Время перемен - Ежов Константин Владимирович - Страница 47

В трёх мешочках были семена ядовитых томатов.

— «Помидоры что ли? Точно, сок ведь с них томатный!»

Ещё в двух, далеко не полных, кстати, перцев из Нового Света, но купец выразил сильные сомнения, что они будут расти в Московии.

— «Зажал скотина! Хотя его понять можно, товар дорогой, ходовой. Вот насчёт последнего посмотрим.»

Это становилось интересно. В последних семи, семена каких-то земляных плодов, которые едят глупые индейцы.

— «Картоха, что ли?! Но почему такие длинненькие. Интересно, а как выглядят семена картофеля? Я не знал, и спросить не у кого. У воображения тоже силы не хватила их затолкать в те кругленькие шишечки, что на месте цветов появлялись.»

Честно говоря у самого от предвкушения, того что смогу наконец поесть картошечки жареной, аж слюни потекли. Разнообразие продуктов на Руси было велико. Растили почти всё. Была даже спаржа. Единственно напрягали огурцы. Ну что за дурацкая мания солить их здоровенными. Хотя в кадке наверно другие и не посолишь. И вот на фоне этого изобилия такая реакция, на простое, в общем-то, блюдо.

— Прохор, выясни чего там с ценой.

Когда же она была названа….

— «Может удавить его по-тихому! Хрен с ним! Вдруг еще, когда сгодится.»

В общем, рассчитались с купцом сполна, но окружающие на меня недоумённо смотрели. Да и ладно, мы не гордые, но хорошо смеётся, лишь тот, кто смеётся последним. Блин, ведь уже конец февраля, перец нужно высеивать на рассаду. После того как удалился этот деятель торговли, приказал всё тащить к себе, сам же рванул вперёд.

Первым делом затребовал плотников, ящики для рассады делать. Суета моя оказалась напрасной. Быстро их не сделают, только к завтрему. Ну и ладно! Землицы, зато надолбили, пусть размерзается. А вот жажда деятельности никуда не пропала. Пришло, значит, время напомнить про историю с приёмом.

Что могу сказать в итоге. Солнце абсолютно точно встаёт на востоке, а садится на западе. А всё к тому, что дело оказалось гиблым. Никак биологический заменитель громкоговорителя не мог в точности передать интонации и задержки, чтобы сохранить смысл сказанного. Проще надо быть, ближе к народу. А ларчик открывался просто. Сам попробовал сначала тихо сказать, а потом проорать, почувствовать так-сказать разницу. Была…. Ещё какая!

— Иван Васильевич.

— «Опять Таисия, только она так ко мне обращается, да на приёмах всяких, но там с кучей титулов». Что опять обед?

— Да. Совсем вас в трапезной заждались.

Блин ну вот как она умудряется так потупить взор, что остаётся ощущение будто напакостил чего и теперь вовек не отмыться.

— Туда не пойду, сюда несите. Кстати, Прохор выпроводи глашатого.

— Но здесь совсем места нет!

— Отрежьте кусочков, нечего блюда размером по полсажени таскать, всё одно столько не съем.

— Так нельзя!

— Мне что, указ написать? Трофим!

— Как скажете….

— Вот именно! Прохор, вот ты мне скажи, почто со своей женой не можешь справиться.

— Извини государь за вопрос мой дерзкий. А кто сможет?

— Особливо после того, как я её из монастыря вернул. Правильно, кому охота из-за всякой ерунды в опалу попасть, но ты-то!

— Люба она мне.

— М-да. Таисия, не понял, а ты что подсушивала?

— Нечаянно.

— А чего плачешь?

— От счастья.

— А ну прекрати. «Блин мне эти беременные женщины, всё-то у них не как у людей.» Тебе же скоро рожать, а ты всё на ногах, в конце-то концов, подбери себе замену.

— Иван Васильевич, вы меня выгоняете?

— «Тьфу, женская логика непобедима!» Нет, конечно!

— Значит, я пока побуду во дворце.

На некоторое время установилась тишина разрываемая звуками сервировки стола. Похоже, здесь решили устроить трапезную в миниатюре. Однако выглядывающий из-за косяка Трофим выбивался из общей картины.

— Точно!

— Что случилось государь? — Отреагировал, на мой восклицание, Прохор.

— Трофим, подь сюда, да для письма всё захвати. Слушайте сюда няньки мои добрые. А сотворим мы сейчас указ, по которому, в особом порядке, по именному моему дозволению, написавшим прошение разрешать переводиться в податное сословие, из тех, кто по главному указу на это права не имеет. И первыми будете вы.

