Свидетель (СИ) - Манукян Галина - Страница 41

Я погладила руку подруги. Негодование Ники поубавилось, хотя визгливые нотки еще проскальзывали, когда она вставляла в монолог обиженной девы подробности участия моего отца.

- Деньги! - вскрикнула она и, зарывшись в сумочку чуть ли не по локоть, выдохнула. - На месте.

- С чем, чем, а с деньгами тут проблем нет. - Я взяла ее ладонь в свою. - Не бойся, со всем разберемся.

- Я поражаюсь твоему спокойствию! - пыхтела Ника. - Это даже неприлично - улыбаться в такой ситуации!

А я поразилась иному - прикосновение развернуло передо мной, как киноленту, картины из жизни госпожи Шри Дэви Капур.

Юной девочкой ее выдали замуж за человека вдвое старше - ювелира, с которым вел дела ее отец. Тихая, поначалу робеющая перед многочисленными родственниками мужа, Дэви осваивалась и присматривалась. Родила первенца, Матху, и вместе с дарами от супруга, обрела уверенность. Родила второго, Ананда, и поставила на место бездетную золовку. В день появления третьего, Раджа, умерла от болезни свекровь. И, оправившись от родов, Шри Дэви с боем заняла место старшей женщины в доме: гоняла теток, невесток и строго воспитывала детей - и своих, и племянников. Могла и отшлепать, и устыдить, и наказание похлеще назначить.

Больше всего неприятностей доставлял ей старший, Матхурава, ибо вел себя неподобающе наследнику дома. Он то проказничал, возмущая непокорностью, то с мечтательным видом сидел часами у реки и рисовал палкой на песке замысловатые цветы. Отцу стоило больших усилий заставить Матху учиться ремеслу, а матери - вбить уважение к правилам. Матхураву женили рано, чтобы образумился. Но стать серьезным заставила его не юная супруга Амиша, а ее смерть через полгода после свадьбы.

Впечатлительного Матху будто подменили: он стал грубым, черствым и деловым. Шри Дэви даже укоряла себя немного, что чересчур уж давила на невестку, не желающую почитать традиции. Матхурава второй раз жениться отказывался наотрез, а когда скончался его отец, отпустил усы и принялся сурово управлять семейным делом. Шри Дэви глубоко оскорбило его решение отправить ее жить к среднему брату, Ананду. Не потому, что она любила Ананда меньше, а потому, что закон предписывал матери жить со старшим сыном.

Я сжимала кисть Ники, впитывая ревность и обиду пожилой матери, а еще страх того, что с сыном происходит что-то не то. После поездки в Непал он стал совсем странным. Шри Дэви совершала пуджу1 богам, раздавала милостыню странствующим санниясинам, прося их помолиться за старшего из рода Капур...

- Ой, - вскочила Ника, прерывая стройный ряд образов в моей голове, - мне нужно в туалет! Эй, кретин, где здесь туалет?!

- Назад по салону и за перегородкой налево, - подсказал Сергей с раздраженным смешком.

Сбивая бедрами столик и кресла, Ника метнулась туда.

В салоне воцарилась благая тишина, разбавленная лишь гулом двигателей. Я сидела ошеломленная узнанным. Надо было собраться и поговорить с Валерой, выяснить все, но я зависла между прошлым и настоящим, будто на воздушной подушке. Ника и Шри Дэви были слишком разными, но пожалуй, в одном оставались едины - последняя блюла законы Ману, а Ника отчаянно стремилась к тому, чтобы «все было, как у людей». Для обеих была важна семья. Но, видимо, так как Шри Дэви немало сделала для того, чтобы подчинить остальных и разрушить их счастье во имя своего удобства и общественных правил, Ника с детства была лишена поддержки родных и теперь никак не могла устроить свою судьбу. Еще одна насмешка кармы... И еще один участник той истории здесь.

Надо, отчаянно надо вспомнить, - понимала я, - чем она закончилась! Знала ли Шри Дэви Сону? Пока не ясно.

Мне вдруг стало страшно, что мы все «не выплывем». Слишком завязаны, запутаны. В сердце защемило: а вдруг нас собрали в один самолет, чтобы он просто напросто упал? Ведь ничего, кроме гнева друг на друга и напряжения тут не было. Словно в подтверждение моих мыслей самолет провалился в воздушную яму. У меня заложило уши и перехватило дыхание. Мои спутники ничего не знают, но я ведь... мне не зря свыше дано это видение! Ничего не бывает зря!

