Прогулки по тонкому льду (СИ) - Калина Анна - Страница 4

— Мэса Ноарис. Лиарель, — донесся до меня голос доктора Флинна.

Костлявые пальцы коснулись руки, видимо, проверяя ее на наличие пульса. Потом меня потрясли за плечо. И наконец невыносимая вонь заставила открыть глаза. Доктор улыбнулся и убрал от моего лица флакон с нюхательной солью. Я лежала в школьном лазарете, вытянувшись на узкой кушетке. У стены стоял хмурый Легран. Честно, у мэтра был такой вид, словно он на минутку забежал в лазарет, проверить мое состояние, а свою накидку с капюшоном и косу оставил в коридоре. Вдруг пригодится.

Увы, радости мэтру я не доставила. Выжила. Кстати, а с каких пор у мэтра так отросли волосы? Я подслеповато прищурилась, пытаясь разглядеть начальство. Так и есть, пряди ранее достигавшие мэтру едва ли до ушей, теперь струились по плечам. А еще странная дымка, что окутывала долговязую фигуру мэтра. Как туман или дым… Странно, очень странно. Доктор Флинн протянул руку и, щелкнув пальцами у самого моего носа, заставил-таки оторвать взгляд от мэтра-директора.

— Как самочувствие? — уточнил доктор.

— Голова кружится, — тихо призналась я, поднимаясь на койке.

— Это нормально, мэса. Удивительно, вообще-то, что вы выжили, — заставляя меня лечь, произнес доктор. — Такой взрыв! Вам несказанно повезло. Обломки шкафа защитили вас от ударной волны и огня. Должен сказать, вы родились в рубашке. Я и не надеялся вас откачать после такой дозы угарного газа.

— Что? — Я растерянно глянула на доктора.

— Могу поздравить вас со вторым днем рождения, — улыбнулся доктор. — Когда мы вас нашли, то думали, что из обломков достаем труп. Вы не дышали, мэса.

— С возвращением в мир живых, Ноарис, — холодно отозвался Легран.

— Да, несколько минут вы были мертвы, сударыня, — вздохнул доктор, считая мой пульс.

М-да. Вот и не верь во сны, что мы видим. А интересно, то, что я видела, это были галлюцинации умирающего мозга или реальность?

— Где мэтр Закери? — растерянно спросила я.

— То, что осталось от мэтра Закери, уже упаковали и готовят к отправке ближайшим родственникам, — любезно сообщило мне начальство. — Он вашей везучестью не отличался.

— Какой кошмар! — прикрывая лицо ладонью, простонала я. — Бедный мэтр.

— Безответственный идиот, позволявший себе экспериментировать на территории школы, — фыркнул Легран. — Диссертацию он писал… осел.

— Вас не очень-то огорчила смерть коллеги, — язвительно отозвалась я.

— Меня бы куда больше огорчило отдавать рыдающим родителям недоукомплектованные органами тела детей, если бы взрыв случился на уроке, — копируя мой тон, окрысился директор.

— Ну да, — отстраненно протянула я. — Для вас кончина любого преподавателя сопряжена с разного рода проблемами.

— Нет, сударыня, — прошипел Легран. — Ваша кончина меня очень порадует…

— Вы говорили другое.

— Я передумал! — рявкнул Легран и удалился, хлопнув дверью.

Флинн, все это время, звеневший флаконами на столе, обернулся ко мне со шприцем в руке.

— Зря вы так, мэса. Из завалов вас Легран и отрыл. Без него мы бы даже не догадались, где искать. И откачивать вас начал именно он.

— Наверное, хотел первым убедиться в моей кончине, — вздохнула я, потирая ушиб на лбу. — И, если что, добить, а вы помешали.

— Как малые дети, ей-богу! — покачал головой мужчина. — Итак, мэса, оголяйтесь, — игриво добавил доктор, демонстрируя мне шприц с инъекцией.

Я со стоном перевернулась на живот и даже еще немножко постонала, сладострастно покусывая подушку, пока доктор дырявил мои тылы. Наконец-таки мою побитую жизнью и обстоятельствами тушку оставили в покое. Успокоительное, заботливо вколотое в противоположную от головы часть тела, медленно расползалось в крови, обещая покой и умиротворение.

