Заложница (ЛП) - Мартин Анника - Страница 21

Чтобы хоть как-то разбавить полные тоски годы в подвале, я учился вырезать из дерева фигурки вместо игрушек. По понятным причинам у нас никогда не было настоящих ножей, но один-два тупых ножа для масла рано или поздно затесались в нашем арсенале. И, если у тебя есть хоть капля фантазии, то выходит неплохо. А если ты делаешь это часами в течение многих дней или даже недель, то в итоге получаются охренительно восхитительные вещи. Я работал над колибри, даже в засаде, когда выжидал очередную жертву в мрачных переулках.

Фигурка всегда со мной, в кармане моей куртки, и длинные, тонкие ноги птицы становятся уже достаточно хрупкими, поэтому, вероятно, мне следует положить фигурку в коробку.

Во вторник, накануне её дня рождения, я решаю сделать перерыв. Один наш информатор из ночного клуба, которому мы регулярно платим, рассказал мне, что слышал о каком-то богатом парне, который расспрашивал о наёмнике, убившем полицейского в прошлом году. Сказал, что тот кент по вторникам играет в покер на высокие ставки в задней части бара. Лимузин и всё такое прочее.

Поэтому сегодня ночью я направляюсь туда. Один. Колдер и парни сейчас разрабатывают другую зацепку, и я не стал их отвлекать. Но дело не только в этом. Я нутром чую, что здесь что-то не так, слишком всё легко. Я просто гляну одним глазком, кто это. И решу, нужно ли с ним поговорить, или, может быть, навредить — я вполне умею причинить боль.

Так даже лучше: не люблю, когда парни видят, как я срываюсь и творю нелицеприятные дела. От того зрелища любому станет плохо.

Грейсон сидит уже несколько месяцев, и я начинаю впадать в отчаяние. Поэтому вопрос времени, когда я сорвусь. Всякий раз, когда на кону что-то ужасное, я лишний раз убеждаюсь, что именно я — тот, кто это осуществит. И если я в силах, то зачем это будет один из парней?

Вот так я оказываюсь перед сомнительным баром в центре города. На стене мигает выцветшая вывеска, а возле входа валяются груды заплесневелых ящиков. Обыкновенный замшелый бар, не считая незаконных игр в покер.

Перед баром останавливается такси, из которого быстро выходит мужчина, настороженно осматриваясь по сторонам. Это не тот, кто мне нужен. Сегодня могут пострадать многие, так как мне нужны ответы. Если я не получу хоть что-нибудь, не уверен, смогу ли контролировать себя. Может, мне все-таки стоило захватить пару ребят?

Нет, один со всем разберусь.

Когда мужик скрывается в баре, то подхожу к входной двери и стучусь, как посетитель минуту назад.

Дверь открывает вышибала. Очередной жирный качок.

— Какого хрена тебе надо?

— Игра. Хочу сыграть.

— Ты знаешь секретное слово?

Секретное слово? Как будто это один из тех эксклюзивных ночных клубов. Сдерживаю себя, чтобы не вытащить свою пушку и не намекнуть на свою точку зрения. Вместо этого достаю кошелёк и даю придурку взглянуть на пачку зелени внутри.

— Ага, вот оно.

Тот фыркает:

— Лады. Строго говоря, игра начинается в два часа ночи.

— А не строго?

— Игроки не появятся здесь раньше полуночи.

Что означает, у меня есть достаточно времени завалить кого-нибудь. Отдаю мудозвону достаточно денег, чтобы закрыть его рот. Он думает, я хочу просто поиграть, и это хорошо. Никто из них не должен узнать истинную цель моего визита, пока не придёт время.

Ниже по кварталу есть парк со статуями, клумбами и лужайками. Статуи сплошь покрыты граффити художниками местных банд. Насаждения на клумбах засохли лет десять тому назад. Теперь здесь пристанище бомжей и наркоторговцев. На меня сурово поглядывают пару человек, но подойти ближе не решаются. И совсем не факт, что держит их подальше то, что я ношу пушку. Дело в том, что я не имею ничего против них. Мы похожи. Всех нас жизнь изрядно потрепала, неважно, где ты вырос: в подвале или на улице — на жестоком и беспощадном дне города.

