Календарь Морзе (СИ) - Иевлев Павел Сергеевич - Страница 65

— Увы, — вздохнул Славик, — не для меня сегодня этот путь. На этом празднике жизни я буду одновременно коверным клоуном и конферансье.

— Ты пойдешь. Антон? — просила меня Марта.

— Рад бы пренебречь, но Кешью велел быть…

Речь шла о благотворительном бале-маскараде, который внезапно устроил для горожан губернатор. В честь чего и зачем — для меня было загадкой. Славик, скорее всего, был в курсе, но не делился, да я и не настаивал. Думаю, просто для улучшения морального климата, сплочения элит и прочих ложных социальных ценностей. Приглашения на мероприятие были именные и считались весьма престижными, поэтому я весьма удивился, получив такое. Меня никак не отнести к городскому истеблишменту.

— Мартын тоже будет, — грустно сказала Марта. — Но без меня. У него какая-то новая пассия…

— У меня билет на два лица, — предложил я ей. — Хочешь?

— Да, очень хочу… если это будет удобно, — спохватилась она.

— Думаю, вполне. Я не большой любитель пафосных пьянок, но буду рад тебя сопроводить.

— Какой у тебя будет костюм?

— Костюм?

— Антон! — укоризненно сказала Марта. — Это бал-маскарад! И раз я иду с тобой, то должна соответствовать твоему образу.

— Э… А можно я оденусь радиодиджеем? — жалобно спросил я. — Ну там, джинсы, рубашка, кеды…

— Да, женской руки тебе точно не хватает… — укоризненно покачала головой Марта. — Пойдем!

В странном крохотном магазинчике, где по стенам были плотно развешаны пышные кружевные платья и мрачные черные фраки, безмолвная пожилая женщина окинула меня сканирующим взглядом, переглянулась с Мартой и исчезла где-то в подсобке. Не знал, что в городе есть такая лавочка — неужели кто-то тут носит фраки? А может, Марта ее выдумала? Может ли тульпа создать тульпу?

Вернувшаяся со стопкой одежды женщина жестом пригласила меня в примерочную. Вышел оттуда я аристократом конца девятнадцатого — начала двадцатого века: серый сюртучный костюм-тройка, белоснежная рубашка со стоячим воротником, лаковые штиблеты и затейливый шейный платок, который я вынес в руках, потому что понятия не имел, как его завязывать. Марты в помещении не было, а женщина указала мне на стоящий посредине стул. Я уселся, и она захлопотала над моими волосами. Казалось бы, что можно сделать с простой короткой стрижкой? Но несколько движений расческой, пара пшиков баллончика с лаком, и к человеку в зеркале хочется обращаться «сэр». Платок расположился на шее изящным узлом, а окончательно образ завершили короткий глянцевый цилиндр, белые тонкие перчатки и трость с собачьей головой. Я был уверен, что все это на мне будет сидеть, как на корове седло, но из зеркала на меня смотрел настоящий лондонский денди.

— Как я тебе? — спросила сзади Марта.

— Шарман, мадмуазель! — сказал я искренне.

Марта оделась точно в стиль — утянутая корсетом тонкая талия над пышным колоколом юбки, вычурная шляпка с крошечной вуалеткой, оборки на рукавах, полуоткрытые плечи и глубокое, хорошо наполненное декольте, куда непроизвольно сползал взгляд. Выглядела сногсшибательно — есть какое-то особое очарование в том, родившемся на смене веков, модерне.

Она подошла и стала рядом перед зеркалом, положив обвитую браслетом-змейкой руку мне на сгиб локтя. Мы выглядели идеальной парой, как в историческом кино.

— Пойдем?

— Прямо вот так?

— А почему нет?

Я подумал, что на улицах города можно встретить личности и постраннее нас, так что действительно — почему бы и нет?

Я порывался заплатить, но Марта решительно сказала: «Деньги тут не нужны, поверь мне», — и я поверил. Это, похоже, ее бенефис, так что пусть ведет партию, а я буду, по возможности, оттенять ее совершенство.

Марта накинула на открытые плечи тончайшую шаль, я предложил ей согнутую в локте руку, она, кивнув, приняла ее — и мы пошли. Мы неторопливо прогуливались в сторону городского театра, где уже собирались гости, и на нас, конечно, пялились — но без особого удивления. Я старался нести трость так, чтобы не врезать себе по ноге и не уронить — она оказалась на удивление увесистой. На кой черт тогда все носили с собой эти палки? Лично мне она только мешала. К счастью, ее, вместе со шляпой и перчатками, принял на входе поклонившийся привратник, одетый в ярко-голубую, отделанную белым кружевом, ливрею.

