Пеппи Длинныйчулок - Линдгрен Астрид - Страница 23

Анника, конечно, хотела, и Пеппи посадила ее перед собой. Но тогда все ребята тоже захотели прокатиться верхом. И они стали кататься, строго соблюдая порядок. Правда, Анника и Томми все же сидели на лошади немножко дольше остальных. Потом, когда одна девочка стерла себе ногу, Пеппи посадила ее перед собой, и она уже до конца экскурсии не слезала с лошади, а господин Нильсон держал ее за косу.

Лес, куда они шли, назывался Чудесный лес, потому что там на самом деле было чудесно. Когда они почти добрались до места, Пеппи вдруг спрыгнула с седла, похлопала лошадь по бокам и сказала:

– Ты так долго нас всех везла и, наверно, устала. Не может быть такого порядка, что одни все время везут, а другие все время едут.

И она подняла лошадь своими сильными руками и понесла ее на небольшой лужок в лесу, где учительница велела всем остановиться.

– Пусть в этом Чудесном лесу начнутся какие-нибудь чудеса, – воскликнула Пеппи, оглядевшись вокруг, – и мы посмотрим, какое из них самое чудесное.

Но учительница объяснила ей, что в лесу никаких чудес не будет. Пеппи была очень разочарована.

– Чудесный лес без чудес! – воскликнула она. – Какая чепуха! Это все равно, что рождественская елка без рождества или пожарная машина без пожара. Глупость, да и только! А скоро еще выдумают кондитерские магазины без пирожных и конфет. Но уж этого-то я не допущу. Что ж, если здесь чудес ждать не приходится – придется нам самим делать чудеса.

И Пеппи издала такой оглушительный крик, что учительница заткнула уши, а несколько девочек не на шутку испугались.

– Давайте играть в чудовище! – крикнул Томми и от радости захлопал в ладоши. – Пеппи будет чудовищем!

Все нашли, что это прекрасная мысль. «Чудовище» тут же спряталось в пещере, потому что чудовища живут в пещерах, а ребята прыгали вокруг и дразнили его:

– Чудовище, разозлись! Чудовище, покажись! И тогда «чудовище» вылезало из своей пещеры и гналось за ребятами, которые разбегались во все стороны. Тех, кого «чудовище» ловило, оно уводило в пещеру, чтобы сварить себе на обед. Но когда «чудовище» снова принималось охотиться, пленники удирали и взбирались на огромные валуны, хотя это было и нелегко, ведь держаться приходилось за маленькие уступы, и всякий раз казалось, что некуда поставить ногу. Удирать так было немного страшно, но все считали, что никогда еще они так интересно не играли. А учительница тем временем лежала на траве, читала книгу и только изредка поглядывала на ребят.

– В жизни еще не видела такого дикого чудовища, – сказала она сама себе.

И, наверное, она была права. «Чудовище» прыгало и скакало, схватив всякий раз не меньше трех-четырех ребят, взваливало их себе на спину и тащило в пещеру. А иногда оно с дикими воплями взбиралось на высоченную сосну и прыгало там с ветки на ветку, словно обезьяна; потом вдруг оно вскакивало на лошадь и гналось за стайкой ребят, которые пытались укрыться за деревьями; лошадь скакала галопом, «чудовище» наклонялось, на скаку хватало детей, сажало их перед собой и мчалось с быстротой ветра назад к пещере с криком:

– Сейчас я сварю из вас обед!

Все это было так увлекательно и весело, что дети ни за что не хотели кончать игру. Но вдруг воцарилась тишина, и, когда Томми и Анника подбежали, чтобы посмотреть, в чем дело, они увидели, что «чудовище» сидит на камне и печально рассматривает что-то лежащее у него на руках.

– Глядите, он умер, совсем умер, – пробормотало «чудовище».

На ладони «чудовища» лежал мертвый птенчик. Видно, он выпал из гнезда и разбился насмерть.

– Ой, как жалко! – воскликнула Анника. «Чудовище» кивнуло.

– Не плачь, Пеппи, – сказал Томми.

– Я плачу? Да ты что, рехнулся? – возмутилась Пеппи. – Я никогда не плачу.

– А глаза у тебя красные, – не унимался Томми.

– Красные? – задумчиво сказала Пеппи и взяла у господина Нильсона зеркальце. – Да разве это красные?! Сразу видно, что ты не был в Батавии. Там живет один старик с такими красными глазами, что полиция запрещает ему выходить на улицу.

