Стая (СИ) - Коротаева Ольга - Страница 40

Казалось, что она нашла выход, придумала, как спасти сына от навязчивых страхов харца. Но учитель прислал юношу обратно. В тайном послании он указал, что его избушка теперь не так надежна. И посоветовал обратиться к старому отшельнику. Ходили слухи, что тот обладает даром говорить с волками. Харцесса думала, что это лишь сказки, но все же решила найти отшельника.

Самой ей из башни не выйти, поэтому харцесса послала горбуна. Слуга привел в эту же тайную комнату, обитую бархатом, безумную старуху. Та рассказала ей про огромный валун. Вздрогнув, харцесса вспомнила, как Сориан рассказывал юной возлюбленной легенду об этом камне. В валуне есть отверстие, более похожее на небольшую норку. Говорят, оно обладает магической силой. Если человек затаил обиду или вынашивает планы мести, то, сунув в дыру руку, рискует лишиться целой кисти! По словам нищенки, следовало положить туда деньги и записку. Потом старуха прошептала: «Молчи обо всем или умрешь!», и, истерически захохотав, убежала по коридору.

Миген положила записочку в мешочек с деньгами и послала горбуна к валуну. Вернувшись к вечеру, он поведал, что в коридоре наткнулся на труп старухи. Глаза ее были вытаращены от ужаса, а на теле не было ни царапинки…

Уже на следующий день, едва успев проснуться, Миген с ужасом смотрела на письмо, приколотое кинжалом к бархатной подушке. Всего две строки… Таинственные воины были прекрасно осведомлены и о тайном ходе, и о горбуне.

И вот они здесь, во плоти и крови. Один снял маску, второй явно опасается. Но оба излучали надежность. Время на исходе, она должна возвращаться, иначе взбешенный харц может кого-нибудь и на плаху послать.

– Как вы защитите моего сына? – задала Миген свой главный вопрос.

– Вы должны довериться нам полностью, – туманно произнес Солдес. – Не пытайтесь узнать, кто мы. Не ищите сына. Своими действиями вы можете лишь навредить. Надеюсь, вы понимаете, что наша встреча должна оставаться в строжайшей тайне? Иначе, при всем моем уважении… мне придется вас убить.

– Мне необходимо что-то сказать сыну, – вздрогнув, попыталась возразить харцесса. – Объяснить ему, кто вы и почему я так поступаю…

– Ни единой душе, – сурово отрезал воин.

Миген покачнулась и благодарно оперлась на руку горбуна. Лай сейчас ожидал ее в покоях. Она не позволила ему даже переодеться, страшась отпустить от себя даже на мгновение. Сын наверняка будет очень недоволен. Но так лучше для всех. Миген вытерла слезы вуалью, сжала зубы и решительно направилась в свою спальню.

Человек в кожаной безрукавке тщательно прикрыл за харцессой дверь, тоже обитую синим бархатом, и выдвинул в середину комнаты небольшой сундук. Солдес оглянулся на сестру и, увидев, что та не может справиться с маской, помог снять плащ. Тесемки маски окончательно перепутались, цепляясь за пальцы, уши девушки. Солдес, ругаясь вполголоса, пытался распутать этот клубок, постоянно шикая на повизгивающую от боли Коту. В это время в комнатку влетел разъяренный молодой человек. В светлых волосах сверкал золотистый камень короны победителя турнира. Железный шлем, грохоча по каменным плитам пола, полетел в угол, разодрав дорогую обивку. Но бешенство, бушующее в юноше, все еще искало выхода. Он хлопнул дверью так, что та слетела с петель.

– Опять отсылает! – вскричал он, бросая злобный взгляд на горбуна, склонившегося в почтении. – И недели дома не побыл! Ведь взрослый уже и сам могу за себя постоять! Да что мне эти проклятые колдуны! Интересно, какого такого умельца она нашла… Ты знаешь?

Кота, наконец, сняла маску и облегченно вздохнула. Кивнув брату, проворчала:

– Так что за задание, Солдес? Спрятать глупого щенка от локки? Забавно… особенно, если учесть, что локки и за мной гоняются.

Алайдер вдруг застыл и медленно повернулся к девушке.

– Кота? – растерянно спросил он, оглядывая ее с головы до ног.

– Лай? – несказанно удивилась та, пристально глядя в голубые глаза юноши.

