Время проснуться дракону - Ганькова Анна - Страница 42

Ну, а через два часа этой сумятицы доложили о прибытии и самого короля.

От этого известия в первый момент все это скопище людей подорвалось и забегало с утроенной скоростью. Но, когда лодка с Величеством стукнулась о борт биремы, все вдруг замерли и, в мгновении ока, подобно волне, откатывающейся с берега, прислуга схлынула с палубы, оставляя на ней, как оказалось, довольно немногочисленных господ.

Что еще можно сказать о первых минутах плавания? Да ничего… все поприседали, как обычно, покланялись, и его величество ступил на борт. Кстати, Рой, или в данном случае вернее будет сказать, его светлейшество, ступил вместе с ним. А потом, слава тебе Светлый, стронулись, наконец!

С каждым следующим днем, проводимых на корабле, предсказанных Виком для себя «ягодок» становилось все больше – он уже практически давился от их количества, а впереди предполагалось, по самому скромному расчету, еще дней двадцать таких мучений!

Пятый вечер на королевской биреме проходил уже вполне предсказуемо – торжественная трапеза, со всем возможным числом приглашенных к ней, а затем нехитрые развлечения, допускаемые размером площадки под тентом.

С помоста, сразу после трапезы, слуги быстро, а к пятому дню и вполне привычно, растащили столы и стулья. В мгновении ока, отработанными действиями, ускоренными суровым взглядом дина Майси, вкруг, на уже пустой помост, раскинули ковры и накидали подушек.

И вот, откушав вместе со всеми пирога с курятиной и рыбы, запеченной с лимоном, Вик теперь сидел на ковре в окружении юных девиц. Именно так! Да, а кто из знатных папаш и мамаш не воспользуется случаем подсунуть принцу свое драгоценное чадо? А вдруг и прорежет – и разглядит Наследник именно в их доченьке ту, что составит его счастье на долгие и долгие годы!

Понятное дело, что самого Виктора никто и не спрашивал, а хочет ли он вообще кого-то разглядывать… вот и сидел он пятый вечер, окруженный глупо хихикающим «цветником».

И началось «веселье».

Как обычно, сначала несколько молодых придворных и знатных пажей поупражнялись в боевых искусствах с разным некрупным и, конечно же, вблизи Величества, тренировочным оружием. Потом на середину помоста выходили актеры – мимы, жонглеры, чтецы и певцы. Этих товарищей, чей целый корабль тащили вслед двору. И последним, но не самым коротким номером обычной вечерней программы, случились музыка и танцы.

Этот момент был самым тяжелым для Вика. Если девицы, что, раскинув пестрые юбки, тесным кружком сидели вокруг него, показательные поединки и выступления комедиантов смотрели увлеченно, то вот при начале танцев они, как правило, впадали в тоску. Ножки их, укрытые расшитым шелком, притопывали в такт, а вот по личикам юных дам, тем временем, разливались разочарование и обреченность.

Им-то родителями велено развлекать Наследника, беседы с ним вести, внимание его завоевывать. А как то внимание завоюешь? Какие разговоры поведешь? О нарядах с мужчиной не поговоришь, об украшениях и прическах – тоже. Посплетничать о слугах и других придворных, кто там с кем и когда, тоже не вариант. В принципе и сплетничать-то можно, пока только с собственной горничной, потому что считается, что они еще слишком юны и чисты для этого грязного дела. Вот узнает маменька, что всякими шуры-мурами интересуешься, и останешься тогда без нового платья, или того хуже, отправят от дворцовых радостей в деревню под замок!

А как развлекать того Наследника? Сидит себе дундук-дундуком, даром что принц – ни тебе обходительности, ни обаяния, ни даже малейшего желания светские приличия соблюсти! А как бы они сейчас побежали в круг, да встали в пары с веселыми пажиками, да как бы ножками своими резвыми пируэты фигуристые повыделывали!

В общем-то, Вик читал все эти мысли на их, еще не привыкших скрывать эмоции, мордашках, как в раскрытой книге. Но приглашать тех девиц на танец, искать темы для разговоров и, вообще, потакать матримониальным пожеланиям их родственников, пристроивших к нему своих чад, ни в коей мере не собирался.

Да он, если честно, и не помнил, как тех девиц по именам-то кличут! Вот эта, например, рыженькая, манерная, на лисичку похожая, как ее зовут? А она, козявка, еще губки обиженно поджимает – как будто он ей что-то обещал!

