Дом последней надежды (СИ) - Демина Карина - Страница 48

Ладно, что произошло, то произошло.

— Но я должен признать, что у тебя получилось. Оно ушло.

Не ушло.

Отступило.

Он жив, мой пес, которому я должна помочь. Он избавлен от гнева и грязи, но еще не свободен.

— Я… — я не без труда разжала сведенные судорогой пальцы. На белой коже отпечатался белый же зуб. Он смял кожу и наполовину вошел в ладонь. — Он… вот…

Исиго отшатнулся.

А кошка зашипела, но… не зло? Да, скорее предупреждая глупых людей, что не стоит совершать резких движений. Лечение — дело такое, требующее полной сосредоточенности, во всяком случае от кошек. А люди только и способны, что суетиться.

— Невозможно, — исиго все-таки преодолел себя и коснулся зуба. Рядом раздалось предупреждающее рычание, и рука тотчас убралась.

Правильно, спорить с призраками — дурное…

— Как у тебя… нельзя ничего принести из того мира…

Из того — нельзя, но потерянный зуб принадлежал этому миру, а что дракон оказался способен передать его, то… мне следует еще раз поблагодарить его.

Или лучшая благодарность — не мешать?

— Значит, он здесь… — взгляд исиго скользнул по комнате. — Странно, что я больше его не ощущаю…

…ничего странного.

Если бы спросили кошку, она бы ответила, что теперь то, другое существо, присутствие которого было несколько неприятно, — даже будучи призраками собаки раздражали — стало частью человека. Их связь, пока тонкая, с каждым ударом сердца становилась прочнее.

— Никогда о таком не слышал.

Исиго благоразумно убрал руки за спину.

— Что ж… почему бы и нет… я должен проверить… мой учитель…

— Нет, — я вцепилась в его руку. — Молчите… пожалуйста.

— Но…

— Умоляю…

И глухое рычание подкрепило просьбу.

Если кто-то узнает…

…неявный страж, который способен проходить сквозь стены. Ему не нужны ни сон, ни еда, ни отдых… ему неведомы сомнения… он исполнит любой мой приказ, и это страшно…

— Это… это слишком опасно, — я облизала губы. — Если кто-то захочет повторить… или забрать…

Исиго был молод, но это не значит, что глуп.

Думал он недолго.

— Хорошо… но ты уверена, что он не причинит вреда?

…нет.

Однако сомнения я оставлю при себе.

…на третий день, когда я смогла уже самостоятельно садиться — силы возвращались в тело, пусть и медленно, ко мне явился гость.

Я знаю, что его пытались не пустить, но исиго, который действительно способен был противостоять тьерингу, удалился медитировать. А женщины…

— Шумите, — сказала я.

Голова слегка кружилась.

И выглядела я по местным меркам неподобающим образом, да и не только по местным, но и в целом…

— Мне сказали, что ты заболела, — тьеринг был мрачен, что зимний вечер.

В дверь заглянула Араши, сделала большие глаза, настолько, насколько это возможно, и погрозила тьерингу кулаком. А потом исчезла.

— Извините. Я не нарочно.

— Я выходил в море.

Зверь заворчал.

Он помнил море. Бледную ленту волны, которая ползет по каменистому берегу, стирая его. И пену, и еще мокрый песок, палки, на нем остававшиеся. Он помнил, как носился вокруг огромного краба, который застыл на месте и только клешни щелкали.

— Пришлось, — он огляделся.

Да уж, стульев здесь не было.

Вообще ничего не было, кроме небольшого возвышение, на котором и расположилась кровать. И еще, пожалуй, болвана в углу. На него полагалась вешать платье, чтобы оно не измялось, но моими платьями занималась девочка, уносила куда-то, потов возвращала, болван же служил кошке когтеточкой.

Тьеринг вздохнул.

Сел.

— Не все мои люди довольны. Некоторые думают, что ты нас обманешь.

— В чем?

— В Нахари женщина обратилась к судье, сказав, что тьеринг ее обесчестил. Она привела трех подруг, и те подтвердили, что это так… что она ждет дитя…

— На детей не рассчитывайте, — я потрогала волосы. — Единственный, который здесь есть, уже занят.

