Выхожу на связь
(Очерки о разведчиках) - Булычева В. - Страница 1

ВЫХОЖУ НА СВЯЗЬ

Очерки о разведчиках

Предисловие

Наверное, мало найдется таких профессий, которые требовали бы от человека столько мужества и бесстрашия, выдержки и стойкости, находчивости и умения владеть собой, как профессия разведчика. Выполняя свою секретную миссию, находясь постоянно в окружении врагов, разведчик должен работать так, чтобы ни у кого не могло возникнуть и тени подозрения относительно его настоящего лица, его истинных планов и намерений, возложенного на него задания.

Предлагаемая вниманию читателя книга с документальной достоверностью рассказывает о славной деятельности советских разведчиков, работавших в годы войны на территории Польши и Чехословакии, Германии и Болгарии, Венгрии, Румынии и Югославии. Вместе с ними, презрев опасность, отважно действовали патриоты этих стонавших под игом фашизма стран.

Смелые и решительные действия бойцов невидимого фронта во многом помогали своевременно распознавать замыслы противника, упреждать и срывать намеченные им боевые операции.

Очерки, за которыми стоят скупые строки донесений разведчиков в Центр, рассказывают о великой силе духа, об отточенности знаний и навыков людей этой трудной и опасной профессии. Авторы очерков сумели убедительно показать, что главным стимулом успешного выполнения поставленных перед разведчиками заданий была неистребимая вера в дело, которому они служили, их пламенная любовь к социалистической Родине и священная ненависть к ее врагам.

И. Колос

ПРЫЖОК В ТЕМНОТУ

Фронт приближался к Висле. На польской земле раскатисто ухали пушки, с воем проносились снаряды «катюш», грозно рычали танки. Они крушили гитлеровские позиции, и хотя враг отступал, но он в ярости еще сильно огрызался. Это было в суровые дни лета 1944 года. Я тогда написал родным письмо: «Вот уже три года, как мы воюем с гитлеровцами. Сегодня у нас большой день: долго мы готовились и теперь двинулись вперед. Вы, наверно, уже знаете об этом из газет. Если успех будет развит и дальше, то всю Белоруссию удастся освободить в несколько недель. Близок конец войны!»

Это письмо я написал 23 июня 1944 года. Действительно, прошло немногим больше месяца, а мы уже были в Польше. Слева от нас совместно с Войском Польским наступали части другого нашего фронта. Перейдя Западный Буг, они недели на две раньше нас пересекли границу.

Гитлеровские армии пытались оторваться от передовых советских дивизий, взрывали мосты на дорогах, яростно контратаковывали, но не выдерживали наших ударов и снова откатывались. Наступавшие войска не давали им ни дня передышки.

После взятия Минска-Мазовецкого (а это так близко от Варшавы!) многие мои товарищи из соседней польской части вспоминали даже расписание довоенных местных поездов из этого города в Варшаву, перечисляя промежуточные станции. Да, Варшава была уже близко, но каждый шаг к ней давался нашим войскам с огромным трудом.

2 августа разведывательные органы фронта получили данные, что в Варшаве будто бы началось восстание. Сначала никто не поверил. Однако известие вскоре подтвердилось. Что же это значит? Неужели гитлеровцы бросили на правый берег все наличные силы и настолько ослабили свой варшавский гарнизон, что с ним могли справиться небольшие повстанческие отряды? Это было уж слишком невероятно. Ведь наши летчики, делавшие ежедневно по нескольку боевых вылетов, докладывали, что в Варшаве большое скопление тыловых частей, специальных и вспомогательных войск противника. Много скопилось там зенитных средств и тяжелой артиллерии. По шоссейным дорогам подтягивались новые танковые соединения гитлеровцев. Везде отмечалось появление новых гитлеровских частей. Они были сняты и переброшены из Франции и Италии.

Из Варшавы слышались стрельба и взрывы. В разных местах пылали пожары. Иногда прорывались одиночные фашистские самолеты и сбрасывали на город бомбы. Плотный дым застилал большую его часть, но мы уже знали, что повстанцы разделены на несколько разобщенных, окруженных противником групп. Весь берег теперь был в руках гитлеровцев.