Глава 2

Последующие два дня я почти все время спала, изредка делая перерывы на еду и болезненный укол от доктора в многострадальные тылы, которые за этот период напоминали минное поле. Для каждого нового укола место катастрофически сокращалось, а я с ужасом представляла свои «трудовые будни», которые по большей части провожу в сидячем положении. Помимо этого, ныли все ушибы и ссадины, ломило кости, а при попытке подняться голова кружилась так, словно окружающий мир бросался в пляс, празднуя моё удивительное спасение. На столике у кровати росла пирамида из гостинцев и детских рисунков, а Флинн время от времени разгонял толпу детишек из-под окон лазарета. Мне хватало сил только вяло улыбнуться кому-то и помахать рукой.

Нога, чьи прямые обязанности по отравлению моей жизни были вероломно захвачены, стала болеть втрое больше. Так, чтобы никто не забывал, кто тут главный. Суставы ломило, как при сильном жаре, но в десятый раз засунутый под мышку термометр упрямо показывал нормальную для живого человека температуру тела.

Доктор, которому я описала симптомы, списал все на стресс и отравление газом и, выгрузив на тумбочку груду таблеток, посоветовал побольше отдыхать. Это я и делала, прерываясь на еду. Есть, кстати, хотелось дико, и я на радость врачу поглощала двойные порции обеда, с ужасом думая о том, как буду втискиваться в платье.

На третьи сутки я сумела выйти из режима «мишка в спячке» и обнаружила себя отдохнувшей, свежей и полной сил. А еще то, что на дворе, судя по всему, глухая ночь. Итак, мне предстояло снова лечь спать. Но сон не шел. Даже не начинал идти и, судя по всему, проложил свой маршрут так, что школа Эргейл в него не входила. Я честно ждала этого неторопливого визитера, но спустя два часа все так же таращилась в окно, откуда на меня таращилась непроглядная ночная тьма. Я перевернулась на другой бок, скрипя пружинами панцирной кровати.

Смена положения тела никак не улучшила тот факт, что мне не только не спится, но еще и очень хочется пить. Доковыляв до умывальника, я, поправ воспитание, напрямую присосалась к крану, отметя мысль о стакане. Долго, мало, неэффективно. Едва не захлебнувшись от напора, но утолив жажду, я принялась долго и со вкусом умываться.

В зеркале я не отразилась. Это всклокоченное и бледное чудище с мутным взглядом не могло быть мной. Ужас. Меня можно было с легкостью запускать по ночному замку греметь кандалами. Уверена, что призраки приняли бы меня за свою. Кожа у меня от природы и так очень бледная, но болезнь сделала ее синюшно-бледной, обозначив еще ярче синяки вокруг глаз. Губы лихорадочно алели, контрастируя с кожей, и казались просто огромными (хотя рот у меня и так немаленький). Глаза? Редкий цвет. Одни говорят, что они светло карие, другие — что желтые. Сейчас они были какими-то блекло— коричневыми. Про «гнездо» на голове я вообще молчу. Как? Как за пару дней из красивой (об этом мне говорили с детства, так что подтверждения имеются) женщины, я превратилась в ЭТО?

Устав искать пятый угол в комнате и без толку жонглировать колючим лазаретным одеялом, я решилась на побег. Точнее, на прогулку, желая успокоить ноющую ногу и проветрить затуманенную голову. Выломав пару зубцов в расческе, но приведя волосы в надлежащий вид, я собралась на прогулку. «Так ночь же», — сказал рассудок. «Сил нету сидеть в четырех стенах», — сказало мое упрямство. У меня к постельному режиму с детства сильная неприязнь, так что рассудок был вынужден замолчать. Спустя пару минут я уже брела по парковой дорожке, кутаясь в пальто и шурша опавшими листьями под ногами.

Ветер подхватывал их, катал по траве, собирал в маленькие смерчи и развеивал, унося в небо. Уже было не так тепло, как в сентябре, воздух был ароматным и влажным, над землей поднималась легкая дымка осенних туманов. А облака неторопливо ползли по небу, то пряча толстушку-луну за своими ошметками, то оголяя ее для лучшего обзора.

За спиной что-то где-то хрустнуло. Я замерла на дорожке и, оглядевшись, постаралась унять свою мечущуюся в истерике панику. Мало что, где и чем может хрустеть. Ежик веточкой, Бублик косточкой… моя буйная и порою слегка неадекватная фантазия любезно предоставила картинки из газеты, мягко намекая кто и, главное, КЕМ может хрустеть во мраке ночи. И мне сразу так спать захотелось. Там в палате тепло, хорошо, двери крепкие, окна маленькие, стены толстые. Да, срочно спать. Спать, спать, спать…со светом.