Любовь к драконам обязательна (СИ) - Ефиминюк Марина Владимировна - Страница 49

Для начала избавилась от специалиста рубить на корню любую романтику. Ральф был пленен в плетеную корзину и для надежности закрыт в кладовке.

- Извини, приятель, – пробормотала я, запирая закуток на ключ. – Клянусь, к утру выпущу.

Исключив из интимного вечера дракона, я расставила в спальне свечи и попыталась облагородить воздух благовонием. Пару раз нажала на помпу, но она не работала, и облако аромата «Королевская ночь» оставалась во флаконе. Приглядевшись к дырочке на устройстве, я снова нажала на «грушу», и в глаз брызнула неравномерная струя.

- Да что б вам сгореть! – Бракованный флакон полетел на пол, а я принялась тереть глаза. Пока в ванной комнате смывала маслянистую пленку с лица, комнатные духи вылились на паркет. Густой, приторный запах «Королевской ночи» буквально сшибал с ног, из благовония превратившись в зловоние. Ругаясь сквозь зубы, я раскрыла окно. В комнату заструилась вечерняя свежесть, и от сквозняка парусом надулась занавеска.

Пока спальня проветривалась, я сервировала стол для ужина и переоделась в прозрачное безобразие. Сорочка на тонких бретельках доходила до пола, плотное кружево прикрывало только стратегически важные места. Я выглядела так, словно сбежала из заведения мадам Бонни. Думаю, Фэйр одобрила бы. Едва я успела накрасить губы, как в апартаменты деликатно постучались.

Таннер вернулся домой!

Я бросилась в спальню, и носки заскользили по натертому паркету. Проворности паникующей женщины позавидовал бы любой страж-новобранец, поднятый ночью по тревоге! За несколько секунд были задернуты портьеры и зажжены свечи. В полумраке замерцали яркие огоньки, и на стенах, затянутых в шелк, заплясали тени. Вышло атмосферно. Тайное драконье гнездышко, да и только! Правда, несмотря на открытое окно, воздух по-прежнему подванивал «Королевской ночью», оставалась надежда, что Элрой окажется невосприимчивым к запахам.

Пока я металась по квартире и наводила последние штрихи для интимной обстановки, у Таннера закончилось терпение, в замке загремел ключ. Следовало встретить дорогого гостя во всем великолепии соблазнительного наряда, чтобы с порога настроить на правильное настроение! На ходу стягивая носки, я выскочила в холл. Свернутый полосатый комок полетел в деревянный ящик для зонтов (не забыть бы, забрать, а то выйдет неловко). Когда дверь распахнулась, я оперлась о стену рукой, рассчитывая продемонстрировать все достоинства откровенного одеяния, и проворковала:

- Ты так долго, я уже соскучилась…

Лучше бы мне подавиться словами! На пороге, изумленная нежданной встречей с полуголой девицей, оцепенела тетка ди Элрой в голубом пальто, в скромной шляпке и с отвалившейся от шока челюстью. Я резко прикрыла руками неприличные места, плохо скрытые кружевным безобразием.

- Вы что тут делаете? - вопросила тетка, наконец, приходя в себя.

И хотя ответ был более чем очевиден, я выпалила:

- Работаю!

- И кем, позвольте спросить? - задыхаясь от возмущения, она взмахнула рукой, намекая на внешний вид работницы.

- Кухаркой!

Святые угодники, почему, когда надо красиво соврать, вы меня покидаете?

- В таком виде?

- Это новая униформа! – Тут я припомнила, что лучшей защитой являлось нападение, и вопросила: - А вы, госпожа ди Элрой? Племянник в курсе, что у вас есть собственные ключи?

Неожиданно она замялась, и это выразительное замешательство лучше любых слов доказывало, что Таннер не догадывался о тайных визитах тетки.

- Вообще, барышня, не мешало бы вам прикрыться, прежде чем спорить с благородной дамой! – огрызнулась она. - И почему в доме так сильно пахнет горелым? Отбивные спалили?

- Горелым?

Воздух действительно стремительно насыщался прогорклым запахом гари, но на плите ничего не разогревалось, а значит…

- Свечи!

Я ворвалась в спальню и испуганно прикрылась руками. Портьера полыхала. Огонь уже выгрыз занавеску до середины и грозился перескочить на шелковые стены.

- Тетушка, воды!

- Какая я тебе тетушка… - послышалось за спиной, а потом раздался визг: - Воды!

- Несите уже!

Стащив с кровати серебристое тяжелое покрывало, я принялась сбивать пламя. От дыма щипало глаза, и против воли из груди рвался кашель.

- Отходи, поджигательница!

