Playthings (СИ) - Комарова Диана Валерьевна - Страница 165

Позднее, припарковавшись рядом с “Астон Мартин” перед самым выездом домой, я вылила целый стакан розового клубничного коктейля прямо на лобовое стекло и даже стаканчик на капоте оставила. С сердечком.

Подозреваю, Мика был в восторге.

Он даже звонить не стал, но вернулся вечером гораздо позже обычного, молчаливый и хмурый. У меня на большом экране была очередная серия “Сверхъестественного”, я с ногами сидела на диване и успела бросить на капитана быстрый взгляд. Разувшись, тот прошел в мою сторону и в молчании поставил на журнальный столик пустой высокий стакан из-под кофе — там было латте или капучино, не угадать. У меня даже рот открылся.

— Ах ты…! Как я завтра поеду?

— Автомойка в квартале отсюда, не пропустишь. Как раз по пути. Черт, я же сердечко забыл нарисовать…

Мика стянул пальто с плеч, увернулся от прицельно брошенной мной подушки, только хмыкнул в ответ.

— Ты труп, Каллахен. Что за детский сад?

— И я тебя люблю.

— А я тебя — нет.

— Быстро ты.

Он откатился в спальню, потом молча ушел в ванную — я услышала шум воды в душевой кабине.

“Вы два отбитых психопата!”

От Мелиссы приходит сообщение со скриншотом из инстаграма Мики — коллаж из двух наших облитых машин и с подписью в виде черепа с костями. Я отправила ей веселый смайлик в ответ, полюбовалась на красоту современного искусства на наших лобовых стеклах еще раз, сохранила его на память.

— Больше никаких коктейлей на капот, — ворчит из ванной Мика. Я беззвучно передразниваю его, листая ленту сообщений в телефоне. — Эй?

— Просишь невозможного.

— Я же не прошу тебя не быть занудой. Вот это — невозможное.

Я делаю звук сериала громче, как раз в тот момент, когда на экране какая-то динамичная сцена с ревом, хлюпаньем и топотом ног. Дженсен Эклз, как всегда, услада глаз моих. Идеальный мужик.

Уж он-то точно вряд ли выливает коктейль на лобовое стекло машины своей жены.

— Примирительный секс?

— Мы еще не мирились.

— …но мы и не ругались.

Я вижу его отражение в экране телевизора, оборачиваюсь и хитро улыбаюсь.

О чем я вообще?

Никто в жизни не смотрел на меня так, как смотрит Мика Каллахен.

— Что, твои курицы в уни совсем плохо трахаются?

— Боюсь сравнивать, вдруг разница будет очевидна?

— Ты бессмертный?

— Я встречаюсь с ведьмой, этого достаточно.

Я швыряю в него сначала одной подушкой, потом сразу же другой, прячусь за спинкой дивана, а капитан уже нависает сверху, и подушка мстительно прилетает в мою спину. Точнее, пониже спины. Он бьет дважды, с явным удовольствием, и когда я возмущенно поднимаю голову, капитан уже обходит диван и всей своей сухощавой тушей грузно наваливается сверху — машинам под прессом наверняка комфортнее, чем мне сейчас.

— …маленький сученыш, — хрипло взвизгнула я от внезапной щекотки. — Зачем вытираться после душа, когда есть Джейсон, да?

Я извиваюсь под ним как змея, но Мика только коварно смеется, прижимая меня к дивану, — капли с мокрых волос капают мне на шею, это жутко бесит! А еще он ерошит мне волосы на макушке, и это уже просто издевательство. У меня такая сложная длина волос и они так быстро путаются, что это воронье гнездо я буду распутывать не меньше получаса, да еще и наощупь. Вот же хмырь.

После моего очередного возмущенного вопля Мика оставляет меня в покое, встает с дивана — и я тут же швыряю в него последней попавшей под руку подушкой. Я бы и лягнула, но Блондин уже вне зоны ближнего боя, он идет в сторону кухни, на ходу поправляя свои серые домашние штаны. Я слышу звон стакана, шум воды из-под крана и тут же подскакиваю с дивана:

— И думать забудь!

Мика оборачивается от раковины с и-что-ты-мне-сделаешь-женщина видом, в одной руке у него наполовину наполненный стакан, и я-то отлично знаю, что он хочет, сразу контрольно угрожаю ему не только ночевкой на диване, но и очередной порцией кофе на капот. Капитан лишь ухмыляется:

— Сама и спи на своем диване. Одеяло принести?

