Время перемен - Ежов Константин Владимирович - Страница 2

— Что я ему, девка! Чего меня щупать! — Хотел возмутиться, но только опять промычал, что-то нечленораздельное.

— Может это доктор? Тогда ладно, пущай. — С грустью подумал я.

По словам доктора, Великий князь был здоров. Только слегка не в себе, но это пройдёт, и он снова заговорит. Эх, мне бы его уверенность.

В палату ворвалась какая-то красивая и стройная женщина. В миг все перед нею расступились. Быстрым шагом, приблизившись ко мне, она, порывистым движением опустилась на колени, и заглянула мне в глаза.

По-видимому, найдя в них то, что искала, крепко прижала меня к своей груди. Если вы помните ощущение от прикосновения своей матери, вы поймёте, что я испытал, в тот момент. Это была она, моя МАМА. Я расплакался, от охватившего меня счастья.

В последующие дни, наконец, узнал, кем оказался. Моей матерью была Елена Глинская, а я соответственно её сыном. Звали меня Иван. ИВАН IV, но ещё далеко не «Грозный», а совсем ещё ребёнок, пяти лет отроду.

Попал я в этот мир 26 августа 1535 года от Рождества Христова по Юлианскому календарю.

Мы с будущим царём родились в один день, подозреваю, что и в один час, только через столетия.

Ох Пётр…Ох Назаров сын… Чуяло моё сердце ещё тогда неладное. Не обошлось здесь без него. Только вот беда, что я мог теперь сделать. Ведь сам просил немыслимое. Ведь сам хотел свершить великое. Получите и распишитесь.

Думал ли, что так случится, когда трепался языком. Будьте бдительны! Если вдруг встретите этого проходимца, предайте привет ему от, теперь уже, Ивана сына Василия. Эх, да погорячей бы, но уж как сможете.

Город был действительно Москвой, но как же она не походила на ту, которую знал.

Интересно, я, оказался в прошлом своей страны или все-таки в другом мире. Кто бы мне сказал.

С одной стороны, конечно повезло. Сильно ли вы обратите внимание на поведение 5-ти летнего ребенка? Тут ещё на детский испуг можно списать все несуразности. Даже то, что мне пришлось, почти заново, ходить учиться. Привыкать говорить по-здешнему.

Больше всего проблем доставляло то, что я поначалу никого не знал. Правила поведения, вообще тёмный лес.

По мере того как начинал помаленьку общаться, всё больше узнавал про окружающий мир. Понятно, что меня всерьез не воспринимали, но если чего спрашивал, рассказывали. Поначалу, правда, больше сочувственно поглядывали. А, вот, заговорил и вроде как ничего.

Больше всего доставали всякие мамки и опекуны. Нигде от них покоя не было. Хотелось побегать и поиграть. Фигушки. «Великому Князю невместно сиё поведение», тьфу. Ну, какое тут детство?

Хуже всего, когда опекунам просто лень куда-нибудь идти. Тысячу причин придумают, почему мне это нельзя. Гады!

Как бы не ставили палки в колёса, я узнавал много всего интересного. Сколько же про Кремль выяснил. Оказывается, укрепляя Кремль, итальянские зодчие использовали и весь опыт римских фортификаторов: стены и башни располагались по заветам хитроумного Витрувия: «Надо, чтобы башни прерывали ход по стенам; если неприятель завладеет одной частью стены, остальные были бы от него отрезаны». Каждая башня являлась самостоятельной крепостью: отняв приставную лестницу, гарнизон наглухо замыкался в каменной ограде, но в случае необходимости мог скрыться потайными ходами. Круглые башни, если их заполнить землей, оказывали громадное сопротивление снарядам. Кроме того, у них нельзя было разрушить углы, как в квадратных башнях.

А вот то, что иностранные «муроли» (архитекторы), прежде чем приступить к работам, должны были поездить по другим городам, чтобы познакомиться с русским зодчеством, я и не догадывался.

Китай-город называли так не потому, что там китайцев много жило, и к Китаю ни какого отношения не имел! В эти времена это государство именовалось Катай (степи Монголии, северный Китай) или Чина (современный Южный Китай).

