Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Простые чудеса - Астахов Павел Алексеевич - Страница 12


12
Изменить размер шрифта:

В то время мы жили с родителями моей жены. Никто нам материально не помогал. Теща молодая и активная – тридцать девять лет! Работала в исполкоме с утра до вечера, бабушкой отказывалась себя называть. Я крутился как мог на четырех работах, чтобы семью содержать, сына растить. Светлана тоже вязала, шила, за любую подработку бралась. Сами, слава Богу, себя содержали.

На летних студенческих каникулах времени побольше было. Ездили на дачу. Огурцы, помидоры, кабачки выращивали, делали запасы на зиму. Время всё-таки очень тяжелое было – восемьдесят восьмой год. Мыло, масло, тушенка – по талонам. Приходилось за грибами ходить, чтобы просто себе обед и ужин приготовить. Хорошо, что отец тогда ульи держал. Можно было рамку мёда взять, чаю сладкого попить, потому что сахар-то тоже был по талонам.

Планировали мы со Светланой тем летом, что вернемся двадцатого августа в Москву. Покрестят меня, а двадцать третьего августа поедем к моим родителям. Младшему брату аккурат в этот день тринадцать лет исполнялось. Сестра старше меня на семь лет, она с юности со мной нянчилась, помогала растить и учиться. А младший брат Алексей моложе меня на девять лет. Его, можно сказать, я вырастил. Родители работали, а я с ним занимался с грудного возраста. С пяти месяцев его уже со мной оставляли. До армии воспитывал, учил, защищал. Он от меня не отходил, потому что я ему был и папа, и мама, и всё на свете. Так что обязательно мы должны были к нему на день рождения приехать.

Несмотря на все учебные и бытовые трудности, мы были очень счастливы. Еще бы: родился ребенок, мальчик, в большой нашей семье – первый внук у тещи. У моих-то родителей уже были внуки, у старшей сестры росли двое детей.

Я был настолько счастлив, что решил как можно больше картинок из нашей жизни и детства Антошки запечатлеть на фото и сохранить. Как только сын появился на свет, с первого дня, я постоянно фотографировал. Был у нас старенький фотоаппарат «Смена» за двадцать пять рублей. Я накупил плёнки и сделал триста с лишним фотографий, снимал, как сын растёт: дома, в бассейне, на прогулке, на даче…

Помните ли вы, друзья, как раньше проявляли и печатали снимки? В ванной, в специальном бачке, в полной темноте крутили пленку, потом сушили, потом те, кто мог себе позволить такую роскошь, как персональный фотоувеличитель, закрывались в той же ванной, и начинался волшебный процесс создания семейного фотоальбома. У многих был советский фотоувеличитель «Смена». Ну а любители, которые особо ценили искусство фотографии, разорялись на польский «Крокус» за сто рублей. Это была мечта не только каждого фотолюбителя, но и знающего профессионала. Большой, мощный, с несколькими рядами линз и объективов. Отличное увеличение, хорошее разрешение… Мой отец когда-то на полученную премию купил такой «Крокус», и он занял почетное место на шкафу. Возвышался там высокомерной серой громадиной, закрытой чехлом, важный, как ракета перед запуском. Под него и в ванной было место приспособлено. Изредка папа разрешал мне им пользоваться. И тогда в отдельно взятой советской ванной комнате возникала целая домашняя фотолаборатория. Тесно, душно, но под красным фонарем и с волшебным увеличителем ты сам творишь чудо истории в лицах и картинках. Освещаешь, отмеряешь, отсчитываешь, проявляешь, промываешь листы фотобумаги, а потом сушишь снимки на прищепках. Бóльшую часть ванной комнаты занимала, естественно, чугунная чаша ванны, расположенная вдоль стены. Слева от нее – раковина. Маленький, размером 60×100 сантиметров кафельный пятачок холодного пола между ними. Превращаясь в мини-фотолабораторию, чугунная ванна накрывалась двумя специальными деревянными щитами с брусочками, чтобы они не соскользнули. На щиты ставился увеличитель с предметной доской. Слева от него – две ванночки с проявителем и фиксажем, то есть закрепителем. В раковину из крана пускалась проточная вода (счётчиков тогда еще не придумали, оплату за литры не брали) для промывки проявленных снимков перед отправкой в ванночку с фиксажем. Устанавливался таймер для точного отсчета времени экспозиции изображения на фотобумагу и для проявки. Самым важным после увеличителя, конечно, был красный фонарь, без которого невозможно представить ни одну фотолабораторию в то время.

