Playthings (СИ) - Комарова Диана Валерьевна - Страница 119

— Не очень я подхожу для образа “прекрасного принца”, - хмыкнул тот.

— Я тоже не “прекрасная принцесса”, вот уж да. Скорее уж “гнусная ведьма” и “упырь пучеглазый”, - я вместе со всем имуществом полезла на каллахеновские колени, обернулась полотенцем и пледом, поджав ноги в пушистых носочках, — устроилась как маленькая коала. — И не очень это все похоже на твой “секс без обязательств”. Или мне стоит делать вид, что мы вообще не знакомы?

— Это, кстати, очень заводит, — тепло хмыкнул Мика мне в макушку.

— Это, кстати, отличный способ спать на диване, — отозвалась я.

Сидеть под пледом с Блондином — еще уютнее. Он горячий, пахнет остатками геля после душевой в университете, совсем немного бензиновыми парами и осенними улицами и, самое главное, домом. Пахнет молотым кофе, который почти не пьет, миндалем, печеньем с корицей и клубникой. Хотя нет, клубникой пахнет мой шампунь, но это тоже — запах дома.

— Просто подумалось, если бы я все-таки активно поставил себе цель переспать с тобой летом у отца — получилось бы или нет?

— Сам как думаешь? — уточнила я с любопытством.

— Склоняюсь к варианту “нет”. Любопытно тебе не было…

— …было!

— …но не настолько же? Можно было бы, конечно, привязать тебя к кровати — понадеяться, что через какое-то время ты втянешься, но после мне бы точно не хватило пары зубов и собственного члена.

— Слишком драматизируешь, но суть верна, — заулыбалась я, но потом поняла, что моей улыбки он в любом случае не видит и просто ткнулась носом в мягкую толстовку. — Мне не было любопытно. Мне стало любопытно. Это немного разные вещи.

— Расскажи, а то я умру от любопытства в самом расцвете сил. И не дождавшись финальных игр…

— Мне правда никогда не было любопытно — еще со школы. Как-то так вышло, что перебило у меня в мозгу этот канал при нашем упоительном общении, потому что ты мне не нравился. Мне нравятся хорошие мальчики, в которых я уверена, а не сомнительные типы, которым главное поразвлечься — понимаю, юношеская кровь и все такое, но мне правда это было неинтересно. Не то чтобы я верю в любовь до гроба, — а она вообще бывает? — просто беспорядочные половые развлечения не относились к числу моих хобби, — я ухмыльнулась. — И ты мне не нравился. Или я даже завидовала твоей легкомысленности, и тому, что ты можешь себе ее позволить. Рассказов и сплетен я слышала тонну, и я очень надеюсь, что ты не слышал и половины — потому что это ужас! — пришлось признаться уже открыто и самой себе, и Блондину, который молча слушал, уткнувшись носом в мою влажную макушку, что все началось с той вечеринки, с того второго считай поцелуя — и что я до сих пор помню эту рубашку под пальцами и бархат пиджака на щеке. — Еще пару дней лишних, и мне точно стало бы любопытно настолько, что… Но тогда как раз времени и не хватило, а остаток лета это любопытство приглушил, да еще и Ник… Тебе же тоже стало любопытно?

— Если это можно так назвать — окей, — пробормотал Мика. — Проснуться первый раз с тобой под боком было любопытно, второй раз — занятно, третий раз — привычно, — если не считать того, с каким мучительным стояком приходилось бороться. Не мог же я об этом рассказать! Это было странно, но мне нравилось. Только вставать приходилось из-за этого пораньше… Кстати, вариант с “привязать к кровати и оттрахать” был от твоего брата. Хотя он тоже сомневался в исходе. Но когда-нибудь я так и сделаю, — прошептал он тихо, отчего вышло весьма многообещающе и зловеще.

— И сильный стояк?

— Эйфелева башня.

— Бедняжка, — саркастично вздохнула я.

— Помни про кровать. Нэйтан обещал наручники? Отлично.

Я возмущенно засопела в толстовку и ущипнула его под ребро — куда дотянулась, в этом месиве пледа и полотенца, разозлилась на них, посчитала уже ненужными и скинула всю эту кучу вбок на диван, усаживаясь на Мику верхом. Тот окинул взглядом голые коленки и любимую синюю футболку, улыбнулся и слегка-слегка, почти невесомо, прикоснулся ладонями к бедрам, скользнул к ягодицам уже привычным движением, выпрямляясь — и, судя по восторженно заблестевшим глазам, понял, что на мне только одна футболка и есть.

