Невеста Крылатого Змея (СИ) - Грез Регина - Страница 29

— Чего же тут не понятного? Ты молоденькая, хорошенькая, а он взрослый мужнина. И зачем вам дружить, тебе другого жениха найдут, не из леса.

Тут Радуня села столбиком на постельке, процедила сквозь сжатые губы:

— Вот и дядя сказал, что ты Радсею не пара, так разве и его надо слушать? А ведь Годар тут надо всеми стоит. Захочет, воспретит вам жениться вовсе!

— Значит, быть посему!

Леда выпуталась из покрывал, разметала по плечам косу, которую перед сном собирала. Недобро начинается утро, каков-то будет день впереди. Пора одеваться, да выходить из горенки своей, не весь же век теперь в прятки со Змеем играть. Радуня уже виновато глядела, а потом стиснула подруге ладонь, да скрылась за дверьми. Леда подождала еще какое-то время и спустилась по лесенке вниз, к общему столу.

Годар один сидел на широкой лавке, а на половике перед ним находился здоровенный короб. Неужто с гостинцами? Так и есть, Арлета уже примеряла на плечи цветастую шаль, Радсей разбирал на столе ножи, Радуня в пригоршнях держала связки бус и серег. Не удержалась, кликнула подругу похвастаться:

— Смотри, что мне дядюшка подарил! И в кошеле еще столько каменьев осталось, браслеты и перстни, пойдем с тобой выбирать.

Только Леда вежливо поклонилась, подсела ближе к Радсею, ловя его улыбку, о Радуне же подумала про себя:

«Тебе-то подарил, а вот снял с кого, интересно знать? В военных походах, статься, князья не в бирюльки играют, чьих-то детей сиротят, молодушек обижают, не с мясом ли эти серьги из девичьих ушей вырваны…»

Бросила тайком пытливый взгляд на Старшего, и правда, есть что-то в лице его — не наше, не славянское. Видится примесь чужой, иноземной крови, а может, это от его особых «змеиных» талантов? Задумалась Леда о том и очнулась тогда лишь, когда поняла, что в ответ и Годар смотрит на нее внимательно. Ровно только увидел и понять хочет, что за пташка такая в сети его попалась. А потом вдруг прямо к ней обратился:

— Чего смурная сидишь, как на поминках? Иди ближе, может, впрямь, себе какой гостинец подберешь.

А сам-то щедро рассыпал по столу из кожаного мешка разные девичьи заманухи: кольца височные да гривны, ожерелья да бусы, бляшки серебряные и золотые, створчатые и плетеные браслеты, тонкие обручи, голову украшать, зеркальца, гребни, перстни — ох, глаза разбежались…

— Иди, иди, брат ласков нынче, — шепнул Радсей, ободряя.

«Да я вовсе и не страшусь! Подумаешь, Змеем он в небесах летает, а здесь-то, на земле — простой человек. Михей и то его больше на вид».

Девушка встала напротив Годара, разгребла неспешно дорогие товары на столе. Одна подвеска сразу взгляд притянула — на тонкой витой цепочке круглый гладкий диск, на монетку похожий. С одной стороны — солнышко выбито, а с оборота, кажись, и сама луна.

— Это возьму! День и ночь. Свет и темень. Как вся наша жизнь.

— Разве только это? Побрякушка пустая… Еще бери!

— Благодарствую! Сыта вашей добротой.

И сама не поняла, как такие слова с языка скользнули. А назад уже не воротишь. Леда прямо на Князя смотрела, с вызовом даже. Ишь, думает, подарил украшений, так она забудет, как вчера ведьмой обозвал. Годар недобро глаза сузил, смотрел уже без приязни. «Что о себе возомнила-то, приблудная! Ей ли носом воротить…»

— Конечно, сыта… На всем готовом живешь, и в лесу вчера волки не съели, на мягкой постельке спать улеглась, а не в камышах.

Леда вспыхнула, подвеску в кулаке зажала, уж не кинуть ли обратно на стол. Нет, нельзя, совсем тогда разозлится Хозяин. А ведь правда его, из чащобы вывел, подарки выбрать велел, может, погорячился вчера с дороги. То-то сегодня на мировую идет, разве же Леда против? Только сил нет на него даже смотреть, ей-Богу, жутко становится. Вроде сегодня и выбрит чисто, и рисунки его за одеждой скрыты, а мороз по спине от одного вида, недаром все перед ним робеют. Такой он

— Змей из рода Горыни!

А Годар тщетно пытался вызвать в душе вчерашнюю злобу к Лунной избраннице. И чего было кидаться на девчонку с попреками, разве ж виновата она? Знать, поди, не знает о своем предназначении, и некому ей раскрыть. Годар, конечно, о том смолчит. И хорошо, что за брата пойдет, потому всегда рядом будет. Станет Князь издали ей любоваться, может, и того ему хватит. А если нет… А все ж пересилить себя придется.