В общем, ты находился в плотном окружении техники. Кое-как уместившись на оставшемся свободном островке, ты должен был вставить пленку, навести изображение на фотобумагу, выбрать требуемый масштаб и размер изображения, включить таймер, закрыть объектив, подхватить пинцетом облученный лист, положить в проявитель, снова посчитать, промыть под струей воды, отправить его в закрепитель, а потом опять бросить ополаскиваться под водой…

Одному – сложновато, вдвоем – тесновато. Но с любимой женой – одно удовольствие. Вот я и пригласил в помощницы Светлану, объяснив весь нехитрый алгоритм действий. Я печатаю, она проявляет и промывает…

Но прежде чем рассказать о незабываемом и, возможно, самом чудесном спасении моей жизни, расскажу об одном событии, предшествующем этому, событии, которое стало для нас знаковым и особенным, предопределившим дальнейшую жизнь. Спустя годы оно видится особенно отчетливо и ярко.

Вернувшись после дачных каникул в Москву двадцатого августа, мы договорились с батюшкой Георгием привести меня в достойное состояние православного крещеного христианина. Двадцать первого августа, в воскресенье, после литургии в храме Илии Пророка в Черкизове отец Георгий, который пять месяцев назад крестил моего старшего сына, покрестил и меня. Удивительное светлое ощущение легкости и радостной приподнятости навсегда осталось в памяти от этого таинства. Жизнь вокруг вроде бы не изменилась. Кажется, что всё по-прежнему: лето, солнце… А в душé иной, особенный свет зажегся. И так важно его сохранить: сберечь, не растерять.

Отпраздновали дома, в узком кругу. Тесть, даже не зная, что его слова станут пророческими, пошутил:

– Со вторым рождением тебя, Павел!

Утром мы поехали в Зеленоград и уже к полудню были у моих родителей. Светлана разобрала вещи, покормила Антошку и стала укладывать малыша, чтобы он днём поспал. Я же тем временем превращал ванную в фотолабораторию, чтобы к вечеру моей большой семье новые фотографии для обсуждения предоставить. Все провода от приборов и ламп собрал в один пучок, воткнул в удлинитель и провод удлинителя из-под двери выпустил наружу, в коридор. В те времена электрические розетки в ванных комнатах не ставили из соображений безопасности. Я вставил удлинитель в наружную розетку между выключателями на дверном косяке, проверил и стал ждать, когда жена уложит малыша и придет ко мне, ведь она попросила: «Без меня не печатай, пожалуйста! Я хочу с тобой вместе».

Моя мама тем временем решила сходить в магазин, хотела к завтрашнему праздничному столу что-то купить. Собирается, приговаривает: «Ой, надо и на ужин что-то собрать и на завтра купить вкусненького…»

Я говорю:

– Мам, ты только недолго. Антона Светлана уложила, он часа полтора проспит. А мы пока будем печатать фотографии. Ты возвращайся, нас с малышом подстрахуй, если что.

А мой младший брат Алексей и отец в тот день с дачи должны были вернуться только к вечеру. Они грядками да дровами перед грядущей осенью занимались.

А мама всё суетится, мельтешит, но никак в магазин не уходит.

Я снова ее поторапливаю:

– Мама, иди уже скорее. А то сейчас ты ненароком дверь откроешь и засветишь плёнку, или Антошка раньше времени проснется…

Мама, как задумается, может ненароком и дверь в «фотолабораторию» открыть. Так уже было…

Нет, всё равно не уходит. Я настаиваю:

– Мам, ты ненароком засветишь снимки. Мне всё переделывать придется…

– Да-да-да, сынок, сейчас я ухожу… – И продолжает собираться.

В нашей советской ванной вдвоем было не повернуться, я себе поставил стул, а Светлане рядом табуреточку. Светлана уселась бочком, да еще и за меня придерживалась. Но нам было хорошо, даже интересно и загадочно: красный свет, мы воскрешаем застывшие моменты нашей жизни. Романтика!