Playthings (СИ) - Комарова Диана Валерьевна - Страница 130

— …я сейчас приеду.

— Не смей, — нервно отрезала я, едва ли не подскакивая на диване. — У меня хороший хук правой.

— Окей, хорошо, — констатировал тот и отключился. Я окрысилась на собственный телефон, передразнила эту последнюю фразу и сердито швырнула его на диван рядом. Ничего особенного, на самом деле, но сколько можно вообще тянуть кота за яйца? Теоретически мы расстались и не расстались — в общем, все как всегда. Непонятно, туманно, глупо и совершенно неадекватно. По логике вещей (хотя какая логика вообще в отношениях с Каллахеном может быть, ну?) и моей удачливости — я должна торжественно еще и забеременеть, но к счастью, с контрацепцией у меня (нас?) все в порядке.

Не успела я дорисовать эскиз: из-за раздражения получились какие-то готические мотивы, пришлось в итоге выкинуть это все в мусорку — на почту упало письмо от Камиллы. Да-да, от той самой соседки напротив, на которую залипал мой неугомонный братец. Подруга в сто первый раз напомнила про встречу и о том, что если через неделю, в субботу утром в девять ноль-ноль она не увидит мою физиономию на подъездной дорожке к дому — я не то, чтобы труп, я хуже. Она приписала, что найдет меня даже в горах Тибета и меня не спасет ни один крутой супергерой. Пришлось вздыхать, отвечать о том, что она может не переживать и что я приеду, — и писать сообщение домой. Представляю, как обрадуется мама, мы миллиард лет не виделись, тем более с их путешествиями. Интересно, папа уже переделал мою комнату в мастерскую, как и хотел? А то он грозился сделать это весь последний год.

В процессе бесцельного листания ежедневника я наткнулась где-то на пустых его страничках на привычное “Пойдешь со мной на свидание?” с дописанным “…ты по-прежнему бросаешь его где попало!” и датированное еще началом октября. “Ты должна мне поцелуй!” На эту страничку я раньше не натыкалась, учитывая что бесцельно листать ежедневник мне раньше не хватало мозгов в первую очередь из-за нехватки времени на подобное — и я так в нее и уставилась, разглядывая наспех написанное послание на листе. С датой и зловещей оскаленной рожицей рядом.

— Как же ты бесишь… — фыркнула я себе под нос, захлопнув ежедневник. Не могла сказать конкретно, кто именно меня раздражал больше — вампир или я сама, что думаю об этом вампире едва ли не каждые десять минут, и это безмерно и необъятно злило. Разумная половина меня сходила с ума от бешенства на ту самую неразумную половину, которая…

Подхватив вещи, я вернулась в комнату — соседки еще не явились ночевать (могли и не прийти вовсе, на самом деле), сходила в душ, но так и не смогла выбросить миллион глупых мыслей из головы. Даже под горячими струями и шоколадным гелем, даже под серию очередного бессмысленного сериала по ТВ — я даже его название не могла вспомнить. Просто может… ну его, этот ультиматум? Мика даже не переживает, по-моему, а я места себе не нахожу. Возможно, я сама эгоистично много требую от него? Или вот прямо сейчас просто ведусь на все это и “мне все равно, ты сама прибежишь, вот увидишь”? Пока я перебирала в голове все варианты развития событий, успела даже голову высушить. Для варианта “мы разошлись как в море корабли”, Каллахен весьма бодро отвечает на звонки и позволяет себе намеки размером с гору, а для варианта “мистер и миссис Смит” этот же упырь подозрительно не реагирует и держит свой ультиматум, хотя и не озвучивает его условия.