Я коснулась мыслями Валеры. Он же, по сути, спасал меня от Шиманского. По-своему. Возможно, не меня, а ценного свидетеля, которого надеется вылечить и все-таки задействовать на суде. Но какая разница? Вселенная вновь предложила мне спасение - своим, непредсказуемым способом, а я ответила гневом. Это было неправильно.

Из мрака вынырнула фигура Валеры. Он прошел вперед, видимо, в кабину пилота.

Я решительно встала. Ткнулась коленями в столик и, выставив руки, последовала осторожно за ним. Нащупала полированную перегородку, открыла дверь и, скользнув за нее, уткнулась в чье-то плечо. Отпрянула, ударилась спиной о дверную ручку, скривилась от неприятного ощущения.

- Варя! Осторожно, - не успел оградить меня от удара Валера.

- Ничего, все нормально.

Я вздохнула и подняла к нему лицо. Как жаль, что я его не вижу! Контур - это так мало! Боже, дай мне сил!

Валера тоже выдохнул громко. И неловкую паузу прервало наше одновременное:

- Прости меня!

Я смутилась. Он тоже, но заговорил первым:

- Надо было сказать... Но ты возражала еще в машине. Время поджимало.

- Да, - кивнула я. - Я не должна была кричать. Спасибо, что увез меня от Шиманского.

Валера пожал плечами.

- Вариантов не было.

- Скажи, куда мы летим?

- В Израиль.

Я поперхнулась от неожиданности.

- Почему туда?

- Безвизовый въезд, всемирно известная клиника глазная и психотерапевтическая - там лучшие результаты по истерическом амблиопии.

- Только ради меня? - изумилась я.

- Нет. - Он удивил честностью. - В Тель-Авиве я встречаюсь с потенциальным покупателем моей компании.

- Понятно. - Я подумала, что не стоило предполагать романтизма в его намерениях, но он извинился, это уже прогресс. - Что твои люди дали Нике? Отчего у нее такие боли? Как это исправить?

- Да никак. Просидится в туалете и всё. Это слабительное.

- Жестко.

- Времени на убеждения не было. А иначе документы твои у нее забрать не получилось. Она сумочку из-под мышки не выпускала, как сказал Ларину Семен - тот, который сопровождал ее в рейсе из Ростова.

Похищать человека ради моего загранпаспорта? Однако... Даже не знаю, куда способен зайти Валера ради более серьезных целей. Впрочем, я тут же вспомнила о тех его крайностях, с которыми мне довелось познакомиться сутки назад. Заныла поясница, мышцы отозвались дрожью. Вернулся страх, что все повторится. Захотелось выскользнуть за дверь, а, может, и с самолета подальше. Принятие - сложная штука. Но вслух я лишь заметила:

- Ты не только в рекламе предпочитаешь нестандартные решения.

- Главное, эффективные, - кажется, он улыбнулся, восприняв мои слова, как комплимент. - Ну что, как говорил кот Леопольд, давайте жить дружно?

- Давайте. Только на всякий случай, - сказала я, пытаясь предотвратить возможные пируэты его предпринимательского авантюризма, - не забывай, что рядом с тобой люди, и они тоже чего-то хотят и о чем-то думают, хорошо?

- Я привык принимать решения сам.

- Это заметно, - я старалась говорить мягко. - Но иногда и капитаны ошибаются. Как в случае с Титаником. Зачем нам разбиваться об айсберг?

Он помолчал и произнес то, чего я никак не могла от него ожидать:

- Ладно. Может, ты и права...

1 Религиозный обряд в индуизме, предложение скульптурному образу божества пищи, цветов и пр.

Глава 21. Огонь с ледяной кромкой

Валерий смотрел на закрывшуюся за Варей дверь и пытался разобраться в собственной буре в стакане. Чертовщина какая-то! В этом закутке негде было развернуться двоим. И Варя не видела, но ее грудь, обтянутая спортивной кофтой, взволнованно вздымалась всего в паре миллиметров от его предплечья. От этой случайной близости в голову Валерию ударило жаркой волной. Выжатый событиями последней ночи и абсолютно трезвый, он всё равно еле удержал себя, чтобы не обхватить ее талию и не испить с губ сшибающей ум женственности. Но Варя подняла слепые глаза, направив их куда-то мимо его лица, и Валерия окатило резким холодом. Будто в крещенскую ночь друзья-придурки в бане вылили на загривок ведро морозной воды с кусочками льда. Черкасов опомнился и даже извинился. Сказал бы что угодно, лишь бы она скорее ушла! И очень хотел, чтобы осталась. Это раздвоение было мучительным.