Жирноваты… и вообще вид у меня совершенно отвратный. Знаю я, пусть зеркала мне и не приносили, как выглядит человек, который вторую неделю в кровати лежит. А этот вот…

…в море, значит.

А я не то, чтобы гадала, куда исчез, скорее по привычке стала думать нехорошее. Бывает… а он в море…

— Ваш колдун мне сказал.

Умный мальчик.

Предусмотрительный.

— А я ему сказал, что если женщина выберет не его, а кого-то из моих людей, то посмотрим, чья волшба крепче…

Они тут еще сражения устраивать собираются? Не в моем дворе! Я нахмурилась, и пес нахмурился, просто так, потому что я была недовольна, а он привык повторять за хозяином.

— Никаких разборок в моем доме…

— Я так, — тьеринг слегка смутился. — Тот судья велел отдать семье девушки выкуп… большой… мои люди думают…

— Твои люди могут думать, что им угодно. В суде нас не ждут, но… — я провела рукой по теплой спине, и пес проявился… на долю мгновенья. Но и этого оказалось достаточно, чтобы тьеринг схватился за клинок.

— Спокойно, — велела я обоим. — А здесь люди говорят, что вы уводите женщин в море, связываете их и кидаете за борт. Отдаете их своей хозяйке… и когда у той наберется довольно служанок, она вновь создаст вам острова.

А смутился он весьма натурально.

Не то, чтобы я верила в сплетни, которые Шину приносила с рынка, все же и для этих мест звучали они несколько чересчур, особенно в части, где женщин перед жертвоприношением бесчестили и не просто так, но целым кораблем…

— Еще говорят, что, если плюнуть на тень тьеринга, он потеряет свою силу…

— Это вряд ли, — он все-таки сел и положил руки на колени. — Что случилось?

И на зверя посмотрел.

Видит?

Вот готова была поклясться, что видит… и почему не боится? Нет, руку от меча не убрал, но это больше демонстрация силы, чем намерения.

— Сложно… объяснить.

…на меня натравили демона.

То есть, не совсем демона, но существо потустороннее, с которым я не то, чтобы справилась чудесной силой магии, скорее обратила на свою сторону, а как это сделала, до сих пор плохо представляю. И подвиг, главное, боком вышел, чего в сказках быть не должно.

А самое отвратительное, что сделала это моя матушка.

Не моя, Иоко.

Или все-таки уже моя? Я задумалась. А ведь… я впервые за долгое время чувствую себя… цельной? Пожалуй, что именно так…

…правда, печать стала чуть ярче.

— Я привез тебе кое-что, — он вытащил из-за пазухи массивный браслет. — Если, конечно, сочтешь возможным…

Браслет был красив.

Пожалуй, слишком тяжеловесен по местным меркам, да и узор в простоте своей был лишен глубокого символизма, но это-то как раз хорошо. С другой стороны, не обяжет ли меня этакий подарок? А то мало ли… примерю и окажусь в женах.

Или еще что случится.

— Это просто подарок, — тьеринг усмехнулся. — От души…

И пес заворчал.

Благодушно.

Ему нравился мужчина. Нет, против меня пес ничего не имел, более того обожал со всем пылом свежеобретенной собачьей души, но… я была женщиной.

Слабой.

И болела, а потому нужен был кто-то, кто бы обо мне заботился.

Исиго? Не то, ко всему любопытен не в меру, так и норовит прикоснуться, то ли погладить, то ли отщипнуть кусок, что совсем уж ни в какие рамки… и главное, даже рыка бояться перестал, убедившись, что призрак не собирается никого убивать.

Зря, конечно.

Сегодня не собирается, а завтра вполне способен собраться.

Браслет, скользнув на запястье, сжался. Нет, он не сдавил руку, но лег по коже, будто сделан был из мягкой кожи.

— И что это…

— Защита, — тьеринг пожал плечами. — Говорю ж, сам сделал… убережет, а то дошли слухи…

— Какие?

…нехорошие.

На сей раз мой гость не стал ходить кругами.

Меня собирались убить.

…об этом кричали чайки. И вороны, обретавшие на рыбных рядах. Чайкам, конечно, веры нет, у них в голове море шумит, а потому и они, любую новость подхватив, переврут, извратят, разнесут по побережью на белых острых крыльях, а вот вороны — дело иное.