Глава 8

Густая листва скрывает полуденное солнце. В темной рощице казалось, что сейчас уже вечер, а тонюсенькие лучики, каким-то непостижимым образом умудрившиеся упасть на землю – лишь неясные следы звезд. Уоз всегда направлялся в это местечко, когда предстоял очередной опыт Лая. Маг говорил, что избушка ему дорога как память о потраченных на нее деньгах. Старик всегда так печется о деньгах, будто они дают человеку все. Но это лишь миф.

Юному наследнику богатого знатного рода они дали лишь видимость. Видимость славы, иллюзию уверенности в себе. Видимость смелости. Людям кажется, что за деньги можно купить все… даже любовь прекрасной дамы. Но это тоже лишь видимость.

Мысли вновь вернулись к прощанию с Котой. Как он мог так промахнуться? Ведь чмокнул ее практически в нос. Что девушка теперь подумает? Захочет ли с ним общаться? А ведь Лай всегда гордился тем, что исключительно хорошо целуется… Во всяком случае, так ему говорили многочисленные девушки. Хотя, может они просто хотели польстить наследнику.

Лай тяжело вздохнул и нечаянно просыпал зеленоватые гранулы мимо склянки. Все равно, он мог бы и лучше поцеловать Коту. Ведь это их первый поцелуй. Тот, который запомнит она… если вообще еще помнит неуклюжего парня. Он со злостью стукнул коробочкой о стол. Ему каждую ночь снится, как он обнимает тоненькое тело, ласкает черный шелк волос…

Бах! Лай сидел на земле и отчаянно тряс головой. Что произошло? Он почти ничего не слышит, так – тонкий звон где-то далеко. Вот Уоз прыгает на одной ноге, постоянно открывая и закрывая рот. Клубы дыма распространяются повсюду, змеями ползут по земле, забираются в листву проворными белками, еще больше усугубляя полумрак.

В деревянном столе, который старый маг не поленился притащить сюда, зияла огромная дыра, наполненная тем же черным, как уголь, дымом. Совсем, как загадочные глаза непосредственной девчушки, с которой они плескались в холодных водах Ори. Лай словно воочию увидел белизну кожи и тоненький шрамик…

Уоз перестал прыгать, недовольно потер ушибленную осколком стола ступню и хмуро оглянулся на ученика, намереваясь высказать все, что он думает о неловком парне. Но, увидев, как мечтательная улыбка тронула тонкие губы на испачканном сажей юношеском лице, поник. Весь гнев рассеялся вместе с дымом от неудачного заклятия. Крякнув, маг посеменил к юноше и присел на корточки.

– Опять двадцать пять! – с укоризной буркнул он.

Лай вздрогнул и виновато взглянул на учителя, потом растерянно осмотрелся и совсем съежился под печальным взглядом Уоза.

– Я опять что-то сделал не так…– Паренек расстроено вздохнул. Ну вот, сейчас локки-отступник начнет распекать его за расточительство дорогих зелий. – Простите, учитель… Я не знаю, что случилось. Задумался и…

– И опять о ней, – закончил за него Уоз, кашляя в кулак, чтобы скрыть ухмылку. Лай покраснел. Учитель покачал головой. – Ну когда же ты поймешь, что шакти нужно забыть. Уясни – она сейчас просто щенок несмышленый! Но, когда подрастет, станет другой… совсем другим человеком. Да, вчера Кота нам помогла, но завтра, если встретит кого-нибудь из локки, – даже отступника! – то, не задумываясь, разорвет на куски. И романтические воспоминания не дадут никакого преимущества. А вот знания – дадут!

Лай судорожно сглотнул, переводя растерянный взгляд голубых глаз на чуть удивленное личико девушки. Словно в тумане он видел черные глаза, полные холодного любопытства, неровно обрезанные пряди волос, иронично изогнутые губы. Кота стала чуть выше и… обрела формы. Даже жесткая ткань расшитого золотом камзола не могла скрыть женственные очертания груди, тонкую талию и округлые бедра. Но видимая мягкость линий лишь подчеркивала жесткую стать прямой спины, безжалостные складки в уголках губ и циничный прищур глаз.

Но, несмотря на внешние изменения, он ощущал, как теплая волна нежности поднимается из глубин сердца.