На круги своя (СИ) - Романовская Ольга - Страница 10

Заверила Филиппа в неизменности планов и предложила стать спутником на маскараде. Филиппу уезжать на следующий день, пусть повеселится на прощание. Брюнет просиял и расцеловал руки, обещав щедро отблагодарить за доброту.

Мне стало его жаль. Не обидится же Геральт, если проведу неделю с Филиппом? Он ведь может не вернуться. Я знала, что такое война, что от брюнета все отвернулись, догадывалась, как ему тяжело, и желала немного скрасить унылое существование. Пусть он совершил мерзкий поступок, но нужно уметь прощать. Жестоко карать человека за глупость. Однако королева в своем праве, не мне ее осуждать.

ГЛАВА 2

На балу-маскараде мне предстояло порхать в образе сильфа. Геральт заверял, я похожа на духа воздуха: светлые развевающиеся волосы, обескураживающая добротой улыбка. В итоге сшила у портнихи белое платье с серебряным лифом, отороченным кружевом. Полупрозрачные летящие рукава с разрезами, шлейф и воздушные нижние юбки из жесткого прозрачного материала добавляли наряду объема. Крылышки, как у бабочки, специальными заколками крепились к спине. Разумеется, маска из перьев, скрывающая пол-лица, и диадема с бриллиантами — подарок Филиппа. Брюнет за неделю засыпал драгоценностями, оплатил наряд для маскарада. Полагала, Геральт обидится — нет, воспринял как должное.

Любимый обещал подготовить «безделушки» — так он называл кольца, шпильки и обувь. Все — высшего качества, достойное королевы.

Геральт посоветовал надеть опал герцога:

— Вряд ли он подарил камень просто так. Сделай приятное, покровитель — счастье для девушки твоего круга.

Пропустила замечание мимо ушей. Неприятно, конечно, когда тебя жаждут уложить в чужую постель, но отчего-то я иного от Геральта не ожидала. Отношения наши изменились, я уже не заглядывала в рот любимому, видела его недостатки и понимала: он не прекрасный принц. Мы по-прежнему занимались любовью, я по-прежнему нуждалась в Геральте, но что-то незримо изменилось. Трудно сказать, что именно, но одержимость Филиппа провела черту между прошлым и будущим.

Итак, опал. Куда его пристроить? На шею? Да я головы не подыму: камень слишком тяжелый. Поместить в диадему? Ювелиры за деньги быстро сделают, только вес никуда не денется. В жезл сильфа? Треснет. В итоге пришлось отказаться от идеи подмаслить герцогу и довольствоваться ожерельем Филиппа — тем самым, которое он подарил на ужине. Страшно подумать, сколько стоила эта россыпь бриллиантов

Геральт изображал ланга. Приличия требовали от него почтить память Элизы, поэтому он выбрал лиловый цвет.

— Как-никак, я вдовец, — хмыкнул он.

— Но не носишь траура, — напомнила я.

Прах Элизы давно исчез из кабинета Геральта. Видимо, навсей отдал его родственникам погибшей супруги. Он ни словом не обмолвился об убитой — и тут вдруг такое рвение, игра напоказ. Неприятно. Лицемерие входило в число неодобряемых мной вещей.

Вот и теперь Геральт говорит о лиловом в спальне другой женщины, развалившись на постели с бокалом вина в руках.

— Элиза — преступница, убийца, какой траур, Дария? — рассмеялся любовник. — Никто, абсолютно никто не жалеет о ее смерти. Однако на официальных мероприятиях я обязан изображать скорбящего мужа. Хотя, — он улыбнулся и ласково коснулся щеки, слегка пощекотав губы большим пальцем, — это не помешает мне ухаживать за другой леди.

Раньше бы я растаяла, расплылась в ответной улыбке, а теперь задумалась. Меня и прежде посещали вопросы, тут еще слова герцога — словом, хотелось определенности. И я во второй или третий раз за время нашего романа спросила:

— Кто я для тебя? Для Филиппа — невеста, а тут? Любовница?

Геральт помрачнел и сел, поправив и так безупречный галстук. Навсей сделал пару глубоких вздохов и глухо оборонил:

— Любовница.

Слово было сказано, но легче не стало. Я ожидала услышать другое, замерла в сладостном ожидании, а тут волна холода окатила сердце. Из горла вырвался легкий вздох разочарования. Геральт среагировал мгновенно, заключил в объятия и прошептал в волосы с нежными, немного сюсюкающими интонациями: «Ш-ш-ш, ну чего ты? Сама хотела, сама обиделась?» Его объятия, одновременно крепкие и невесомые, успокаивали. Хотелось растечься в них деревенским сыром на сковородке.