Название района происходит от старого слова «кита», то есть вязка жердей, которые применялись при постройке укреплений, вот так-то. Тот самый земляной вал, а я-то думал.

Вообще, вся оборона Москвы опиралась на Московский Кремль. Он представлял собой систему надежных и сильно вооруженных башен, контролирующих окружающее пространство. Стены идут с небольшим изломом, башни же несколько выдвинуты вперед. Благодаря этому с каждой стрельницы во время осадного боя можно было наблюдать за положением на соседних башнях и своевременно оказывать им помощь.

Внутри башни были разделены сводами и деревянными настилами на несколько ярусов и имели хитро расположенные друг над другом амбразуры. Приспособленные для верхнего, среднего и нижнего боя, они располагались так, что никто не мог укрыться, притаившись у стены, или скрытно подобраться к ней. Сверх того, были устроены и навесные бойницы, а наверху башни заканчивались боевыми площадками, прикрытыми деревянными навесами, что придавало им еще более суровый вид.

Под стенами, башнями, храмами и другими постройками нового Кремля были устроены подземные ходы и водоемы, сводчатые погреба и кладовые для хранения пороха, оружия и других запасов.

Загадка исчезновения Красной Площади разрешилась ещё проще. Её ещё не построили! Не было и собора Василия Блаженного. Его я как-то ещё не успел построить. Вот мать его ити. И как быть? Строить мне его или нет? Красивый зараза! Построю, однако, как вырасту конечно.

Когда в Кремле завершились каменные работы, в 1508 году итальянский мастер Алевиз Фрязин поднял шлюз на реке Неглинной и бурный поток наполнил ров, прорезавший всю будущую Красную площадь, не названой ещё даже Пожаром, от Неглинной до Москвы-реки. Кремль, окруженный с трех сторон водной преградой (Москва-река, Неглинная и ров, на пустыре, часть из которого, в дальнейшем, назовут Красной площадью.), стал возвышаться как неприступный замок на острове.

Вот через этот ров мы и переезжали, чтобы попасть в Кремль. Вид, кстати, был весьма живописный. Может устроить Красную Площадь так, чтобы сохранить ров? Вот не было печали.

Строящуюся стену, которую мы наблюдали, начали строить этой весной. 16 мая 1535 года состоялась торжественная закладка её из камня, причём первые в фундамент заложил митрополит Даниил. Строительством стены руководил итальянец Петрок Малый Фрязин, который возводил ее по последнему слову тогдашней фортификационной науки, с учётом развившейся артиллерии, что особо бросается в глаза при сравнении с Кремлевскими укреплениями: стены Китай-города были ниже, но зато толще, с площадками, рассчитанными на орудийные лафеты.

Эта стена должна была заменить старые укрепления и стать оградой Китай-города. Собственно, предыдущие были сооружены весной 1534 года, причем в работе участвовали все москвичи, кроме наиболее знатных и видных.

Они в свою очередь заменили обветшавшие и ограждавшие меньшую площадь, сооружённые в 1394 году, когда в ожидании нашествия Тамерлана, вокруг посада стали спешно рыть ров по линии нынешнего Большого Черкасского-Владимирского-Псковского переулков. На протяжении более чем столетия он был единственной защитой посада.

Остальная Москва представляла собой довольно жалкое зрелище. Сплошь деревянная, она постоянно страдала от пожаров и вновь отстраивалась.

Я не был историком и поэтому не мог понять, было ли это в моей истории. По мне так это не важно. Здесь и сейчас вершилась история. Каким быть государству Российскому.

На самом деле Иван «Грозный» наделал делов. Хотя, по большому счёту только Ливонская война была ошибкой. Вернее не сама война, а наши амбиции на ней.

Получалось, что мне нужно было оказаться, по крайней мере, не хуже его. Эх, руки зачесались. Ух, я им, а пока мне, несётся отовсюду, невместно такое.

Да, что же это! Как от этих всех нянек избавиться, ну, или хотя бы сократить.

Вот в Кремль возвращаться никогда не хотелось. Атмосфера интриг и подковёрной борьбы бойцовских бульдогов, там не выветривалась. Борьба за власть не прекращалась на минуту. Схватки возникали по любому поводу, даже по самому незначительному. Никто не хотел уступать.