Глазами нахожу свободную лавочку и направляюсь к ней. Табличка на скамейке давно покрылась таким слоем ржавчины, что нет ни единой возможности прочесть надпись на ней. А ведь кто-то когда-то создавал этот парк с любовью, вкладывал теплоту и душу. И что в итоге? Перед тем как сесть, носком ботинка отшвыриваю подальше использованную иглу, валяющуюся возле скамьи.

Отсюда открывается хороший вид на чёрный вход, но ещё слишком рано.

Мужик, интересующий меня, крутится в высших кругах, и у него больше денег, чем у самого Бога. Бля, как меня достало постоянное вымогательство, что каждый член пытается поиметь за свою работёнку наличку!

Мне следует как можно меньше привлекать к себе внимание. Быть тише воды, ниже травы. Может, зависнуть в телефоне? Поиграть в гребаный Candy Crush. Заняться чем угодно, но только не звонить маленькой богатенькой девчонке. Поздно, пальцы сами собой набирают номер на телефоне. Я даже номера-то её знать не должен, но помню цифры наизусть. Мой разум бульдожьей хваткой вцепился и отпечатал информацию на подкорке, так же, как и сияющие глаза девчонки вместе с веснушками на носу.

— Алло? — в телефоне раздаётся её нежный и звонкий голос. Прекрасный, как она вся. Брук словно сверкающий пруд с кристально чистой водой, а я — чёрные чернила. Я разрушаю всё, к чему прикасаюсь.

Я не говорю ни слова. Просто молчу, ожидая, что она вот-вот повесит трубку.

Затем она тихим голосом произносит моё имя, заставляя сердце в груди пропустить удар.

— Стоун?

Как, скажите на милость, она догадалась, что это я? Прошло пять месяцев. И откуда она вообще знает моё имя?

— Ты говорила с копами?

— Детектив Ривера поджидал меня, когда я тогда приехала домой. Мои родители позвонили ему, когда…

Когда мы отправились с ней в небольшую поездку весной. В ту ночь я похитил её во второй раз.

— Что он рассказал тебе обо мне?

— Не много. Твоё имя. И он спрашивал меня о… — её дыхание сбивается, — о лесопилке.

Страх в её голосе обжигает меня. С таким же успехом она сама может стать чистейшим пламенем.

— И ты вспомнила об опилках на моих рукавах, не так ли?

Брук хрипло всхлипывает:

— Скажи мне, что ты не делал этого.

— Тогда это будет ложь, принцесса, а я не хочу лгать тебе.

В тишине слышу прерывистые вздохи, почти ощущаю её шок от моих слов.

— Лучше бы ты солгал, — говорит она, наконец.

Я знаю, каково это, притворяться. И я покончил с этим давным-давно, больше никакой лжи.

— Между нами ничего нет. Нет обещаний и сладких слов. Все, что у нас есть — это голая правда, нравится тебе это или нет.

Слово «голая» падает словно увесистый камень в тишине телефонной линии. Я не подразумевал сексуальный подтекст, но секунда молчания меняет всё. Прозвучало так, будто я хочу больше, намного больше, чем поцелуй и мимолётные прикосновения. Словно я попросил Брук трахнуть меня.

— Звучит так, словно я увижу тебя снова, — на одном дыхании шепчет она.

Боится ли она меня до сих пор? Должна бы, особенно после рассказа Риверы.

— Возможно. И ты опять повезёшь нас туда, куда я скажу. И буду тебя держать сколько захочу. Но я не буду тебя заставлять трахаться со мной. Поняла? Это обещание.

— Детектив сказал, что ты убьёшь кого угодно, лишь бы остаться на свободе. Что тебе нечего терять.

— Это в очередной раз доказывает, что он ни черта не знает обо мне.

— Так это неправда? О том, что произошло на лесопилке?

Ненавижу надежду в её голосе.

— Я говорил не об убийстве, а о том, что мне нечего терять.

Я, не раздумывая, убью кого-либо за любого из своих парней. Ради защиты или мести, разницы нет. И когда размышляю о защите близких мне людей, улыбка Брук всплывает в моей голове. Парни — не единственные, защищая кого, я убью.

— Я не могу ответить на все твои вопросы. Не могу рассказать всего. — Это подвергло бы девчонку не меньшему риску, разгуливай я с ней по городу за ручку. Если Ривера додумается использовать Брук в качестве рычага, он не будет думать о её безопасности. — Но я могу пообещать, никогда тебе не лгать.