И что такого особенного в ней, отчего волнуется душа и рокочет кровь? Вроде и не очень уж молода, на прочих девиц похожа — тонка станом, светла лицом, а стоит увидеть ее и других нет более. Никого. Ни единой. Одна на всем свете такая. Словно нарочно для него расцвела, да только не ему владеть. Велика власть Луны над Змеиным сердцем, а хочет Годар ее побороть. Чтобы саму Желанную не печалить после.

Вот и сейчас, смотрит Годар на девушку строго, глаз отвести не может от темного локона, что вдоль щеки вьется, крохотное родимое пятнышко не скрывая. И Она не отводит синих очей, а в них и тревога, и удивление, и робость. Нет, нельзя показать, как дорога Змею становится братова невестушка, пусть лучше боится, да избегает, самому легче станет дышать.

А на дворе шум: мужские басовитые голоса, звонкий девичий смех да бабские причитанья. Еще на ранней зорьке вернулись в Гнездовье храбрые вой, которых Князь на день опередил. С родными видаются, делят по чести принесенное добро, расходятся по своим дворам. Арлета тихо к Леде подошла, тронула за плечо:

— Чего застыла-то? В людскую сходи, вели здесь стол накрывать, да скажи, чтобы расторопней!

Сама досадуя на свое смущение, поспешила Леда выполнять поручение Хозяйки. Давно уж кипела работа в просторной княжеской кухне, загодя были готовы морсы ягодные и разные виды кваса — на мяте и тмине, пухло сквашенное тесто в огромных бадьях, вымешивался творог для начинки в сдобные пироги. Еще не поспело жаркое и рыба, а кухарята уже занимались взварами, то бишь соусами, как смекнула Леда. Готовили их из овощей, ягод, особенно кисловатых, а также из пряных трав и корений, добавляли укроп, любисток и мяту, а также лук и чеснок в изобилии.

Девушка в стороне не осталась, взялась помогать — нарезать салаты, вслух вспоминая старые наши присказки-поговорки:

«Стоит в поле бык печеный, в одном боку нож точеный, а в другом — чеснок толченый».

Главным кухарем здесь был мужчина, которого бы Леда тоже за русского не приняла. Уж больно ликом черен, глазами раскос, да скулами высок. Звали его Абрим. И прежде он девушку не обижал, еще с первых дней, когда Леда тоже на правах служаночки здесь обитала. А теперь с будущей княгиней даже чаще стал разговор вести, кулинарные секреты запросто раскрывал.

Потихоньку выяснила Леда, что Старший Князь очень любит распаренную овсяную кашу, обильно сдобренную сливочным или конопляным маслом, а также суп-ботвинью со щавелем. Ну, и кулебяку, конечно, расстегаи и медовуху. А вот редькой брезгует, и дичь не жалует сильно, зато уважает соленые грибочки и губы. Про «губы» Леда удивилась сперва, а потом уже чернавушка ей разъяснила, что «губами» здесь называют трубчатые грибы вроде маслят, подосиновиков и белых, а вот те, что с пластинкам по низу шляпки — грузди, рыжики, да лисички — это и есть для местных самые настоящие грибы.

Оконца-волокуши раскрыты навзничь, духмяный жар в кухне стоит, томятся в печи кисели, остывает на шестке жженка для медового сбитня. Славный будет пир в обед, а пока надо отнести на длинный дубовый стол, покрытый браной скатерткой, горячий супец да «пуховую» кашу, вдоволь Господ дорогих попотчевать.

Возвращаться в общие покои Леда не схотела, итак всякой всячины напробовалась — от вчерашнего калача до моченых ягод. Может, и не хватится ее Радсей, утром бывало и порознь трапезничали. Девушка выскользнула из кухни прогуляться во двор, а там у ближайшей избы ненароком повстречала Милану.

Рядом с красавицей, чуть приобняв девушку за плечи, стоял видный молодой парень. Сразу ясно — жених. На Леду удивленно глянул, а Милана фыркнула и далее его повела, знать на ближайший лужок для укромной беседы. И Леда скоренько захотела вернуться в терем, уж больно много теперь чужого люда вокруг находилось. Девиц незнакомых из поселка набежала целая туча, щебечут словно пичуги, поглядывают на дружинных. Коробейники какие-то откуда ни возьмись — разные товары предлагают, а мимо княжеского двора мужчины бородатые, осанистые прохаживаются, вроде что-то меняют, да торгуются. Одно слово, закипела жизнь в Гнездовье, прибавилось народишку разом.