Даринга: Выход за правила (СИ) - Ракитина Ника Дмитриевна - Страница 39

— Здесь, здесь и здесь.

Синим высветились точные координаты.

— Твиллег! Аурора Бьяника на связи!

— Здесь Твиллег! Внимательно! — отозвался приятный баритон корабельного ИИ.

— Подключи Альва и слушай сам. Инженеров и технику в координаты… Строим плотину, обводняем горящие площади.

— Вас понял!

Как оказалось, мысль Ауроры уловили не только свои.

Если бы рассвет сумел пробиться сквозь обложные тучи и повисший над болотом густой серый дым, то сделал бы явственными не только туши тяжелой техники с габаритными огнями, полным ходом стремящейся в заданные точки, чтобы запрудить вытекающую из болота воду. К тем же самым местам, прекратив паническое бегство, спешила, рыла, ползла, летела местная фауна. Бобры, кроты, землеройки, медведки, огромные жабы и приплюснутые черепахи с когтистыми лапами; муравьи ростом с собаку, цапли, аисты, нетопыри двигались сосредоточенно и организованно, будто обладающие разумом... Подгрызали обгорелые стволы, тащили в когтях и роняли в нужные места камни…

А еще словно ожили кусты и деревья. Сплетаясь корнями, выдираясь из земли, мелкими корешками загребая и замешивая глину, скрепляя ее собой, падали, запруживая тихие болотные ручьи. Словно старый бог, собрав волю в кулак, временно отсек болезненную часть себя: чтобы спастись, возводя плотину и заливая тлеющий торф поднявшейся водой. Техника пришлых, подойдя, просто укрепила то, что он сделал сам.

Лагерь для погорельцев поставили на юго-западной оконечности топей — расположив по розе ветров, отделив от торфяников глубоким рвом с водой и песчаной траншеей. Позаботившись о противопожарной пропитке для стен и крыш хижин и отнеся временное поселение так далеко, чтобы его не накрывало волнами страдания, потому что на острове, где прежде жила Селестина, до сих пор находиться было невыносимо. Дуб выгорел, ручей обмелел, зола, прибитая дождем, обратилась в неприятную коричневую грязь. Но эмоциональный фон был хуже всего этого, давил на психику и проявлялся головной болью и кровотечением из носа и ушей.

Когда с устройством погорельцев все было более-менее улажено, госпожа Бьяника собрала штаб под навесом для столовой и поставила задачу обнаружить, откуда начался пал. Следовало выяснить, случайная ли это молния, небрежно разведенный костер или чужая злая воля.

— Иголку в стоге сена ищем? — спросил Фенхель. — Не проще ли расспросить ту воронью жертву, когда она придет в себя? Хотя я и так уверен: без епископа не обошлось. Вот только почему он перешел к военным действиям?

На землянку резчиков торфа антрополог вышел с помощью местных следопытов. Огонь не гулял здесь так сильно. Но рабочие не успели спастись, как все думали, и погибли не от огня. Им аккуратно перерезали глотки, а уж потом спалили. На костер, разведенный в торфяной яме, ушла вся заготовленная у хижины поленница. Нашлись и отпечатки сапог и подков, и микроследы — три всадника, спешившись и привязав коней, изрядно потоптались на поляне, а после ушли в сторону Солейла — туда же, откуда приехали. Разведчики со сканером двинулись по следам поджигателей. И обнаружили трех мирно пасущихся лошадок с характерным узором на лохматых боках, разоренный шалаш и еще два тела. Воинов растерзали клювом и когтями и оставили торчать среди свисающих веток орешника, что служил шалашу крышей.

Над телами успели потрудиться муравьи. Но уцелели куски доспехов, щиты со знаком весов и оружие. Драгоценные запоны, кованные пояса, и серебро в кошельках. Трупы смердели кровью и дымом. Именно дым отпугнул животных от падали.

Глава 30

— А третий жив, и Аурора просила доставить его к ней, когда подлатаешь, — завершил Фенхель.

— Вас понял. Конец связи.