– Почему? – удивился Томми.

– Потому что когда он выходит на перекресток, все движение останавливается, его принимают за светофор. А ты говоришь, у меня красные глаза. Нет, как ты мог подумать, что я плачу из-за какого-то птенца!

– Чудовище, разозлись, чудовище, покажись! – вопили ребята, удивленные тем, что «чудовище» так долго не показывается.

«Чудовище» осторожно взяло птенчика и положило на мох.

– Как бы я хотела тебя оживить, – сказало «чудовище» и горько вздохнуло, а потом, издав дикий рев, кинулось догонять ребят.

– Вот сейчас я вас поймаю и сварю из вас обед! – кричало «чудовище».

А ребята, визжа от восторга, кинулись в кусты.

В этом классе была одна девочка, звали ее Улла, которая жила совсем близко от этого леса. Мама Уллы разрешила ей пригласить к себе после прогулки учительницу, и всех ребят, и Пеппи, конечно, тоже. Она приготовила для всех в саду фруктовый сок и холодный компот. Когда дети вдоволь наигрались в «чудовище», когда им надоело пускать лодочки из коры в больших лужах и прыгать с высоких валунов, Улла решила, что пора вести всех к себе, чтобы там отдохнуть и выпить сока и холодного компота. Учительница тоже успела прочесть свою книгу и считала, что настало время идти к Улле. Она собрала ребят, и все вышли из лесу.

На дороге им повстречалась лошадь, запряженная в телегу с мешками, уложенными в несколько рядов. Мешки, видно, были очень тяжелые, а лошадь была старая и измученная. И тут, как на грех, колесо угодило в выбоину. Возница, которого звали Блумстерлунд, страшно разозлился. Он считал, что во всем виновата лошадь, схватил кнут и стал со всего маху стегать ее по спине. Лошадь рванулась, напряглась. Видно было, что она из последних сил пытается вытянуть телегу, но безуспешно. Блумстерлунд ярился все больше и больше и хлестал все больнее и больнее. Когда учительница это увидела, она вышла из себя от негодования и жалости.

– Не смей бить это бедное животное! – крикнула она Блумстерлунду.

Блумстерлунд так удивился, что кнут на секунду застыл у него в руках. Потом он сплюнул и сказал:

– А ты не суй нос, куда не просят. А то, чего доброго, я и тебя протяну этим кнутом.

Он снова сплюнул и пуще прежнего принялся хлестать лошадь. Несчастное животное дрожало мелкой дрожью. Вдруг от группы детей отделилась маленькая фигурка. Это была, конечно, Пеппи. Нос у нее побелел – верный признак того, что она очень сердится, Томми и Анника это отлично знали. Она бросилась прямо на Блумстерлунда, обхватила его руками и стала подкидывать в воздух, она ловила его на лету и снова кидала – три раза, четыре раза, пять, шесть раз… Блумстерлунд не мог понять, что с ним происходит.

– Караул! Помогите! – вопил он, полумертвый от страха. В последний раз она его не поймала, и он грузно плюхнулся на дорогу. Кнут у него, конечно, давно выпал из рук.

Пеппи стояла над ним, упершись руками в бока.

– Ты больше никогда не будешь бить лошадь! – строго сказала она. – Никогда! Понятно? Помню, как-то раз в Капстаде мне тоже повстречался парень, который бил лошадь. Он был одет в новенькую красивую форму, и я сказала ему, что если он еще хоть раз ударит свою лошадь, я его так вздую, что его форма превратится в лохмотья. И подумай, неделю спустя я снова его встречаю, и он снова у меня на глазах бьет лошадь. Небось, до сих пор жалеет о своей форме.

Блумстерлунд, растерянный, сидел посреди дороги, не в силах подняться.

– Куда ты везешь эти мешки? – спросила Пеппи.

Блумстерлунд испуганно показал на дом, до которого было уже не очень далеко.

– К себе. Я там живу, – объяснил он. Тогда Пеппи распрягла лошадь, которая все еще дрожала от усталости и страха.

– Успокойся, бедняжка, – ласково сказала Пеппи, обращаясь к лошади. – Сейчас все образуется.

С этими словами Пеппи подняла лошадь и понесла ее на конюшню. Видно, таким оборотом дела лошадь была удивлена не меньше, чем Блумстерлунд.