Он ставит стакан на столешницу, видит мой ответный средний палец и закатывает глаза.

— Спокойной ночи, — только и произносит он, потом на пару мгновений задумчиво замирает, делает пару шагов до духовой плиты и заглядывает внутрь. — Это что, айдахо?

— …вообще там курица с овощами, но да, айдахо там тоже есть.

А чем мне еще заняться, когда все мои учебные дела выполнены, телевизора мне хватает фоном, а для консольных игр я не настолько маниакальна (хотя капитан не раз предлагал мне ту же Лару Крофт, даже положил диск на видное место!) — как ни крути, я должна учиться и кухонным делам, раз такое дело. Я не была уверена в результате на все сто процентов, хотя в любом случае курицу невозможно испортить, и спасибо духовым шкафам за то, что они способны облегчить жизнь таким как я.

От раскрытой духовки уже явно исходит аромат готового картофеля, специй и курицы, Мика выдает лаконичные “офигеть!” и “это же можно есть?”, тут же лезет в шкаф за посудой. Я молчу, потому что хочу сказать в ответ только про слабительное и цианид, но это слишком грубо даже для меня, пусть я сама себя оправдываю тем, что все еще злюсь на кофе на капоте собственной машины.

Пока Блондин крутится у столешницы, бесконечно горячий в одних только штанах, босой и взъерошенный, я подпираю локтями высокий барный стол, одновременно пытаясь и не потерять нить событий в серии на экране, и оценить упыриную реакцию на качество картофеля. Конечно, наверняка у его мамы в сто раз вкуснее, и если он об этом скажет, я вытрясу из него все кишки. Но Мика удивительно благоразумно молчит, ставит тарелку на стол (в него влезет эта гора?), задумчиво изучает содержимое холодильника и потом тянет с боковой дверцы две бутылки “Короны”. Я беззастенчиво любуюсь его спиной, тем, как штаны обтягивают ягодицы, когда он слегка наклоняется, позирует и красуется, потому что ухмыляется ну совсем уж очевидно, когда протягивает пиво. Когда я перехватываю основание бутылки, Мика свинчивает крышку с горлышка, усаживается на высокий стул и только тогда откупоривает и свою.

— Съедобно?

— И даже вкусно.

Я наблюдаю, как он ест, пью пиво маленькими глотками, под фоновую болтовню Дина и Сэма с экрана, к которой я почти не прислушиваюсь. Мика расправляется сначала с картошкой, оставляет овощи и курицу напоследок, и эта его привычка уже не кажется какой-то дикой, он также тянется за бутылочкой острого чимичурри на столе, но крутит ее в руках и возвращает на место. Я чувствую его быстрый взгляд, когда делаю очередной глоток из бутылки, оглаживаю кончиком языка кромку горлышка, облизываю губы после — Мика не может не смотреть. Он отправляет в рот брокколи, а я делаю очередной такой же глоток пива, ловлю его мятный взгляд и улыбаюсь.

Практически сама того не замечая, я учусь флиртовать с ним на этакой опасной грани, учусь подавать знаки, учусь понимать его самого — и чего он хочет. Это — еще одна сторона капитана, еще одна грань, и их таких — наверняка еще с десяток. Я хочу увидеть их все.

Хочу увидеть, каким он станет старшим братом для ребенка Джес.

Хочу увидеть, каким он станет после окончания университета, когда начнет работать.

Каким останется другом для своих ребят из команды.

Каким станет… отцом?

И станет ли вообще.

— …еще и в моей рубашке, — ухмыляется он, а я салютую ему бутылкой, ставлю ее на столешницу и иду к нему.

— Видел бы ты, что под ней.

— Кроме вкусной тебя?

— Кроме вкусной меня. Помнишь тот красный комплект с витрины “Виктория Сикрет”?

Я улыбнулась и приподняла рубашку.

Наступающие рождественские каникулы кампус отмечал как мог. С размахом мероприятия мог сравниться только прошедший Хэллоуин, — но в этот раз отмечали в общежитиях, одновременно во всех, поэтому студенты курсировали между ними как лосось на нересте. Если студсовет хотел добиться ощущения школьной вечеринки — то им это удалось! Бочки с пивом, крепкий алкоголь, миллион игрищ со спиртным, даже твистер притащили!