Свидетель (СИ) - Манукян Галина - Страница 30

- Сокровище мое, - возбужденно затараторила на французском Ника, - ты куда пропала? Мы тут с ног сбились, я в полицию ходила. И даже в церковь... свечку ставила. Скажи, где ты? Ты в порядке?

- Я в Москве. Я жива и цела.

- Как хорошо! Я тут реву целыми днями за тобой. От полиции толку нет, так мы с Егором и «Лизу Алерт» на уши поставили, и по соцсетям объявления распостили. А тетечка в церкви, когда я свечку покупала, как спросила «за упокой?», так меня прямо там истерикой и накрыло. Это же я виновата!

- Брось, ты тут не при чем. Ника, милая, ты только никому не говори о моем звонке. Особенно полиции. Конечно, было бы лучше забрать заявление. Но это как-нибудь потом. Иначе они просто сядут тебе на хвост, и всем будет плохо.

- Почему?

- Потому что тот убийца в ночном клубе был полицейским. Большой шишкой со связями.

- Ка-ак это?!

- Вот так. И я теперь скрываюсь. Потом расскажу подробности. Я с чужого телефона.

- Хорошо.

- Никуся, я совершенно без денег. Выручи меня, пожалуйста.

- Конечно, куда перечислить?

- Боюсь этим не обойдешься. Дело в том, что я ничего не вижу. Ты могла бы приехать за мной? А потом отвезти в горы, в поселение кришнаитов? Там меня вряд ли станут искать... Этот номер перепиши на бумажку, а из памяти телефона удали.

- Я не поняла. Что ты не видишь? - удивилась Ника.

- Я ослепла.

- Боже мой... Конечно, я приеду. Завтра как раз понедельник, с утра придет зарплата и я мигом, на самолете.

- Спасибо, родная! А еще, если получится, зайди ко мне домой, захвати документы и хотя бы теплую куртку, тут холодно. Документы лежат в шкатулке резной, на стеллаже над компьютерным столиком.

- Я все сделаю, - сосредоточенно ответила Ника. - Продержись там без меня, котенок.

Я отбила звонок и протянула телефон Деду.

- Спасибо.

- Охренеть, как ты шпаришь! Это на каком было?

- На французском.

Байкер присвистнул.

- А еще на каком-нибудь умеешь?

- На английском, на немецком похуже. Понимаю испанский, но скорее, как собака, тексты перевожу на ура, а говорю на нем ужасно.

- Да ты полиглот! - с уважением признал Дед.

- Это моя работа. Я переводчик.

- Круто! - он помолчал и пожал мне руку, раскрывая тайны своих перерождений и то, что раньше мы с ним никогда не встречались: ему случалось быть бунтовщиком с обостренным чувством справедливости и примерной домохозяйкой, студенткой Смольного, заболевшей чахоткой от несчастной любви, и камердинером английского лорда....

Байкер отвернулся и взялся за руль. Я обхватила широкую талию Деда в кожанке, и мы помчались догонять остальных. Сама собой напросилась в голову песня «Арии»: «Этот парень был из тех, кто просто любит жить...»

Я, пожалуй, тоже люблю жить, и мне еще стоило научиться, как это делать, не страдая. Ветер развевал мои волосы и дарил иллюзию свободы. Казалось, всё уже хорошо. Почти хорошо. Мне было неведомо, что Шиманский в эту минуту отчитывался по телефону тому, что «заказал» Валеру.

- Всё в порядке, Борис Аркадьич, сопляка так приперли к стенке, что вовек не отмоется: или продаст компанию, если заартачится и ударится в бега; или будет платить исправно и много. Вас, как я понимаю, оба варианта устраивают?

- Пока да. Черкасов больше всего на свете ценит деньги, поэтому ему будет полезно их лишиться. А потом я еще подумаю...

1Популярная песня рок-группы ACDC “Highway to Hell” (Шоссе в ад)

Глава 14. Увидеть призрак

Покрытый ледяной испариной, Валерий сидел перед экраном в комнате видеонаблюдения и смотрел на то, что, пьяный, делал ночью с девушкой. В висках стучало.

Как он мог забыть о видео? Почему не удалил сразу, еще утром? Может, потому, что чувствовал себя разбитым и отравленным? Отпиваясь крепким кофе, дал Сергею поручение заняться выяснением связи Шиманского с убитым Демидовым и вообще собирался услать его в Ростов.

