Playthings (СИ) - Комарова Диана Валерьевна - Страница 140

— Тебе больше повезло.

— Я — мальчик.

— Ого, правда?

Тихая улица вывела нас на одну из площадей с фонтаном, который уже был к ночи отключен. Около него было место вечерней тусовки скейтеров и велобайкеров, которые и катались тут же, устроив небольшое шоу для вечерних пешеходов.

— Я — старый больной старпер, поэтому я хочу выпить и вытянуть ноги, — Мика безапелляционно потащил меня к одной из ночных кофеен с открытой верандой, где нам даже дали два легких пледа и принесли теплый глинтвейн. На город опускалась прохладная ночь, и после разгоряченного клуба и целого дня на ногах мне тоже не меньше хотелось с комфортом расположиться на одном из диванчиков — и даже с видом на фонтан и скейтеров.

Разувшись, я залезла на диван с ногами, прижалась к теплому каллахеновскому боку, окунулась в безмятежное ощущение комфорта и…

— Смотри, у нас опять свидание.

— Ничего это не свидание, — хмыкнула я, поднимая глаза на этого хитрого кота, чтобы получить мягкий поцелуй и шутливое обещание натянуть глаз на задницу. А ведь меньше часа назад этот упырь целовался так, что я не могла вздохнуть, не чета нынешнему дурачине в кепке, сдвинутой козырьком на макушку. Не знаю, кого я люблю больше — горячего капитана баскетбольной команды или насмешливого фаната супергеройских фильмов — наверное, обоих одинаково, но второго самую чуточку больше.

Глинтвейн оказался безумно вкусным и таким ароматным, что я держала чашку у лица, откинувшись на спинку дивана и обернув ноги пледом, пока Мика рассказывал слухи, которые ему успели нагрести лопатой за эти пару дней пребывания: вроде такого, что новый капитан баскетбольной школьной команды очень криворукий и им ничего не светит на чемпионате, что в другой школе новый директор и она очень даже молоденькая для такой должности. Поэтому теперь одна школа завидует другой, постоянно отпускает в их сторону миллион подколов и ситуация теперь весьма непонятная — но в любом случае, это вообще не наше дело, а наши младшие в этом году выпускаются и наверняка жрут попкорн пачками.

— Они ничего не писали, кстати? Мало ли. Я понимаю, что Стивена можно ждать к утру — о, мои девственные глаза, я не хотела этого видеть! — но Марка я почти не видела в клубе. Он в порядке?

— Судя по тому, что он успел мне рассказать, у него сейчас есть девушка. В общем, у нас синхронно, кажется, — хмыкнул Мика. — Я видел ее мельком сегодня, и они уехали из клуба давным-давно, потому что больше он мне не попадался на глаза.

— И как она? — с любопытством спросила я, делая очередной крошечный глоток глинтвейна. — У вас один типаж вроде длинноногих блондинок с габаритами Барби?

— Насколько я успел усмотреть в темноте, у нее нижняя часть волос выкрашена в розовый, и она явно не блондинка, — Мика сделал вид, что пропустил шпильку про типажи мимо ушей, но ухмылялся так насмешливо, что я заулыбалась в кружку. — Хотя по-правде я бы хотел, чтобы он погулял еще пару лет, но там такие слюни — едва ли не чувства какие серьезные, в восемнадцать-то лет!

— Что в этом такого? — удивилась я.

— Ему восемнадцать, — напомнил Мика занудным голосом. — Это когда еще толком нельзя, но хочется, и даже что-то получается. Я бы хотел, чтобы он попробовал… разное.

— Боюсь предположить, насколько “разное” ты хотел бы ему предложить. Особенно с твоими гейскими предпочтениями…

Мика скорчил зловещую рожу, но тут же спохватился и выдал:

— Кстати! Ты должна помнить Синди, королеву бала моего выпуска…

— Ага, мисс пятый размер? — сощурилась я. Конечно, должна. Эта силиконовая курица (хотя, говоря по-правде, там все было свое собственное) в свое время развлекала себя бесконечными шуточками в адрес моих “неприличных” маек как у мужиков, и даже, кажется, именно с нее пошла бородатая шутка о том, что у меня на самом деле есть член. Ко всему прочему она как раз встречалась с Блондином, будучи капитаном болельщиц — ну, если так это все можно было назвать, конечно, и — к ужасу, мозгов почти не имела.

— Мы на днях встретились, представляешь? Оказывается, она переехала в Нью-Йорк, давным-давно замужем и у нее двое малышей! — глаза Мики были как две огромные тарелки.

— Это тебя так факт наличия детишек поломал? — удивленно уточнила я, приподнимая брови.

