Искаженное время (СИ) - "Deacon" - Страница 121

- Хозяин повсюду тебя ищет, - сказал он. От этих слов Эрик почувствовал, как у него внутри все похолодело. В этот миг ему захотелось спросить, в каком расположении духа пребывает оракул, но Имандес запретил ему даже разговаривать, и Фостер не рискнул злить этого психопата еще больше. Молча кивнув, он последовал за своим проводником в сад, где как раз находился их «хозяин».

Имандес удобно расположился на богато украшенном ковре, который расстелили для него рабы на берегу водоема. Это озеро было точной копией того, в котором Фостер и Лилит успели искупаться, что несколько удивило наемника. Казалось, что эти водоемы были нарисованы в компьютерной программе, а затем без всякого намека на оригинальность скопированы на все земельные участки, принадлежащие господам.

Рядом с Имандесом вальяжно устроились четыре обнаженные женщины, которых появление рабов не то, что не смутило, даже позабавило. Лениво поедая фрукты, они с откровенным любопытством рассматривали Эрика, желая заметить на его лице хоть какие-то эмоции относительно их вида. В это самое время озерная гладь подернулась, и из воды вынырнула Нефтида, та самая любовница оракула, что больше других издевалась над Эриком. Одежды на ней, само собой, не наблюдалось, но девица не посчитала нужным прикрыться протянутой рабыней тканью и спокойно вышла из воды.

Любоваться «открывающимися видами» Фостер не стал. Он представлял собой едва ли не каменное изваяния, которое не смело шевельнуться, только смотрело себе под ноги в ожидании, пока оракул сам не обратится к нему. Эти несколько минут показались Эрику мучительными. Наверное, ему было бы легче, если бы оракул сразу накинулся на него с угрозами, а не молчал, внимательно глядя на него своими жуткими белыми глазами.

- Он опоздал, - резкий голос Нефтиды, прозвучавший прямо у него за спиной, едва не заставил Фостера вздрогнуть от неожиданности. С каждой минутой нахождения в этом доме, Эрик всё больше понимал, что оракул куда менее опасен, чем его любовница. Именно ее науськивания довели рабов до такого плачевного состояния. Лживые козни, провокации и уловки служили своего рода капканами, в которые попадались несчастные люди, понадеявшиеся на доброе отношение. Вряд ли эти рабы еще когда-нибудь поверят в то, что кто-то может отнестись к ним по-человечески. Одно дело – обжечься морально, другое – обжечься морально и вдобавок потерять несколько пальцев.

- Другие рабы, - продолжала Нефтида, неспешно прогуливаясь вокруг Эрика, - вернулись домой раньше, в то время, как их господа живут в другом конце города. Мой великий Имандес, ты всегда был слишком добр к этой черни... Я бы на твоем месте давно выжгла бы на ступнях этого раба твое имя, чтобы он знал, кому принадлежат его ноги.

Имандес тихо усмехнулся, мрачно глядя на своего нового раба. Эрик Фостер пока не совершил ни единой ошибки, так что же заставило ему оступиться настолько серьезно?

- Давай сначала выслушаем его, - внезапно произнес оракул. – Я хочу быть справедливым господином. Кто знает, быть может, сам Ра спустился с небес и попросил его служить ему всё это время?

Остальные женщины весело рассмеялись. Ситуация накалялась с каждой минутой, и Эрик лихорадочно соображал, что бы такого сказать, чтобы оракул остался доволен. То, что он – честолюбив, любит лесть и похвалу, было понятно и идиоту, но сейчас нужно было сказать что-то такое, чтобы этот честолюбивый ублюдок сам захотел проявить великодушие в адрес провинившегося раба. Если бы у Эрика были способности Лескова, то он мигом внушил бы одной из девиц, чтобы та подыграла ему восклицаниями из рубрики: «Ты такой милостивый, протухший урод!». Но таких способностей не было, а это означало, что придется выкручиваться самому.

Эрик молча опустился на колени и, низко склонив голову, произнес:

- Моя вина непростительна, мой господин. Боги не наградили меня острым разумом, коим обладаете Вы, и я не запомнил, в какой стороне дом Величайшего из великих. Я впервые был за пределами вашего дома после торгов, меня сопровождал другой раб, и я позволил себе непозволительное: я начал благодарить богов, что они даровали мне столь великого господина. Тщеславие охватило меня, и я совершенно не следил за дорогой. Мой позор невыносим. Пускай ваш гнев обрушится на меня со всей мощью, и жрецы сожгут меня во имя вашего величия.

