её, а за тем Грейс прижала её к себе и накрыла с головой.

– Да, я причинил ей боль, а теперь и она ответила мне тем же самым! – закричал я, чувствуя, что легким наказанием я сегодня не отделаюсь.

– Дилан, прекрати ... Пока ты мне всё не расскажешь, ты никуда отсюда не денешься! – вдруг взорвалась ещё более громким криком моя бабушка.

– Микаэла лгунья и манипуляторша не верь ничему, что она говорит. – закатывая глаза, ответил я.

– Значит, она всё это выдумала? – пробормотала она, также театрально закатывая глаза, как и я.

– Да! – подтвердил я.

Микаэла отстранилась от Грейс, даже отступила на шаг и, подавшись вперед, вглядывалась в меня.

– Ты просто не знаешь какого это быть в роли жертвы? – выпалила она, стараясь скрыть панику.

– Не знаю. – согласился я.

И я увидел, как она с хитрым, заговорщицким видом качает головой.

– Я с радостью тебе покажу.

– Очень жаль, у меня другие планы. – легко огорчился я, а следом нахально улыбнулся.

В лучшем случае люди решат, что она наркоманка или ненормальная, если она хоть рот раскроет в мою сторону на суде.

– Мне тоже жаль, но, когда тебя обвинят в изнасиловании, у тебя уже не будет никаких планов. – объявила Грейс, глядя на меня одновременно тревожно и радостно.

Я превратился в жалкого и затравленного человека, но я не сдавался. Я знал, что Грейс не позволит этому случиться.

– Прости, Мика. Мне очень захотелось увидеть его лицо. Микаэла собирается обвинить тебя в сексуальном насилии Дилан. – ещё раз повторила бабушка с откровенным вызовом.

Я поднял на её голову и увидел, что она одарила меня лучезарной улыбкой, которой одаривала меня всякий раз, когда считала, что я слишком перестарался, улыбкой, говорящей, что её забавляет мой пыл, но что она ни на секунду не воспринимает его всерьез.

– Почему ты это делаешь? – обращаюсь я к ней, но Грейс, не оборачиваясь, смотрит на Микаэлу.

– Уверена полиция мне уже сочувствует. Образцы семени, отпечатки пальцев, следы на запястьях, порванные колготки, разорванные трусики. Кровь, удары по голове. Ты же помнишь, да? – уверенно заявила Мика, подходя как можно ближе ко мне.

Уж поверьте, я помню всё в мельчайших деталях. Но в тюрьму меня сажать не за что. Я был в состоянии по-настоящему чудовищного стресса. И оба раза стресс был затяжной, он набирал обороты в течение целой недели, чтобы однажды затопить меня целиком, по уши. 

– Я уже приготовила вступительную речь, Дилан. Хочешь послушать? В тот злосчастный день, Дилан Ричард Дэй зашел в клуб поговорить со мной... но, вероятно, он был под каким-то энергетиком. Потому что его дергало во все стороны и вел он себя взвинчено. А потом, я ушла, почуяв всю щекотливость ситуации, но он схватил меня на полпути до машины... и отодрал в машине моей сестры. Я пыталась бороться, но вес его тела был таким... сильным. А потом... он изнасиловал меня около двух раз. Если бы только охранник не опоздал, он мог бы мне помочь. – ледяным голосом отчеканила она.