— За что?! Не виноватые мы! — Завопили они хором.

— Вы что, с государем спорить вздумали?!

— Нет!

А сами уже на коленях на полу.

— А ну встаньте, не опала это вовсе и ничего после не поменяется.

— Как это? — Сорвался вопрос с уст Таисии, после чего она зажала рот ладошкой в испуге.

— Просто, вы-то мне и нужны, как самые близкие и верные мне люди, чтобы показать всем, что ничего от этого не поменяется. Мне ведь это надо, если кто не справится, чтобы его можно было просто отправить в поместье или имение и чтобы никто тут про старину уже не вякал! Не в опалу же садить, и тем более головы рубить!

Глава 11

Ожидание сборов затянулось. А пока суд да дело насиловал Воронцова. Не самого конечно, мозг ему выносил. Не вечно же надеяться за заграничных медикусов. Лечение надо как-то систематизировать и желательно, чтобы это сделали наши. Потому ему и досталось, как главе Розмыслового Приказа. Пускай, значит, знахарок и знахарей собирают, будем Знахарный Воспитальный Дом делать. До кучи не повезло Фёдор Семёновичу ещё и от того, что про горчичники вспомнил, и банки. Последние, можно ведь и из глины лепить, главное поливой покрыть. А вот в связи с первыми всплыло и про поиски горчицы, и почувствовал Воронцов, что Приказом этим его отнюдь не облагодетельствовали.

— Фёдор Семёнович, неужто нельзя ничего сделать? Самим-то её выращивать никак?

— Не знаю, Государь.

— Так узнай, поспрошай. Ежели никто не пробовал, то спытайте. И ещё. Послать бы кого на юг, к Ногайцам. Должна она там сама где-то расти. Не обязательно такая же, но похожая. В общем, семян её добыть тоже надо и также спробовать, будет расти или нет.

— Всё исполним, в точности. Не сомневайтесь!

— Ладно, Фёдор Семёнович, задерживать мне тебя не с руки. Тебе вот дьяков озадачить надо.

Заодно порешали, что же считать государевой службой. Признали таковой не только воинскую, но и в Думе, в Ближней Раде и Приказах, во дворцах великокняжеских, а тако же на дожностях в Губах. А вот обсуждение, кого принудительно переписывать в податное сословие, вылилось в ожесточенные споры.

— Великий княже, да как же это, хворых и так сразу.

— Если больные, почто прошение не написали? Или может, решили переболеть неудачное для себя время, ведь после грамотки обратно не вернуться. Либо сами выбывают, либо весь род в податное сословие выпинываем! Нам хитрожопые на службе не нужны! Вы что же думаете, будто мне не ведомо, большая часть таких больных, только сказывается таковыми?! Лишь бы не служить под более худородными, по их мнению. Вы у меня узнаете, кто выше, Великий Князь или счёт местнический!

— Государь, это же попрание устоев! Ведь ежели они согласятся, то убыток всему роду, кто их тогда простит!

— А в ином разе я точно никогда! Это что ещё за безобразие, хочу иду на войну, хочу дома на лавке валяюсь, и это воеводы! И вот из-за таких постоянно сборы проводить приходится. Земля им дадена за службу, а не за прихоти! Указ есть, нет уже сил, пускай прошение пишут, а там хоть с кем родовитостью меряются. Сами не смогли, под зад мешалкой. С обычными воями вон всё просто, не можешь сам, кого другого выстави, но чтобы боец был, а тут, развели, понимаешь болото! С вами посоветоваться решил и вы туда же, значит, так напишем! Запомните, хотите вы или нет, но порядок в Великом Княжестве Московском будет!

Опять установилась тишина. Вот ведь, до чего разозлили, прямо не знал как дальше речь вести. Со скрипом тот указ продвигался, а потом это перестало иметь значение, поскольку в податное сословие, через несколько лет, формально перешли почти все. А кто нет, тому было наказание такое.

Наконец-то прибыли Воротынские. Войско уже вовсю собирается. Отродясь не думал, что мы способны столько выставить. Желающих идти зорить Казань, было хоть отбавляй. Под это дело подтянулись и ушкуйники и другой разбойный люд. Одних Казаков, набралось больше 15 тысяч. Откуда столько? Никогда ведь такой ордой не собирались. Несмотря на прямые запреты, всё одно шли и некоторые утверждали, будто там уже около 200 тысяч. Какое зорить, они же, как саранча всё постригут! Ожидать, что поход получится легким, конечно, не приходится, но и остановить такую силищу там некому.