Имандес удивленно вскинул брови и едва заметно довольно улыбнулся. Эрик не мог видеть его реакции, так как его взгляд по-прежнему не отрывался от земли, поэтому невольно затаил дыхание, ожидая ответа. Сердце его билось так сильно, что готово было выскочить из груди, но Эрик надеялся, что в случае провала успеет схватить нож для резки фруктов, который лежал от него на расстоянии вытянутой руки. Метнуть его в горло оракулу он сможет, главное, чтобы ни одна из этих девиц не обладала какими-нибудь неожиданными способностями. Все эти мысли пролетели вихрем в сознании Эрика, и он уже готов был воспользоваться своим единственным шансом на спасение, как Имандес заговорил:

- Мой гнев не обрушится на тебя сегодня. Более того, я доволен тобой, как давно уже не был доволен своими рабами. За несколько мгновений до твоего прихода ко мне являлся раб господина Косэя и сообщил, что его господин предлагает за тебя крупную сумму денег. Косэй посчитал тебя единственным толковым рабом во всем том навозе, что ему сегодня пригнали.

«С чего это он так сказал?» - насторожился Эрик. Его мысли немедленно метнулись к моменту купания в озере. Быть может, красноволосый тип все-таки почувствовал его присутствие, и теперь у него чешутся руки, чтобы проучить наглеца? Лилит заплатила за водные процедуры кольцом, а ему, Эрику, возможно, придется платить собственной шкурой.

«Твою мать... Да что же вы все такие долбанутые здесь? Лескову в ноги брошусь, если выживу...» - подумал Фостер, чувствуя, что у него начинают сдавать нервы. Его наигранная веселость уже давно грозила разлететься в пыль, а от постоянного ощущения страха невольно опускались руки.

- Странная у тебя реакция для раба, который получил похвалу, - задумчиво произнес оракул. – Видимо, ты не веришь мне. А зря. Косэй редко бывает доволен рабами, но после твоих трудов он прислал мне огромный кувшин вина, несколько уток и корзину фруктов...

От этих слов Эрик насторожился еще больше. Может, Лилит вручила этому красноголовому какой-то волшебный перстень, отчего все долбанутые на голову резко становятся милыми и любящими? Черт ее знает, эту ведьму. Она всегда напоминала ему карточного шулера, у которого вечно какой-то козырь в рукаве. Точнее, в данном случае, в корсете.

Голос Нефтиды вновь заставил отвлечься Эрика от своих лихорадочных мыслей. Эта девица вновь приблизилась к нему, неспешно обходя вокруг и обращаясь к оракулу:

- Может быть, он оказался тем рабом, который валялся в ногах Косэя и кричал о его величии? Или, что еще вероятнее, он злословил о тебе, мой Великий, а господа очень любят послушать нечто подобное. Возможно, этот раб рассказывал о тебе какие-то грязные надуманные вещи, которых и в помине нет, и тем самым ублажал слух Косэя.

Имандес отрицательно покачал головой:

- Подобное могло понравиться любому из здешних господ, но только не Косэю. Он презирает всех, кто валяется в его ногах, и делает из них мебель. И еще больше ему не нравится, когда кто-то злословит о своих господах. Сам он очень мнителен, поэтому, если бы обстоятельства складывались таким образом, скорее всего, мне бы пришли не дары, а извинение за убитого раба и несколько золотых монет. Или, что еще вероятнее, какое-либо кресло, обтянутое кожей провинившегося.

От этих слов Эрику стало не по себе. Видимо, Косэй всё-таки его не заметил, иначе зеленая пупырчатая шкура одного из американских наемников уже давно находилась под чьей-то мясистой задницей, выполняя роль обивки какого-нибудь дивана. От этой мысли позорная «жабья кожа» показалась Эрику очень даже симпатичной, и желание от нее избавиться внезапно испарилось.

- Ты, вещь, - продолжил оракул, обратившись к Эрику, - сделал конюшню господина Косэя такой чистой, что она выглядит, как только что построенная. Даже запах стал не таким сильным. К тому же ты заставил вонючих рабов наконец помыться, что еще больше пришлось господину по вкусу. Правда, одна из безмозглых рабынь зашла в священные воды, но, я думаю, о мертвых уже нет смысла говорить... Всё это ты сотворил за очень непродолжительное время, при этом выполнил всю работу безупречно.