Право же, какая я дура! На Геральта столько всего свалилось, разумеется, он отдалился, стал раздражительнее. Только вот любовью он теперь занимался иначе. Иногда я ловила Геральта на отстраненности. Вроде, ласкает, целует, а мыслями где-то далеко. Движения отточенные, сделал дело и отвернулся.

Нет, если ты и дура, то оттого, что старательно закрываешь глаза. Не желаешь замечать, находишь оправдания, но ведь он отворачивается! Я еще там, на вершине, не успела утихнуть сладостная дрожь, а Геральта уже нет. Прежде он оставался, позволял наслаждаться отголосками единения, целовал, а теперь… Словно все сводилось к физической близости. Получить и ничего не отдать взамен.

Внутри всколыхнулась обида. Захотелось рассказать Геральту о предложении герцога Терского, пусть задумается. В итоге не стала. В конце концов, Родриго оставил меня в покое, а если Геральт не хочет жениться… Судорожно вздохнула. Он и после рассказа о герцоге не захочет. Чувства либо есть, либо нет.

Любовник поцеловал в волосы и потерся кончиком носа о затылок.

Прикрыв глаза, развернулась в уютных объятиях и на ощупь положила руки на плечи Геральта. Так, целуясь, мы, казалось, провели целую вечность. Дыхание слилось воедино. Язык любимого ласкал мой, учил волнительному танцу, от которого сердце прыгало в горле. Я тянулась к Геральту, старалась стать его частью.

Губы горели. Откуда-то изнутри поднималась волна тепла. Она становилась все сильнее, все горячее и буквально сжигала. Теперь любое прикосновение отзывалось дрожью, будто в меня ударяли миниатюрные молнии.

Тело охватило желание принадлежать мужчине, воспарить над землей и не возвращаться на землю. Никогда бы не подумала, что во мне скрыт такой огонь!

Сейчас!

Пальцы нащупали галстук Геральта, чтобы развязать, когда все неожиданно закончилось. Любимый мягко, но непреклонно отстранил меня и напомнил: мы приглашены на маскарад.

Не скрывая разочарования, кивнула.

Маскарад! Какая мелочь! Мы успели бы заняться любовью и никуда не опоздали. Прежде Геральт бы не отступил, а тут сбежал, стоило красноречиво высказать желание. Право слово, не похоже на него! Он ведь не мог насытиться, брал снова и снова, пока не переполнял сосуд. Именно так, я ощущала себя сосудом, в который до краев заполняли счастьем, настолько острым, что от него сводило живот. Мнилось, еще немного и захлебнусь — вот, как мы занимались любовью.

— Давай выпьем лимонада перед уходом? — предложил Геральт. Он сделал вид, будто ничего не заметил. — Тебе не повредит охладиться.

Обескураженная, села и посмотрела на любимого. Жгучий стыд прогнал остатки желания. Я хотела мужчину, а меня оттолкнули.

Поджав губы, отвернулась, торопливо поправляя прическу, и не своим, бездушным, голосом отказалась от лимонада.

— Обиделась? — Руки Геральта обвились вокруг талии. — Пойми, нельзя пропустить торжественный выход короля. Мы наверстаем, обещаю. — Легкий поцелуй в шею. — Ты ведь позволишь снять с тебя подвязки?

Кивнула и, вздохнув, изогнулась в объятиях навсея, чтобы достать до его губ.

Мимолетное прикосновение, и мы разошлись наводить «красоту» перед балом-маскарадом.

Геральт тоже получил приглашение. Для меня это стало сюрпризом. Казалось бы, опала, потеря части земель, но, в то же время, королева согласилась переговорить, не прогнала. Любимый таки добился своего.

Насколько мне известно, Геральт после суда часто ездил во дворец. Зачем, не знаю. Прежде он числился королевским Законником, был обласкан ее величеством. После суда та отдалила от себя былого любимца, однако, судя по слухам, ситуация теперь изменилась. Доподлинно знала, навсей пропадал именно в покоях королевы Евгении. Пробовала спрашивать, но Геральт упорно молчал, вопрос о приглашении тоже проигнорировал. Положено по статусу и все, понимай, как хочешь. Оставалось стоить догадки, одна нелепее другой.