На круги своя (СИ) - Романовская Ольга - Страница 34

— А как?

— Большинством голосов. — Эллан сделал еще один глоток, блаженно цокнул языком и с легкой самодовольной улыбкой покосился на меня. Миг триумфа всегда приятен, а уж перед лицом женщины — вдвойне. — Или если все маги со способностями, скажем так, солидарны. Мы для Веоса ценнее прочих, чтобы не ушли, можно пожертвовать королем. Белая кость. Это к вопросу о том, что я могу, — лорд отставил рюмку, но позы не изменил, только спину выпрямил. — Например, изменить состав королевской семьи. Ее величество не зря Чувствующих опасается, от них невозможно ничего скрыть, а Евгении Онор есть, что скрывать. Теперь даже больше, чем прежде. Головоломка сложилась, захочу, отравлю ей жизнь. В свете последних событий подобное желание возникает. — Улыбка превратилась в оскал. — Пусть только замахнется.

— На меня? — Вопрос напоминал шелест листьев.

Покачав головой, рассмеялась.

— Вы шутите, Эллан. Какой нормальный темный станет убивать ради наиви.

— Я убью, — со всей серьезностью возразил лорд.

Пальцы сжали ножку рюмки так, что побелели костяшки. Казалось, Эллан собрался убивать прямо сейчас.

— Тогда, наверное, Чувствующие долго не живут, — предположила я, решившись отхлебнуть странного напитка.

Неловкая вышла ситуация, пора исправлять.

Сначала от незнакомой выпивки закружилась голова, а после приятное тепло разлилось по телу. Вкусно, будто лето пьешь, но крепко, едва ли осилю больше рюмки.

— Кто как, — философски ответил Эллан, последовав моему примеру. Рюмка опустела, и он снова стал прежним: доброжелательным, милым, улыбчивым. — Боевые маги живут еще меньше. Они беззащитнее.

Вот это новости. А как же сила, умения? Боевые маги — элита, их тяжело убить, зато сами они преуспели в искусстве смерти.

— Дария, — в глазах лорда плясали смешинки, — что толку в умениях, если я насквозь вижу все помыслы? Что сделает, что скажет маг через минуту, две, час, день. Если захочу почувствовать, не скроешь. Смотрю, — лукавая улыбка перетекла на губы, — вас волнует запретная тема возраста.

— Нет, я нет! — покраснев, замотала головой.

Успела уяснить: о возрасте не спрашивают, но раз за разом хотела узнать, когда кто появился на свет. Детская любознательность! Мне ведь всего шестнадцать. Или уже шестнадцать — в Веосе взрослели быстро, девочки порой в четырнадцать.

Эллан подмигнул, подался ко мне и игриво продолжил:

— Хорошо, только ради вас. Члены Совета редко меняются чаще одного раз в пятьдесят лет. Выводы делайте сами. А живем мы столько, сколько отведено Вседержителями. Долго, Дария, если не убьют. Но тут уж судьба.

Эллан развел руками и налил себе еще зеленого напитка — нечто среднего между настойкой и шерри. Я же все так же сидела с первой рюмкой.

Почему для навсеев возраст — табу? Именно у мужчин, не у женщин. Спросила и получила парадоксальный ответ:

— Женщина прекрасна и сильна всегда, а вот мужчина в ее глазах вовсе нет. Различают три возраста. Первый — юность, до первой женщины и первого боя. Тогда можно смело спрашивать о количестве прожитых лет. Второй — зрелость. Длится она до тех пор, пока мужчина способен сражаться и иметь детей. Третий — увядание, когда возраст становится проклятием. Никому не хочется слыть дряхлым стариком, а не зрелым мужчиной, даже если физически это не так.

Кивнула, хотя не понимала, чем позорна старость. У нас пожилых уважали, а тут… Ну да, жена бросит и возьмет другого мужа. Они любить не умеют, только убивают и используют.

Эллан опять никак не отреагировал на эмоциональный выпад. Действительно перестал читать мысли? Для Чувствующего, с рождения ментала, медальон не проблема, а щит я пока ставить не научилась.

— Вы ничего не слышали? — осторожно поинтересовалась я, решив разрешить сомнения.

Хватит гадать и переживать!

— Чего именно? — Заметив, что моя рюмка наконец опустела, лорд наполнил ее на треть.

— Мыслей.

Благодарно кивнула, но пить не торопилась.

— Я их больше не читаю, — последовал ошеломивший ответ. — Вы запретили.

— Но…

Слова вылетели из головы.

Я… Мой приказ что-то значит? Невероятно! Расправила крылья надежда, что со временем стану настоящей местной леди.

