Календарь Морзе (СИ) - Иевлев Павел Сергеевич - Страница 25

— Пацан пришел к успеху, — пожал я плечами. — Он об этом всю жизнь мечтал — вот так, на глазах у всех, облив постылых скептиков прощальным презрением…

— Пойдемте, поможем врачам, — сказал Александр Анатольевич, поставив недопитый чай. — Машину я уже вызвал.

— В смысле?

— Ну, вы же не решили, что он действительно вознесся на свои галактические небеса?

СБ-шник пошел к каменному постаменту, я, все еще не очень понимая происходящее, двинулся за ним. От постамента равнодушно расходились зрители. Казалось, на их глазах только что произошло что-то совершенно банальное, вроде выступления уличных музыкантов, и теперь надо побыстрее смыться, пока не начали денег просить. Что-то во всех этих зеваках было странное, но я никак не мог уловить, что именно.

Малдер лежал, неловко подвернув ногу, на каменных ступенях и был, кажется, жив, но без сознания. Я взял его за руку, чтобы пощупать пульс, и из разжавшихся пальцев выпал овальный приборчик с кнопкой и лампочкой. Я рефлекторно подобрал его и положил в карман. Тем временем, Александр Анатольевич привел каких-то людей с носилками и в халатах, но отчего-то не очень похожих на медиков. Они ловко и без лишней суеты переложили Малдера на каталку и укатили в сторону подъехавшего автомобиля «скорой».

— Мощный талант в пареньке открылся, — сказал Александр Анатольевич. — Но организм не потянул. Ничего, полежит, отдохнет, будет дальше тарелки ловить…

— Где полежит-то? — спросил я, глядя вслед покидающей площадь машины «скорой».

— А где надо, там и полежит, — ответил СБ-шник уклончиво. — Хорошего вам вечера, Антон. Не теряйте визитку и не стесняйтесь звонить!

В «Поручике» играл Менделев. Прикрыв глаза, он выводил сложную гитарную партию с виртуозным перебором, пальцы так и бегали по грифу. Девушка рядом с ним поддерживала мелодию кларнетом. Она была одета как школьница из музыкалки — синяя юбка чуть выше колена, блузка и белые носочки под санадалики. Лицо как всегда закрывали длинные черные волосы, тонкие пальцы без колец и маникюра быстро перебирали клапаны инструмента. Музыка была мне незнакома, но по-хорошему трогательна. От нее хотелось то ли плакать, то ли вспоминать грустное. В зале затихли разговоры, прекратилось звяканье посуды — люди слушали.

Я поздоровался с Адамом в баре, взял у него стакан виски со льдом и присел за столик к Славику. Он молча кивнул, приветствуя мое появление. Менделев доиграл, раскланялся и ушел — я опять не уловил момент, когда он остался на сцене один. Вот только что была девушка с кларнетом, а вот уже один гитарист складывает инструмент в кофр.

— Ну, как твоя социология? — спросил я Славика.

— Я тут по заказу мэра проводил опросы…

— На предмет чего?

— Уровень удовлетворенности населения, — Славик был еще трезв, но как-то озадачен, что ли.

— И где ты нарисовал эту ватерлинию?

— Ты удивишься… — политолог нервно отхлебнул из стакана.

— Так низко?

— Так высоко!

— Ты серьезно? — удивился я.

— Вектор значений факторных индексов стремится в зенит. Я много где работал, через мои руки проходили кучи таких опросов — но я нигде не видел таких высоких индексов. Антон, люди счастливы!

— Застряв в вечном тринадцатом, среди нереального абсурда, без возможности покинуть город… Счастливы? Славик, херня какая-то твои индексы.

— Не скажи… Я сначала тоже так подумал — опросчики, мол, налажали, или вообще сами от балды проставили. Прошелся с опросными листами сам — та же картина.

— Но как?

— Вот стандартные тринадцать пунктов, типовой опрос, они все более-менее такие, — Славик вытащил из тонкого дорогого портфеля распечатанный лист и положил предо мной. — Вариантов ответа четыре, от «вполне удовлетворен», до «совершенно не удовлетворен», плюс нейтральный «затрудняюсь ответить». Ты, конечно, не целевая аудитория, но все же.

— «Личная безопасность и безопасность семьи», — прочитал я первый пункт. — Ну, семьи у меня пока нет, а лично огрести по физиономии я не очень опасаюсь. Так что поставлю: «Скорее, удовлетворен, чем не удовлетворен».