Поцелуй был крепкий, его руки уже были под майкой на груди, инициативу я потеряла сразу же и теперь могла лишь просто задыхаться от нехватки кислорода, прижавшись к Блондину и запустив пальцы в жесткие после университетского душа волосы.

— Толстовка, — пробормотала я, разрывая поцелуй — только для того, чтобы губы спустились на шею, горячие и мокрые. — Не снимай.

Мне пришлось приподняться на коленях, чтобы открыть пространство для маневрирования и расстегнуть пуговицу и бегунок молнии на штанах, — растягивать удовольствие сейчас мне не хотелось. Пара рывков под восторженное “ух ты!” со стороны капитана — и штаны с боксерами уже где-то там, и я хватаю Мику за запястья, когда он автоматически тянет руки вниз.

— Сама справлюсь, — выдыхаю ему в ухо и, даже не глядя, чувствую под ладонью уже возбужденную головку, веду руку вниз, оттягивая бархатную кожицу. Мика замирает на секунду, потом нетерпеливо ведет бедрами, за что я кусаю его за ухо так сильно, что он возмущенно шипит, а я почти рычу: — Я сама.

— Хорошо-хорошо, — вздыхает он, судорожно сглатывая, когда я веду руку по стволу уже назад, обхватывая головку пальцами. Мне тоже слишком не терпится, чтобы тратить время на прелюдии, голова кружится от предвкушения, а от острых тактильных ощущений сводит не только живот, даже кончики пальцев. Опускаюсь медленно — на грани с ужасающе, как будто первый раз — но мне нравится это ощущение заполнения, бархат к бархату, и пусть немного жестковато и мало смазки, мне все равно. Мика замирает на несколько мгновений — старается дышать ровно, но все равно кадык нервно дергается. Он порывисто вздыхает, но удивительно послушно ничего не предпринимает, — самому интересно, вижу же. Откинувшись на спинку дивана, Мика наблюдает за мной из-под полуопущенных ресниц, так же как и я — чтобы успеть поймать момент, когда у него терпение кончится. При любом раскладе Каллахен — не из таких, особенно в подобных вещах. Но он позволяет нам обоим нежности, странности и даже нелепости навроде тех, чтобы запутаться в одеяле или…

— Упс, — только и ржет Мика мне в шею, когда учебники и моя кружка летят на пол с журнального столика рядом. Диван протестующе скрипит, но ему не впервой. Как и нам.

— Тебе обязательно сегодня надо быть в уни? — спросил наутро Мика, меланхолично наблюдая за моей панической беготней по квартире — времени оставалось мало, а у меня на голове случился атомный взрыв. Я удивленно замерла в проеме распахнутой двери в ванную, где разглядывала свое гнездо на голове и убивалась. Расческа ситуации не спасала, волосы торчали во все стороны — но я надеялась, что выпрямитель меня спасет.

— А что? — уточнила я настороженно. — Есть причина?

— Ну, знаешь… в свете произошедшего позавчера…

— Я имею в виду — достаточно веская причина, чтобы не идти туда, — хмыкнула я. — Что, кстати, с камерами? Судя по тому, что мы до сих пор не выехали из страны, все окей?

Мика торжественно восседал на высоком стуле, играясь с телефоном — он даже успел с пинка вымыть все чашки и выкинул сэндвич недельной давности из холодильника, чему был безмерно горд.

— Ничего не окей, — отозвался он. — Записи мы просмотрели, и парня этого засекли — но это, видимо, какой-то юный адепт-первокурсник, лично я его первый раз видел, как и остальным он как-то не особо знакомым показался. Это мог быть кто угодно, даже и не наш студент…

— Ты сам понимаешь, я не могу отсиживаться дома. Это глупо. Это не детектив по телевизору, где надо спасать кого-то, убегать и стрелять из пистолета. Это просто еще одна психованная истеричка. Ты что, забыл, как на первом курсе одна твоя подружка решила что-то нехорошее и ходила за мной как занудный зомби?

— Но она хотя бы не доходила до отравленного кофе! — возмущенно отозвался Мика.

— Откуда тебе знать, куда бы ее завела фантазия? Мне повезло, что она оказалась не настолько дурой. И мы даже до сих пор здороваемся! Хотя ей, видимо, пора уже выбежать со словами “А я же говорила!” … Может, ее тоже проверить? Как ее зовут?