Дом последней надежды (СИ) - Демина Карина - Страница 36

Нет, она не голодна, но… это же угощение от Наместника, а значит, почти от Императора.

Кэед, которая с трудом, но преодолела путь до рощи — я не единожды успела пожалеть, что взяла ее с собой, но кто знал, что путь рикхам и носильщикам закрыт — устроилась на подушках. Коробочка с нитками и иглами, кусок шелка и притворная сосредоточенность на работе…

…она не стала белить лицо или рисовать на нем красивую маску.

…она не позволила даже сделать прическу, собрав волосы в узел, который оннасю перехватила простым шнурком.

…она не замазала веснушки.

А кимоно цвета осенней листвы лишь подчеркивало их. И в этом была своя красота, но… Кэед не поверит, скажи я ей. Поэтому я промолчу.

Хватает забот.

Серебро на темном шелке… желтый янтарь.

Оружие, которое занимает место на другом краю помоста. И хмурый тьеринг, чье лицо перечеркнуто шрамами, осматривает каждый клинок. Жаль, но вряд ли они найдут хозяев. Их мечи слишком тяжелы для местных, да и…

…не важно.

Вот ряд бочонков.

И меха, которые ложатся пушистой грудой.

Горшочки с жиром…

— Пошли гулять, женщина.

На Урлаке темно-зеленая шелковая рубаха с вышивкой. Сложный узор глядится несколько грубовато, но в целом вполне гармонирует с кожаным жилетом.

Темные штаны.

Высокие сапоги.

Этакая суровая северная брутальность, которая совершенно не понятна Иоко.

— Не думаю, что…

— Идите, — Кэед не отрывается от вышивки. — Я присмотрю…

— И я останусь, — Шину косится на Хельги, который держится рядом, но не решается подойти. Вот уж не было печали…

— И я, — вздыхает, смиряясь с неизбежным, Юкико.

Но Шину лишь отмахивается от такой помощи. А Юкико, поняв, что шанс сбежать у нее есть, смотрит на меня. И я бы рада отпустить ее, только…

…не случилось бы беды…

…беды бы…

— Трор, — хевдир опережает меня. — Составь девочке компанию. И проследи, чтобы не обидели…

…тот самый оружейник вздыхает.

Кивает.

И окинув Юкико строгим взглядом — ее круглый живот уже нельзя спрятать в складках кимоно — укоризненно качает головой. Да, женщине в положении стоит избегать людных мест.

…вовсе хорошо бы не покидать дом, где и стены защищают, а она…

…и глядит с ужасом…

…впрочем, ужас держится недолго. И Юкико тянет шею, силясь различить упомянутый пруд.

А я…

Сандали стучат по камню. И шлепают по пяткам. Тело привычно, а вот я до сих пор дергаюсь, как бы не свалиться… вот смеху-то будет.

Рука тьеринга крепка.

И упасть мне не позволят. Хорошо… наверное…

Молчим.

…стол с фигурками из белого фарфора. Здесь и воины, и красавицы, и даже великолепная Амэ-но-Удзуне, пляшущая на чане…

Колокольчики с тонкими голосами.

Повесь такие на веранде, дай ветру игрушку, и ни одна нечисть не переступит порог твоего дома…

…а вот змеелов гладит тонкую плеть змеи, что обвила шею его нежно. В ногах его стоят огромные глиняные горшки… кто-то хочет приобрести ужа-мышелова? Или, быть может, пятнистую югару, которая умеет различать людей. Посели такую в ларце с драгоценностями, и горе вору, что решит сунуть в него руку…

…или вот ленивый полоз…

Змеи меня пугают.

А вот шелка влекут. Меня ли? Мы постепенно сродняемся, и не скажу, чтобы меня это радовало, но и отторжения мысль больше не вызывает.

Ах… Иоко любила шелка.

Вот этот, ярко-зеленый, и к нему в пару изумрудный, и тот, третий, что темен, как лист плюща… какое бы платье вышло… а вот из этого, оттенка утренней зари… или золотого… каюсь, здесь мы задерживаемся надолго, и мне стоит немалых сил удержаться от покупки.

…посуда.

…и стеклянные бусины, выставленные в полупрозрачных чашах.