К середине чашки кофе и периода между одиннадцатью и полуночью я поняла что “черт возьми!”. А еще там в упырской ванной осталась моя плойка, без которой мне очень грустно и не очень удобно вытягивать феном волосы, я и так даже сейчас в зеркале как пушистое лохматое недоразумение. Темноволосое к тому же. Если считать, что мне жизненно необходима плойка… да блин, какая плойка, когда я уже пару часов стою как над пропастью — при этом знаю, что не упаду, нет-нет, но могу это сделать в любой момент, стоит сделать всего пару сознательных шагов. И перелезть через перила, видимо. Так и допив кофе, я отставила кружку, приглушила свет и полезла под одеяло, закутавшись в огромную толстовку с капюшоном — даже капюшон натянула на голову для верности. Спать конечно же, не хотелось, и меня крутило под одеялом с бока на спину, на живот и снова на спину, социальные сети для меня молчали, писать кому-либо мне не хотелось — да и это выглядело бы странно, напиши я сообщение “как дела?” в полночь, учитывая что подобным я никогда не страдала. Мне стоило если только написать Блондину упрекающее сообщение о бессоннице, но я не уверена, что он воспримет его нужным образом и будет страдать до скончания столетия. Компания Сьюз и Мелиссы мне тоже сегодня не грозила: Мисси точно даже утром не заглянет, а вот вторая соседка наверняка ночует у своего нового бойфренда — у куратора общежития вряд ли есть проблемы с соседями, у него отдельная комната.

Я только провалилась в сон, как на тумбочке начал вибрировать телефон, оставленный на зарядке. К счастью, я приучила себя ставить его на беззвучный режим, иначе схлопотала бы отличный урок левитации над кроватью с перепугу. Что, Мисси решила вернуться? …но обычно она пишет сообщения.

Спросонья меня хватило только на какое-то сопение в трубку.

— Этаж какой?

Я попыталась разлепить глаза в полумраке комнаты, даже не сразу поняла кто это, практически на автомате ответила. И только потом, вернув телефон на место, а голову на подушку, опознала звонившего: чудом посетивший меня сон уходить не хотел все равно, и спустя полминуты я, щурясь от света в комнате, открывала дверь заранее уже видимо нахмуренному Мике Каллахену. Вид у него был ну очень не терпящим возражений, он умеет иногда такую мордашку делать, если надо. Оглядев меня с ног до головы (хотя чего там оглядывать, толстовка одна!), капитан невозмутимо отодвинул меня в сторону, вошел внутрь и стал стягивать пальто с плеч. Я моргнула и закрыла рот. И дверь.

Блондин молча пристроил пальто в шкаф (я пальцем указала на вешалку), скинул сумку на стул и привычными движениями стал выворачивать карманы на стол: телефон, кошелек, документы, ключи. За эти пару минут мы оба не сказали ни слова, я как раз закрыла дверь, шкаф, задвинула ботинки на коврик и только потом выдала:

— …час ночи! Нормальные люди…

— Спят, знаю. Есть свободная розетка?

— Ты пришел телефон зарядить? — мои брови поползли вверх. Мика глянул на меня через плечо, раскручивая шнур от зарядного устройства, и хмыкнул:

— Я пришел спать.

— Давно из окна не летал? У тебя совсем шурупы раскрутились? — я даже вот не нашлась сразу, что ответить, а у меня в руках уже было зарядное устройство и черный каллахеновский телефон. — Мика!

— Что, не пустишь старого друга переночевать? — наиграно удивленно отозвался упырь.

— У “старого друга” есть своя большая квартира, — напомнила я, ткнув в его сторону телефоном. — И теплая.

— Знаешь… — Мика состроил удивленно-милую мордочку, расстегивая рубашку. — У меня там… какой-то скелет, и я его боюсь.

— Для главной секс-машины кампуса это какой-то неубедительный развод. Девочки, которые “не против”, кончились? — зевнув, я привычно и наощупь полезла искать свободные розетки у кроватей. Мика фыркнул мне в спину, но в этом звуке была не столько ожидаемая насмешка, сколько этакая смесь довольства и расслабленности. Поставив телефон на зарядку и еще раз убедившись, что время уже далеко за час ночи, я сладко потянулась, разминая спину — и вперилась суровым (я надеялась!) взглядом в Блондина. Тот невозмутимо поднял взгляд от моих голых колен куда-то в район встрепанной челки и капюшона, намеренно стараясь не встречаться глазами, отвернулся тут же к стулу, чтобы стянуть рубашку и аккуратно сложить ее. Я отлично знала, что он не педант в этом деле, но утром занятия, а рубашка была одна. Тем более — одна из моих дизайнерских, и это приятно, что он их носит.

— Может, тебе чай сделать? Или молоко? — любезно предложила я. Настроение Каллахена распознать было сложно, закрытый скорпионище же, но по большей части все было предсказуемо и прозаично, и мне не хотелось его лишний раз дразнить, хотя язык так и чесался. Мика отрицательно мотнул головой, стягивая следом за рубашкой майку и джинсы.