Голова раскалывалась и взрывалась при каждом повороте, но Черкасова ждал адвокат, которого теперь нельзя было подпускать к Варе. Признаться в содеянном не хватило духу. Поэтому, выкручиваясь, Валерий перевел разговор на китайский контрафакт, похищенный с Ростовского склада.

Юрий Витальевич разъяснял боссу весь парадокс ситуации: проблема заключалась в том, что привлечь к расследованию прокуратуру было невозможно - товар-то поддельный. Похитившие его полицейские знали об этом. Потому и Шиманский с вымогательством материализовался сразу после ограбления. Стоило Черкасову раскрыть рот хоть где-нибудь о контрафакте, и можно было угодить под статью о мошенничестве в особо крупных размерах. Так продажный генерал обезопасил себя от Управления собственной безопасности. Адвокат развел руками в который раз и признал, что наказать виновных можно только своими силами.

Обозленный и нацеленный найти в собственном коллективе «крота», Черкасов выпроводил Морфина и мотанулся в офис, чтобы жестко побеседовать со снабженцами. В каждом из них Черкасов теперь видел предателя. Вчера после поездки в Ростов на всех давил Ларин, сегодня большой босс решил взяться за дело сам. Довел до истерики подчиненных, наорал на ни в чем не повинную Лену. И только к часу вернулся обратно в особняк. За всеми этими делами о видео-записи он и не вспомнил. Как и о Варе...

* * *

Положа руку на сердце, никто из людей не считает себя моральным уродом, будь то преступник или казнокрад, тиран или обычная сплетница. Все представляют себя иначе, чем их видят другие, - хорошими, умными, справедливыми, в конце концов. Эго, эта суетливая, болтливая нянька, подсказывает на ухо неизменное «потому что...» и старательно латает, замазывает, забивает досками наглухо всё неприглядное, что бы мы ни натворили. И человек живет, тешит себя по-всякому и даже качает права. Подумаешь, совесть пробивается иногда и доставляет неприятности, как протекший не вовремя потолок?! Нянька Эго снова заткнет дыру и накормит гордыню с ложечки.

Так было и у Валерия, еще утром. Смутно помня, что было ночью, он лихо подобрал должные аргументы, причислив Варю к одной из тех, кто наводняет клубы на Рублевке с люминесцентной вывеской в глазах: «Продамся за дорого». Черкасов такими пользовался и презирал. Но платил.

И этой заплатит, - говорил себе он. - Хотела его, получила. Не растает. И вообще она, эдакая праведница на первый взгляд, запросто позволила вольности Сергею, а потом снова подалась к нему с признанием. Стерва лицемерная...

Привыкнув к определенному сорту женщин, либо деловых акул, способных откусить руку по самый локоть, либо покупающихся и вешающихся на шею, Черкасов и Варю видел будто бы в шорах.

А потом она ослепла. Варя тихо заплакала, и ее слезы промыли его глаза. Внезапно он обнаружил вокруг той, кого принял за содержанку, свет. Такой не подделаешь. В клинике Черкасов осторожно водил Варю и понимал, что не имеет права даже так прикасаться к ней. Но эго до последнего пыталось откупиться.

* * *

Подняв тяжелую руку, Черкасов перемотал запись вперед и увидел, как она, слепая и еще не осознавшая этого, бьется об углы. Совесть напомнила, что он в это время орал на подчиненных и считал себя самым правым. Во всем...

А её убили только что. По его вине. И с этим ничего сделать было нельзя.

Ум метался, пытаясь найти оправдание, но впервые в жизни зацепиться было не за что - мертвая, слепая Варя не оставила ему ни единого сучка, ни одной щербинки, за которую можно было бы ухватиться.

Смерть Вари перещёлкнула где-то внутри у Валерия привычные «настройки», и мир рухнул в одно мгновение, словно грубо, одним нажатием кнопки выключенный компьютер. Воцарился мрак. Черкасов ощущал, как с отчаянной скоростью летит в пропасть, холодную, ощерившуюся, страшную, из которой не выбраться. Потому что даже прощения просить не у кого.

Неповоротливый, словно залитый по самое горло свинцом, Валерий скопировал запись на флэшку и стер ее с сервера, чтобы ни у кого не было искушения воспользоваться ей еще раз.