— Вы недовольны? — изумился Эллан. — Тогда зачем возмущались, пощечину давали? Однако эмоции я по-прежнему чувствую, — поспешил добавить он. — Это врожденное, хотите или нет, придется смириться.

— Ну да, у меня их много, в отличие от навсеек! — рассмеялась я.

Фраза произвела странный эффект. По лицу Эллана пробежала тень. Он отвернулся к камину, вцепившись пальцами в подлокотники. Спина напряглась, ноги опустились на пол. Готова поспорить, лорд сжал зубы. Но что такого я сказала? Напомнила о неприятном моменте? Спиртное на голодный желудок раскрепощало, ляпнула, не подумав.

За окном медленно сгущалась темнота. На столицу опускалась ночь, душная и бескрайняя в своей надвигающейся мгле, когда кажется, будто ты один посреди миров.

Эллан, несомненно, сожалел о непозволительной откровенности. Он слишком долго молчал, глядя на пустой камин.

Совершила очередную глупость, чуть слышно, но спросила:

— Вы любили Элизу?

И сразу, залпом, всю рюмку, чтобы не пожалеть о содеянном.

— Простите?

Лорд очень медленно обернулся ко мне. Вопреки ожиданиям, абсолютно спокойный, на лице — выражение легкого недоумения. Даже плечи расслабил. Прекрасный актер!

— Вас предал любимый человек, я просто назвала имя.

Раз начала, иди до конца, не прячься за отговорками. Лорд говорил, надо быть смелой, вот и попробую. Навсейка бы точно не замяла тему.

— Вы ошиблись, Дария, — от голоса Эллана веяло могильным холодом. — Я никогда никого не любил, чего и вам советую, но, увы, поздно. И хватит! — Рюмка в пальцах лорда треснула, осколки вонзились в ладонь. — Вы переходите грань, леди Эрасса. Моя жизнь вас не касается.

— Но… — растерянно наблюдала за тем, как кровь закапала на брюки собеседника. — Вы сами…

— Что — я? Закончили, миледи!

Эллан поморщился от боли и потянулся за платком.

— Позвольте? — тут же оказалась рядом и присела на корточки.

Он поранился из-за меня. Нужно вытащить осколки, осмотреть рану, затянуть.

Нехорошо вышло с Элизой! Чувство вины снедало, толкало на суетливые действия, призванные загладить проступок.

— Не надо, — странным глухим голосом отказался лорд и не позволил коснуться раненной руки. — Сам виноват.

Однако я проявила настойчивость и заполучила длань учителя. Он всем своим видом показывал: чепуха, само заживет. Одним словом — мужчина!

Порез оказался глубоким, в нем застряли кусочки хрусталя. Велела принести щипчики, уселась на подлокотник и один за другим аккуратно вытащила все. Процедура кропотливая, болезненная, долгая, но Эллан вытерпел, не двигался, только смотрел на меня. Я ощущала взгляд затылком и нервничала.

— Дария, Дария! — с легкой тоской пробормотал лорд, когда подняла голову и попросила свежий носовой платок, чтобы перевязать. — Маленькая чистая светлая, зачем вас принесло в Веос?

Платок мне дали, но не успела я вновь склониться над ранкой, как Эллан привлек к себе за шею и поцеловал в губы. Он вышел… Словом, перехватило дыхание. Опять никакой страсти, но хотелось сохранить чужое дыхание, запомнить каждый миг. Увы, поцелуй и длился всего краткое мгновение, в конце которого перерос в нечто большее. Лорд продемонстрировал властность, подчинил и отпустил.

В недоумении уставилась на Эллана, приложив руку к губам. Они горели от мимолетного касания чужого языка. Лорд не думал ничего объяснять, забрал из обмякшей руки платок и перевязал рану.

— Ужин, — напомнил Эллан, встал и помог подняться мне. — Уже должны накрыть.

— Эллан?.. — Прижала палец к губе, унимая покалывание.

Поцелуй не шел из головы, его тепло, мягкость и несвойственную темным нежность, даже в конце, когда суть навсея вырвалась наружу. Хотя, когда хотели, навсеи умели быть ласковыми. Все ждала, Эллан чего-то попросит или предложит, проще говоря, пригласит в спальню, но он вел себя так, будто ничего не случилось. Просто учитель, друг и гостеприимный хозяин. Никаких взглядов, намеков — абсолютно ничего, и это вносило смятение в душу. Я, дурочка, уже ответ придумала: мол, хорошо, но не как наложница и безо всяких штучек, не хвастаться и не гордиться, а Эллан… Зачем он целовал?