Люб щелчком закрыл наладонник и повернулся к кофеварке. Кофе бурлил в прозрачной емкости, обещая пару минут несказанного наслаждения и прилив бодрости на весь день. Врач потянулся, нажал кнопочку и, пока темная жидкость лилась в бисквитный фарфор, прокрутил график работы на сегодня. Подумав, что сам он нужен, чтобы оказывать первую помощь, и то не всегда. Утешать пациентов. Осуществлять общее руководство. Остальное ИИ «Твиллега» сделал сам. Просканировал раненых, разработал схему лечения, синтезировал лекарства и следил за состоянием пострадавших, позволив Любу выспаться. А теперь занимался погрузкой выздоровевших местных на флаеры — чтобы доставить людей в лагерь для беженцев, а вайп — поближе к воде, и проследить, чтобы все проснулись в безопасности. Суперкарго Фрезия позаботилась о комплекте вещей для каждого: еда, одежда, топорик, нож, нитки с иголкой, рыболовные крючки. С вайпами еще проще, они сами себе одежда. А на Землю пойдут уникальные данные.

— Когда мы вернемся, нам бы узнать друг друга, — пропел Люб немузыкально, осознавая, к чему эти мысли, и совсем не нужное планирование, и ритуал с кофе, который медленно остывал в молочном фарфоре. Врач боялся будить Селестину.

Физически она была здорова, когнитивные функции сохранила в полном объеме — Твиллег зуб давал за это. Но побывав без защиты в эмпатическом шквале, могла перестать быть нёйд. Просто выгореть без возможности восстановления. А еще этот… Триллов подручный. Вернее, трое. Двоих она убила в вороньем облике, третьего волокла всю дорогу. И если отдать его Ауроре — тут такое начнется. А если не отдавать — тоже начнется…

— Риндир! — позвал Люб мысленно. — Что там с Триллом у тебя?

— А телеметрию посмотреть слабо? — тот смачно зевнул.

— Да не могу я уже видеть его рожу, — процедил Люб сквозь зубы. — Я не Бьяника, нежных чувств к нему не испытываю. А ты знаешь, что вся эта заваруха…

— Догадался.

— Слетай осторожненько к нему в окно.

Штурман заржал и оборвал контакт.

Врач усилием воли подправил перед хромированной вставкой шкафчика глаза и уши — чтобы и дальше не отличались от человеческих — и пошел будить Селестину. Выход из лечебной капсулы — процесс небыстрый и красивый. Сперва с легким шумом уходит гель. Потом капсула раскрывается, как венчик цветка, разгибая к полу лепестки. И возрожденный лежит в чашечке, как в колыбели, пока легкие струи воды смывают с тела остатки слизи. И завершает все микромассаж, от которого пациент морщит нос и смеется.

Нёйд резко села и закашлялась.

— Не торопись, — сказал Люб. — Подыши глубоко.

Он стоял спиной, но чувствовал все движения Селестины и даже мысли, кажется — так старающиеся до него достучаться.

— Одежда на стуле. Ты на «Твиллеге». Это наш звездолет.

— Это я поняла. Но зачем я здесь?

— Лечилась. Как и все, кому досталось особенно сильно.

— Верни меня домой, — она зашелестела тканью, поспешно одеваясь.

— Один вопрос. Аурора требует того… воителя, которого ты притащила в когтях. Зачем он был тебе нужен?

— Хотела спросить, почему Трилл пошел на открытую войну. Я готова.

Селестина стояла, выпрямившись, доплетая тяжелую косу, и Люб понял, что предлагать экскурсию по звездолету сейчас, пожалуй, будет неуместно. И только на флаере вспомнил, что кофе так и не выпил.

Думал врач так отчетливо, что Липат отдал ему целый термос, прихваченный с собой.

Пленник был далеко не дураком, а глаза ему не завязывали. Непонятно, какие выводы он для себя сделал, но держался с видом обреченного умереть за веру героя. Антрополог, не выдержав, даже фыркнул в ладонь. Госпожа Бьяника свела брови, переводя взгляд с него на тщедушного.

— Ты кто?

— Воин Судии Матей Горбатый, — хрипло отозвался он. — Кончайте уже скорее, поганцы.

— А скажи, Матей Горбатый, что ты делал на болоте?

Пленник пыхнул углом рта:

— Ведьму послали выкурить.

— И чем не угодила тебе ведьма?

Он осклабился.

— Нешто не понимаешь, дура?

Фенхель подпер кулаком подбородок и точно вымерил противника взглядом. Тот разумно решил не обострять.

— Навредила ведьма епископу нашему Триллу. Спину всю подрала в вороньем облике.