Арахна
(Рассказы о пауках. Том I) - Голембович Вацлав - Страница 11

— Быстрее! — закричал я, отворачиваясь от предсмертных судорог чудовища. — Твой отец! Смотри!

Несчастный профессор был прижат к земле жутким туловищем другого паука, который прыгнул на него, пока я был занят своим врагом. Я схватил топор и побежал к нему, уклоняясь от коварной паутины. Подскочив, я изо всех сил огрел топором дьявольское насекомое. Оно в ярости кинулось на меня. Я увидел над собой чудовищные клыки и ударил снизу вверх. Мой удар достиг цели, но я не успел заслониться от ядовитых клыков. Что-то распороло мою левую руку, как острая бритва, и умирающий паук, вытянувшись, сбил меня с ног. Я ощутил на шее холодное дыхание, грудь будто обвило что-то дряблое и мягкое. На мгновение я потерял сознание.

Следующее, что я помню — это ощущение, что с меня сняли какой-то громадный груз. Я застонал и сел. Ирен помогла мне встать на ноги. Она была спокойна, хотя не далее как в трех футах от нас лежало мертвое тело профессора. Я опоздал, и паук успел завершить свою смертоносную работу. Ученый был убит существом, созданным в результате его собственных безумных экспериментов. Мы спаслись вовремя — я чувствовал, что и сам сойду с ума, встреться нам еще один паук.

В коридоре Ирен впервые заметила мою рану.

— Скотт! — вскричала она. — Посмотри!

Моя рука страшно раздулась, и прямо у меня на глазах синеватая опухоль подбиралась к локтю. В горячке боя я забыл о ране, нанесенной клыками паука. Я был обречен.

Ирен все еще держала в руке топор — и пока я стоял там, весь дрожа, она подняла глаза к небу, моля о мужестве. Я прочел ответ на ее лице. Ей не пришлось ничего говорить — я сам подставил под топор раздутую руку.

Да, джентльмены, ей понадобились три удара, чтобы отрубить мне руку. Не знаю, сколько вытекло крови. Я очнулся в тряской повозке, запряженной волами. Мы ехали к ближайшему врачу. Туземец погонял волов, моя голова лежала на коленях Ирен, и я чувствовал себя прекрасно. Я оглянулся и увидел на фоне вечернего неба красное зарево. Рабы подожгли дом профессора и бежали.

Судя по тому, что мы впоследствии узнали, пауки погибли в огне, и с того дня я никогда не видал паука больше моей ладони. Честно сказать, и не хотел бы увидеть.

Мы с Ирен поженились в Каире и, как только я оправился, уехали в Англию.

На этом заканчивается мой рассказ, джентльмены. Можете верить, можете не верить… Официант! Будьте добры, еще бутылочку вермута!

Одиллон Редон. Улыбающийся паук (1881).

Бэзил Тозер

ПИОНЕРЫ ПАИКС-ПИКА

Был примерно конец июня, и вечер был прекрасен — такие вечера случаются в Колорадо в это время года. Я хорошо запомнил тот вечер. Бросив карты, я встал из-за стола и вышел на свежий, прохладный воздух.

Над головой невероятно ярко светили звезды, а небо было таким чистым, что казалось, можно было услышать, как они мерцали. Луна еще не взошла над могучими пиками, которые вздымаются в небеса, постепенно исчезая в густых слоях облаков, по ночам же словно прикасаются к низко висящим светилам. Но в небесах понемногу расширялось гало, и луна собиралась бросить свои лучи с вершин высочайших пиков на городок, прикорнувший у подножия величественного хребта и сейчас погруженный в дремоту. Ни единый звук не нарушал тишину. Даже дома будто спали.

Я вновь окунулся в разгоряченную и дымную атмосферу бара, где мои товарищи, устав от карточной игры, вели какой-то тихий разговор. Только тогда я заметил странного пожилого незнакомца, сидевшего в одиночестве у окошка в дальнем конце помещения. Окно было открыто, и он невидящим взглядом смотрел на улицу, отрываясь от своих мыслей лишь для того, чтобы выдохнуть большой клуб дыма. Я сел рядом с товарищами и вопросительно глянул на старика.