— Вот, — Славик снова приложился к стакану. — Абсолютное большинство горожан тебя поддержало. Преступность в городе почти нулевая в связи с отсутствием материальной заинтересованности. Пьяная драка — предел местного криминала. Если бы не смутные слухи о каких-то исчезновениях людей, индекс был бы еще выше. Читай дальше.

— «Материальное положение семьи»… Ну, если считать себя семьей из одного человека, то мне, в принципе, хватает. Но я не думаю, что люди могут быть довольны своим материальным положением. Всегда хочется больше…

— Не совсем так. Люди склонны в этом вопросе ценить, скорее, стабильность, чем перспективы роста. Если респондент точно знает, что завтра не будет хуже, чем сегодня, то он оценивает ситуацию как «скорее, удовлетворен». А тут, сам понимаешь…

— Ага, — согласился я. — Чего здесь как говна за амбаром — так это стабильности… Что там дальше? «Отношения в семье» — пропускаю…

— Стабильность в предыдущем пункте дает повышение индекса и в этом, — прокомментировал Славик. — Большинство проблем в семье связаны с финансовой нестабильностью. Жена хочет шубу, ребенок — «Айфон», муж не тянет, жена недовольна мужем, муж недоволен собой и жизнью.

— Понятно… «Возможность достижения поставленных целей» — это как?

— Допустим, ты хочешь стать из диджея директором по финансам. Если ты оцениваешь перспективу этого как достижимую — оценка высокая. Если это так же реально, как полететь на Луну — то низкая.

— Но я-то не хочу…

— В том-то и дело. В большинстве репрезентативных опросов в этом пункте провал — люди не очень-то оптимистичны в оценке жизненных перспектив. Но здесь ситуация ненормальная — респонденты показывают практически полную удовлетворенность. Я стал задавать дополнительные вопросы и понял, что они просто не ставят себе никаких целей, которые нельзя достигнуть за день. А если твоя цель днем вкусно пообедать, а вечером выпить у телевизора или, как максимум, сходить в «Поручика» — то и возможность ее достижения ты оцениваешь как высокую. Удовлетворенность полная.

— С ума сойти… «Наличие досуга» — ну, этого хоть жопой жуй, понятно.

— И ты не одинок в этой оценке! — Славик торжествующе пристукнул по столу стаканом. — У горожан с досугом все хорошо. Вкалывать незачем, никто особо не напрягается, сверхурочно не сидит, отработал как-то — и гуляй.

— «Творческая самореализация» — я всерьез заинтересовался опросом. — Ну, у меня-то с этим все в порядке, а у остальных?

— Это вопрос с самым малым индексом значимости, то есть большинство респондентов не считают данный аспект для себя важным. Но и с ним ситуация странная — обычно он колеблется где-то в районе 50%, а здесь — восемьдесят два!

— То есть все кинулись рисовать пейзажи и играть на скрипке?

— Нет, ничего такого. На дополнительные вопросы по этой теме респонденты отвечают крайне уклончиво, так что я думаю…

— Дело в талантах? — догадался я.

— Я склоняюсь к этой версии, — пожал плечами Славик. — Но тут социология бессильна.

— «Комфортный климат и хорошая погода», — прочитал я следующий пункт. — Куда уж лучше… «Социальный статус» — ну, если с целями все так хорошо… «Дружба и общение» — при наличии досуга… «Политическая обстановка» — ее просто нет, «экология» — идеальная, «социальная инфраструкура» — ну, мэр просто в лепешку разбивается… «Состояние здоровья» — а тут что?

— Ты знаешь, что смертность от естественных причин в городе нулевая?

— Серьезно?

— С тринадцатого июля ни один человек не умер от старости или болезни!

— Очешуеть…

— Теперь ты понимаешь, Антон? Мы живем в городе всеобщего счастья, где только мы с тобой чем-то вечно недовольны…

— Это требует выпить.

И мы выпили.

Менделев вернулся на вторую часть программы и заиграл что-то разудало-ирландское, легкое, плясовое, вызывающе неудержимое желание немедленно накатить и добавить. Вскоре вокруг него заплясала девушка с жестяной флейтой-вистлом, выводя ее свистящий резкий аккомпанемент. Теперь она была в ярко-зеленом коротком платьице, открывавшем стройные ноги, башмаках на платформе и черных чулках выше колена.