— Я смотрю, тут все серьезно! — прошептал я Марте, когда, приняв глянцевую с золотым обрезом карточку приглашения, он громко объявил:

— Господин Антон Эшерский со спутницей!

— А ты как думал! — прошептала она мне в ответ, важно кивая другим гостям.

Бал еще не начался, но народу в большом фойе старинного театра уже хватало. Одетые разнообразно, ярко и причудливо люди передвигались по освещенному залу, здоровались, раскланивались, собирались группками и снова разбегались в непрерывном броуновском движении. Накрахмаленные официанты скользили между ними с подносами, полными бокалов.

— Не ожидал от провинции такой роскоши, — удивленно сказал я Марте. — Прямо какой-то пир во время чумы.

— Антон, — ответила она со смешком. — Ты вообще удивительно мало понял про Стрежев.

Гости серьезно отнеслись к костюмированности бала — мимо нас дефилировали фрачные, как пингвины, мужчины и их женщины в кружевах и перьях. Проходили восточные псевдопадишахи, наряженные главными евнухами — в шитых золотом шальварах и атласных фесках, сопровождаемые голопузыми одалисками в шелковых панталонах и тюлевых занавесках. Роскошный боярин с очевидно накладной бородой не в тон волосам вел под руку дебелую барыню в вышитом летнике и жемчужном кокошнике. Семенили на высоких платформах сабо какой-то калмык, косплеящий японца времен сегуната, и его узкоглазая круглолицая девушка в белоснежном, но почему-то мужском кимоно. Было пестро, суетно, и я никого тут не знал. Стрежев — маленький город, но здесь собрался совершенно не мой круг общения. Чем дальше, тем больше мне казалось, что мое приглашение на этот карнавал ошибочно, но встречные раскланивались со мной, как ни в чем не бывало, и выгонять нас вроде никто не спешил.

— Шампанского? — предложил я своей спутнице.

— Пожалуй, — согласилась она.

Я перехватил официанта и снял с подноса два бокала. Не очень люблю газировку, но на трезвую голову все это смотрелось уж слишком причудливо.

Первым встреченным знакомым оказался Кеширский. Он окинул нас с Мартой одобрительным взглядом, сказал мне тихо: «Надо же, Антоша, а у тебя есть вкус!» — и, раскланявшись, ускользнул, оставив меня в состоянии тяжкого недоумения: мой начальник был одет ровно так же, как я видел когда-то во сне. Голубой кафтан с алыми крупными пуговицами из каких-то декоративных камней, свободные штаны из синего шелка над красными остроносыми сапогами, а главное — шутовской колпак с торчащими вверх лиловым, зеленым и синим хвостами, которые заканчивались серебристыми круглыми бубенчиками. От того Кеширского, который был во сне, он отличался только отсутствием бороды.

Народу все прибавлялось. Вскоре я увидел одетую, как парижская лоретка, Крыскину, возле подола которой вышагивал наряженный пажом карлик. Перо на его берете колыхалось на уровне талии спутницы, но это его ничуть не смущало, и он мне даже ехидно подмигнул, хотя сама Крыскина сделала вид, что мы не знакомы. Проходящий мимо Чумной Доктор кивнул мне птичьим клювом и поздоровался — по голосу я опознал главврача Шалого, а профессор Маракс щеголял колпаком в звездах и лиловой мантией звездочета.

В углу зала я увидел Павлика, одетого в мундир английских колониальных войск времен сипайского мятежа, а рядом с ним, в капоре и кружевном чепчике лондонской мещанки была…

— Анюта? Анюта, ты здесь?

Я рванулся к ним так, что на меня обернулись, но меня встретил холодный равнодушный взгляд синих глаз.

— Антон? — сказала она равнодушно-скучающе. — Чего тебе надо?

— Анюта, но как ты…

— Не надо сцен, Антон! — Анюта оперлась на руку гордо выпятившего портупейную грудь Павлика. — Я нашла настоящего мужчину, который действительно меня достоин. Ты на его фоне — жалкое ничтожество, напыщенный балабол.