— Пришел минут пять назад, — сказал один.

— Кто он такой?

— Какой-то ненормальный, похоже. Сидит и почти не шевелится.

В баре в это время были только мы и старик.

— На что он уставился? — спросил кто-то.

— На Пайкс-пик[10], думаю, — ответил Ватсон, тот самый, кто назвал старика «каким-то ненормальным».

Хотя мы говорили тихо, «ненормальный», как видно, услышал наш разговор. Он повернулся к нам и нахмурился. Затем снова отвернулся, вернувшись к своему бдению. Ватсон со значением постучал себя пальцем по лбу. Разговор перешел на другую тему, после на третью, и наконец мы заговорили об американских обычаях и нравах, Америке в целом и американской природе и ландшафтах.

— Интересно, кто первым взошел на Пайкс-пик? — спросил Ватсон, обводя нас глазами.

— Не Пайк, это точно, — ответил кто-то, где-то об этом читавший. Кажется, Нортон. — Говорят, это был… Эй, ребята, смотрите!

Незнакомец поднялся с места и медленно, крадущейся походкой приближался к нам. Его глаза были странно расширены. Когда он подошел, мы машинально повернулись к нему. Перед нами стоял громадный человек ростом намного выше шести футов. Ему не могло быть больше пятидесяти лет, хотя выглядел он на все шестьдесят.

У него были седые и довольно длинные волосы. В молодости он был, очевидно, хорош собой, но сейчас его лицо, шея и руки были изуродованы бесчисленными запавшими пятнами, которые чем-то отдаленно напоминали оспины. На нем была старая грязно-коричневая одежда, шапка из енотовой шкуры, прочные ботинки и кожаные гетры.

— Кто, вы сказали, первым взошел на Пайкс-пик? — спросил он грозным и звучным голосом. Он опустился на стул напротив меня и, глядя мне прямо в глаза, с подчеркнутой важностью поставил локти на стол и оперся подбородком о кулаки. Нортон, которого он прервал, пришел на помощь.

— Если не ошибаюсь, это был…

— Я побывал там первым! Но вы-то, небось, не знаете о нашем восхождении?

— Я знаю только то, что читал и что мне рассказывали, — ответил Нортон.

— А вы бывали на Пайке-пике?

— Да.

— Значит, побывали на вершине?

— Да.

— И что вы заметили? Что вас больше всего поразило там, на высоте пятнадцати тысяч футов?

— Хм… Вид был замечательный.

— Да-да, я знаю — замечательный, великолепный, восхитительный вид. Но что еще вы видели?

Незнакомец помолчал.

— Нет, он должен быть там… — пробормотал он, — ну конечно, он еще там… обязан быть там… Кто мог его забрать, унести… скажите мне! — громко произнес он.

Нортона вдруг осенило. Он клянется, что до сих пор не знает, как пришел к этому озарению.

— Вы имеете в виду камень?

Выражение лица незнакомца мгновенно изменилось, и он обвел нас вполне разумным взглядом.

— Так камень там? — нетерпеливо спросил он, подавшись вперед.

— Ну конечно, камень там, — одновременно ответили Нортон и Ватсон.

— Кому бы понадобилось его уносить? — добавил Ватсон, бросив на нас многозначительный взгляд и сдерживая улыбку.

Несчастный полоумный бродяга возбудил наше любопытство. Нортон решил его успокоить.

— Я могу слово в слово процитировать надпись на камне, — сказал он.

— Пожалуйста! Прошу вас! Что там написано?

— Надпись гласит: «Этот камень воздвигнут в память Уильяма Доукинса, Джеймса Вестона и Уолтера Хиллиера, пионеров Пайкс-пика, которые были съедены горными крысами[11] в попытке покорить эту вершину».

— Ага! — воскликнул он с большим облегчением. — Рад, что камень там, очень рад. Вам известно, что случилось с моими друзьями, с этими пионерами?