А вот эта – русоволосая, что ручки благостно складывает и с постным личиком уж второй час как сидит? И эту он не помнит, каким имечком ему представляли…

О, вот и узнаваемое лицо! Вик аж обрадовался, что хоть одну из девиц признал – ну, так она уже не в первый раз рядышком с ним располагается. Он даже приметил, что у нее есть привычка: что бы она ни говорила, встряхивать головой, как норовистая лошадка. При этом тугие сосисочки тщательно закрученных локонов, смешно пляшут вокруг миленького лупоглазого личика девочки.

«Ага, вот поэтому она и сидит рядышком уж какой вечер подряд!» – вдруг догадался Вик. Он-то, при виде ее «лошадкиных» манер и пляски «сосисочек» каждый раз усмехается! А ее родне, со стороны глядючи, наверное, кажется, что он улыбается их дитятке и из всех прочих выделяет.

«Ну да ладно! Как напридумывали себе – так и раздумают. Но, вот хотя бы, как эту девочку зовут, я вспомнить должен! М-м-м… Розалин? Ум-м… Розамунд? Хм-м… Розалил? Ну, да Светлый с ним! Плевать!» – отмахнулся от поисков имени Вик. Надоело все – ему бы сейчас встать и в шатер уйти, да чтобы никто ни цеплялся!

В подобном тусклом настроении он, совсем перестав обращать внимание на соседствующих с ним девиц, направил свой взгляд на танцующие пары.

«Может тоже пойти, пройтись пару кругов – хоть ноги размять…» – но, тут же вспомнив о девице со смешными кудряшками, от этой мысли отказался. Приглашать-то пару придется из девчонок, что его окружают, а тем самым, ненароком, выказывать свое якобы расположение к одной из них – так потом от ее родственников и не отделаешься!

Вон, хорошо эльфенку, уже час, как скачет – щеки румяные, глаза блестящие, волосы белоснежные развеваются – красавец, да и только! И никто за ним не следит, каждое движение не подмечает, каждую улыбку к своей дочурке в брачных фантазиях не прикладывает. Положено юному пажу дам развлекать – вот он и развлекает.

А Корр?! Этот тоже ногами кренделя выписывает, и даже каждой даме, с которой танцует, недвусмысленно в глазки заглядывает. И пары у него все – не юные девицы, а дамы постарше – мамашки тех куколок, что его, Вика, облепили. Ну, так оно и понятно – у этого одна проблема, вечно не решенная! Как говорит Тай: « – В какую бы теплую щелку свой вертлявый стручок сегодня пристроить!»

Вспомнив, меж тем, про Тая, которого на придворных игрищах никогда и видно не было, Вику захотелось к нему – большому, спокойному и надежному. Опять с неумолимой силой потянуло в шатер.

И неизвестно, что бы он предпринял – толи, нарушая все предписанные этикетом правила, ринулся с места, толи продолжал бы киснуть среди девиц и дальше, если бы не его светлейшество.

Рой подошел плавно и, если бы не его весьма мужественная фигура, можно было бы сказать, и грациозно. Наверное, такому впечатлению способствовала его струящаяся бело-серебряная мантия и манера поведения изысканейшего придворного. Самому-то Виктору именно этой манеры и не хватало, чтоб стать по-настоящему интересным объектом для кокетства окружающих его цыпочек. А вот с приближением Роя, они все оживились, защебетали, завитые прядочки запоправляли, и это несмотря на то, что старший принц был облечен саном и достойную брачную партию составить не мог.

В общем, в очередной раз с «утертым братом носом», Вик ожидал окончания всех этих положенных щебетаний и кивков головы, в предвкушении, что же Рой скажет ему. Ну, не для того же тот подошел к ним, чтоб банальности с «птичками» перечерикивать, в самом-то деле?

И точно, когда тема приятности плавания на корабле была исчерпана, Рой обратился к девицам, с деланно виноватым видом:

– Милые дамы, я украду у вас на время вашего достойного кавалера?

«Да, да! Укради меня! Стащи меня! Вырви меня из цепких ручек!» – возопило все внутри Вика в ответ на эти слова. А сам он, не сказав ни слова и наступив на пару раскинутых подолов, уже уходил с насиженного и такого надоевшего ему, места.