На занавески выплеснулась шайка воды. Пламя потухло. От огрызков портеры шел зловонной дымок. На полу поблескивала лужа, и только свечи продолжали гореть ярко и невинно, топорща в потолок острые лепестки. Зато «Королевской ночью» больше не пахло…

- Знаете, дорогая госпожа Амэт, я, пожалуй, пойду, - оставила тетка объяснения с племянником на меня. - Заодно предупрежу привратника, что не стоит вызывать пожарную команду.

- Идите, – согласно кивнула я.

Дверь в апартаменты закрылась. Из уважения к хозяину спальню стоило хотя бы чуточку прибрать. Натянув платье прямо на сорочку, я взгромоздилась на табурет и решительно начала снимать остатки портьер. За этим нехитрым занятием, не имеющим ничего общего с романтикой, меня застал Таннер.

Он открыл дверь собственными ключами, так что красиво встретить любимого я не успела, только соскочить со стула и выглянуть в холл. Элрой стоял на пороге, с подозрением оглядывал жилище и принюхивался к запаху кострища.

- Чем пахнет?

Пытаясь потянуть время, точно вышколенная жена, я забрала у него портфель и мысленно пожалела, что не додумалась прикупить розовых домашних туфель.

- Приходила твоя тетушка, - невпопад ответила я, начав удивлять новостями издалека.

- Вы пытались друг друга поджечь? – осторожно уточнил он.

- Мы просто традиционно поругались.

- Пока вы ругались, у тебя сгорел ужин? – попытался разобраться Элрой, почему в квартире воняло, как на пепелище.

- Занавеска, - подсказала я.

- Ты ее готовила?

- Нет, – покачала я головой, – просто спалила…

Спрятав руки в карманы брюк, с задумчивым Таннер изучил раскуроченную спальню. С карниза жалко свешивалась обугленная портьера, колыхался от сквозняка обгрызенный огнем кусок тюлевой занавеси. Серебристое покрывало превратилась в опаленную тряпку, а постель выглядела так, словно на ней сплясали польку.

- Я очень старалась создать романтичную обстановку, – изображая святую невинность, пожаловалась я, - но что-то пошло не так.

- Похоже, много что пошло не так, - заметил Элрой.

- У нас есть свечи, – не теряя присутствия духа, указала я на горевшие свечи. Хотела потушить, но никак руки не доходили вытащить из ридикюля медный колпачок и накрыть огоньки. – И флакон благовоний с феромонами.

- С феромонами? – усмехнулся Таннер.

- Ужин я разогревать побоялась, чтобы не сгорел… - промямлила я.

- Поэтому подожгла занавески? - сыронизировал он и вздохнул: – Какое счастье, что ты не спалила кровать.

- Да, - согласилась я, - спать на диване ужасно неудобно, особенно в гостиной – там узкая кушетка, а в кабинете подушки разъезжаются.

- Я собственно не про сон, хотя заняться любовью на диване тоже отличная мысль, – усмехнулся Элрой, а в следующий момент попытался меня поцеловать.

- Подожди! – слабо и не очень-то искренне возмутилась я. – Ты должен оценить мою сорочку!

- Потом когда-нибудь. Если останется целой.

- Не смей ее рвать! – пробормотала я ему в рот.

- Ничего, оценю по лоскуткам…

Под утро я проснулась с мыслью, что совершенно забыла про Ральфа! В комнате царил отвратительный холод, ведь нам пришлось спать с открытыми окнами. Я нацепила на обнаженное озябшее тело рубашку Таннера и по ледяному полу на цыпочках пробралась к кладовке. Оказалось, что ящер сладко спал в корзине и даже не поднял головы, когда крышка была приоткрыта. Переложив пленника в драконье гнездышко, занимавшее почетное место в кресле гостиной, я вернулась в постель. Свернувшись клубочком, с наслаждением притиснулась к горячему мужскому боку.

ГЛАВА 9. НЕЗАМУТНЕННЫЙ РЕАЛЬНОСТЬЮ ЦВЕТОК

Когда ветеринар торжественно вручил мне документ на новорожденного дракона, то в грамоте черным по белому было указано, что на самом деле Ральф младший родился Матильдой. Что хочешь делай, а он это она. Я по-настоящему опечалилась, ведь говорили, будто самки драконов пару раз в год из нежных барышень превращались в хитрых, нетерпимых бестий. В помутнении рассудка они часто убегали от хозяев, а после загулов обязательно появлялись приблудные яйца. Другими словами, выйдя из нежного возраста, хвостатая девица грозила повторить судьбу своей непутевой мамаши. Франки же плевать хотел, что хулиганистый сын на самом деле – капризная дочь, и принялся обучать глазастое, крылатое чадо премудростям кошачьей жизни.