Советское командование стало доставлять повстанцам по воздуху вооружение, боеприпасы, продовольствие и медикаменты. Одновременно, чтобы разведать силы и состав гарнизона противника в Варшаве, оно забросило в город группу разведчиков. Но она бесследно исчезла. Не отозвалась на позывные и вторая посланная группа разведчиков. А нужно было срочно разобраться в обстановке в охваченной восстанием Варшаве. Поэтому было принято решение послать в Варшаву еще одну группу.

Вскоре я получил приказ срочно выехать в город Седлец, в штаб 1-го Белорусского фронта. Когда я прибыл в этот городок, по его улицам сновали штабные легковые машины, грохоча, проносились грузовики. Над городом часто пролетали, держа курс в сторону фронта, поблескивавшие на солнце эскадрильи серебристых «ильюшиных». Я смотрел им вслед, поверх крыш, в сторону холодного и низкого горизонта: за ним проходила линия фронта, а еще дальше, за Вислой, лежала восставшая Варшава.

Через полчаса я уже докладывал в штабе о своем прибытии и через несколько минут был принят командующим фронтом.

Когда я вошел и представился, он сказал:

— Я уже знаю о вас, товарищ Колос. Мне доложили. Присаживайтесь…

Я сел и, всматриваясь в командующего, приготовился слушать.

— Вам, по всей вероятности, известно, что в Варшаве поднято восстание?

— Известно, товарищ командующий.

— Так вот. Мы уже не первый день направляем самолетами в Варшаву медикаменты, оружие и продовольствие для повстанцев, но не знаем точно, куда все это попадает. Так что вам, — командующий встал, встал и я, — поручается ответственное задание: завтра вылететь на самолете в Варшаву, десантироваться к повстанцам, организовать разведку укрепленных точек противника, выяснить наличие войск и техники гитлеровцев в Варшаве и информировать нас обо всем этом по радио. Кроме того, свяжитесь с командованием Армии Людовой и сообщите нам результаты выброски грузов, в чем они нуждаются и какая им нужна поддержка. С вами вылетит радист — ваш старый друг Дмитрий Стенько. Вам ясно?

— Так точно, товарищ командующий! А насчет Стенько — спасибо, действительно боевой друг, испытанный…

— Выполняйте!

Очень хорошо запомнились мне последние минуты перед вылетом.

Вечер выдался на славу, теплый, безветренный. Мы слушали последний выпуск сообщений с фронта на радиостанции сержанта Стенько, когда к дому подкатил в «эмке» полковник Александр Васильевич Романовский, наш старый знакомый, снаряжавший и отправлявший нас не в один опасный путь.

Он был подчеркнуто спокоен, немногословен, и только какая-то натянутость, проскальзывавшая в его шутках и репликах, выдавала его глубокую внутреннюю озабоченность.

После того как в последний раз были проверены и оружие, и одежда, и вещевые мешки, и взятые с собой документы, мы долго сидели в землянке и говорили о предстоящем задании, о варшавском восстании, о судьбах Польши. Я внимательно слушал и запоминал мудрые советы полковника. Керосиновая лампа над столом чадила…

В человеческой памяти обычно очень странно переплетаются факты важные, значительные, но полустертые временем, с фактами, не столь уж важными, но по сей день сохранившими свою остроту и яркость. Очень хорошо запомнились мне последние минуты перед вылетом. Стоим мы в темноте у самолета, кричит что-то полковник Романовский, но голос его заглушает шум яростно заработавших моторов. Наверное, весь состав легко-бомбардировочной эскадрильи высыпал на поле провожать нас в ту памятную сентябрьскую ночь. Мы — я и Стенько — улыбаемся им смущенными улыбками — подумаешь, дело какое! Я на ощупь нахожу и пожимаю чьи-то руки. Лиц не разглядишь. Вспыхивают только огоньки папирос… Вот стоит передо мной Дмитрий Стенько. С ним мы не прощаемся — ведь через час-два встретимся…