Оружие. И тут уж мой молчаливый сопровождающий оказывается очарован голосами клинков. Здесь есть мечи короткие и длинные, слегка изогнутые и формой напоминающие ивовый лист. Ножи и кинжалы… и даже тонкие острые спицы для волос, которыми при желании можно убить себя.

Они красивы.

До того красивы, что сама мысль об истинном их назначении кажется отвратительной…

…а вот крохотные клинки-рыбки, которые хорошо прятать в рукавах…

…и нечто, напоминающее рыбацкую сеть с крючками. Крючки были костяными и даже на вид казались острыми…

— Что это?

— Сторожевая сеть, — тьеринг тряхнул облако, и оно развернулась.

Тончайшая.

И длинная.

И, пожалуй, такую легко спрятать в траве, крючки и те лягут, скрываясь средь пожухлых былинок. Но стоит чужой ноге коснуться земли, как, потревоженные, они вопьются в наглеца…

Я моргнула.

И поинтересовалась:

— Сколько?

Однако круглолицый торговец, слишком важный, чтобы пошевелиться при нашем появлении, меня будто бы и не услышал. И лишь когда вопрос повторил тьеринг, ответил:

— Сорок лепестков…

Я не Шину, я и близко не представляю, сколько может стоить подобная вещь, но… вот по тону его чувствую, что цена завышена раза в два, если не в три.

И мысль приобрести здесь какую-нибудь мелочь, вроде зеленого точильного камня, отпала сама собой. В лучшем случае сдерут семь шкур, в худшем вообще откажутся продавать.

— Что ж… пожалуй, мне показалось, что здесь есть что-то интересное…

…продавец лишь глаза прикрыл.

В скором времени я убедилась, что мои надежды на ярмарку, как способ познакомить моих красавиц с людьми приличными, да и вообще показать себя обществу, были напрасны.

Нас не замечали.

Нет, не так… не замечали меня, а тьеринг удостаивался внимательных, а порой и исполненных незамутненного любопытства взглядов. Последние принадлежали женщинам в годах, чья приятная взору округлость, обилие украшений и солнечные круги Аматэра'су Омиками на платьях, выдавали в них свах.

Почтеннейшая профессия.

Прибыльная.

Вот только подходящих женихов в городе, верно, не осталось, если они на моего тьеринга уставились…

Моего?

Иоко согласилась: нашего. И что, если с лица не слишком хорош, а одевается так, что впору почернеть от стыда, но… он мужчина.

И состоятельный.

Свободный.

Вхожий в дом Наместника. Да и вообще Император ныне благоволит к тьерингам, а это что-то да значит…

…да уж, у моей девочки было свое собственное представление о том, что в этом мире важно. Пожалуй, если бы мы действительно могли беседовать, я бы сказала ей, что благоволение императора — штука в высшей степени ненадежная. Она, что ветер в ивах, как знать, куда подует, очарованный шелестом листвы…

Я едва не рассмеялась.

Вот уж… прежняя я была далека от подобной образности.

…мы остановились, удостоенные благожелательного кивка от господина в темных одеяниях, нарочито простых, но белые руки и ногти, спрятанные за длинными нефритовыми пластинками, выдавали в нем серьезного человека.

Как и две девчушки в роскошных фурисодэ.

Майко?

Лица их не тронуты пудрой, но этого слишком мало, чтобы обмануть меня. Глаза блестят и блеск этот неестественного происхождения. Губы чересчур пухлы и этот розовый оттенок появляется не сам собой. Легкие тени, капля румян. Кто бы ни рисовал им лица, он делал это умело.

…мой муж, да сожрут демоны душу его гнилую, часто повторял, что лишь гейши умеют создавать красоту, но даже им вряд ли удалось бы облагородить мое лицо.

Тьеринг и господин, от которого исходил едва уловимый аромат опиума, разговаривали, и беседу вели не северном наречии. Девушки, устав изображать восторг от встречи, разглядывали меня.

Я ждала.

Я слышала, как где-то далеко ударили колокола, знаменуя начало выступлений. Вспомнилось, что в эти дни лучшие из лучших выходят на помост, чтобы показать свой талант…

— Матушка вновь была права, — девица в платье цвета спелой сливы обратилась к своей подружке. — Чем старше женщина, тем легче развязывает она свой пояс…

Вторая красавица захихикала и, одарив меня туманным взглядом, добавила:

— Только удивительно, что находятся желающие…