— Да нет, — Мика отрицательно замотал головой. — Просто на выпускном она рассказывала, что ей пришли документы из арт-школы и она собиралась уезжать куда-то в сторону Майами. Там шикарная база по танцам, по ее словам, и она и улетела почти сразу. А тут спустя пару лет тишины — Нью-Йорк, дети и муж-юрист. Внезапно. Она же всегда хотела танцевать и говорила, что в принципе не рассчитывает даже на постоянного парня, ирония…

— Ты сам себе яркий пример, чего ты удивляешься?

— Эй, у меня нет ни детей, ни мужа-юриста, — поспешно отозвался Мика, наиграно и в девчачьем стиле приложив ладошки к щекам. — И даже собаки нет.

— О, ужас, — поддакнула я, хохотнув. — Как я могу тебе помочь?

— Давай заведем единорога?

— Тебе скелета мало?

— …я так скучаю по дому, это странно? Как там Саймон? А моя малышка? Ты попрощалась с ней перед отлетом? Ты замечала, как на кухне пахнет кофе? У мамы на кухне тоже постоянно витает этот запах зерен, но совсем не так.

— Потому что ты привык к своему собственному быту, поэтому и “совсем не так”, - улыбнулась я. — Малышка твоя в порядке, что с ней станется на подземной парковке? Я оставила там же “Жука”, так что ей не будет скучно, — пристроив кружку с почти допитым глинтвейном на столик, я ткнулась щекой в каллахеновское плечо и поймала улыбку в ответ. Теплый напиток приятно разливался внутри, да еще и в сочетании с выпитым алкоголем ранее, который благополучно выветрился, но дурманящих звездочек из головы не убрал, — после такого хотелось оказаться в нашей большой кровати, под одеялом, и долго, очень долго любить друг друга. Я не смогу выкинуть Мику Каллахена из головы ближайшее столетие даже не потому, что он такой потрясающий и великолепный, вовсе нет. Он такой же по-прежнему ужасный и самовлюбленный пижон, и кружки за собой не моет никогда, а уж про раскиданные майки я вообще молчу — но он подходит мне. Мы можем говорить обо всякой ерунде, или же даже подолгу молчать, находясь в пределах одной квартиры и занимаясь своими делами, но он одним глазком следит за моей работой с мадам Жюстин, а я знаю расписание тренировок и список добавок, которые ему положено принимать. А кружки — дело наживное.

— Наши друзья — идиоты, — хмыкнул Мика, показывая мне фотографию Мелиссы и Нэйтана, которые корчили дикие рожи на камеру. — Не очень-то они скучают там, паршивцы! — он вытянул руку с телефоном для ответной фотографии с постными лицами в стиле “ну и…?”, радостно отправил ее с каким-то зловещим хихиканьем и отложил телефон на стол.

— Да у них там неделя тишины, ты не понимаешь что ли? Это у них каникулы… Кстати, какой у нас на завтра план действий?

— Не спишь?

Мама обернулась от экрана телевизора в гостиной и заулыбалась в ответ:

— У меня серия не закончилась еще, да и время не сказать чтобы позднее. Ты одна? Где младший?

Сбросив сумку на пол, я прошла через полумрак комнаты к дивану, подсела к маме под бок и вытянула ноги, одним глазком заценив происходящую по одному из кабельных каналов медицинскую драму — мама у меня фанат подобных сериалов, да еще и полуночник не хуже меня. Да и время только ползло к двенадцати, чего уж там.

— Мы для него староваты, я понятия не имею, где он.

— Вот уж старушка, ага, — хмыкнула мама, потрепав меня по волосам. — Виделась с ребятами? Никто не баллотируется в мэры или работает на сотом этаже в большом кабинете с видом на Манхэттэн?

— По-моему ты слишком потерялась во времени, мы только третий курс. Но знаешь, у меня из общаги отличный вид на кусты и кампус. Не хуже вашего Манхэттэна.

На пару минут мама отвлеклась на какой-то момент на экране, согласилась на чашку чая перед сном на кухне, после завершения эпизода — я как раз успела переодеться в футболку и штаны, оглядеть так толком и нетронутую свою собственную комнату (я говорила, что папа грозился переделать ее в нечто более функциональное?) и вернуться на кухню. В моей комнате уже мало что осталось со школьных лет, постеры на стенах — ностальгия! — тетради и учебники, уже толком не нужные, но так и не убранные с полок, мягкие игрушки, всякий ценный юношеский хлам, диски и даже какие-то вещи, оставленные в шкафу на всякий случай. Я уже настолько выросла из этой комнаты и этой обстановки, что наверняка почувствовала себя комфортней в гостиничном номере или даже на диване в гостинной. Но…это по-прежнему была моя комната, из которой я в свое время сбегала через окно поздними вечерами, с этой широкой кроватью и монстрами под ней. Хотя однажды под ней прятался незадачливый ухажер, потому что папа… но все обошлось!