Мы не будем друзьями (СИ) - "SashaXrom" - Страница 7

— Ну же.

Не верю, что снова ведусь на эту провокацию, но тело уже против моей воли хочет рвануть меня в эти губы, и я уже вот-вот, почти…

— Мальчики, вы перепутали библиотеку с борделем, — грозный голос Антонины Ивановны, хранителя древних фолиантов и библиотечной чести, раздаётся совсем близко, а я вздрагиваю, приходя в себя, сгребаю одним движением листы в одну кучу и пулей вылетаю из библиотеки, проклиная на ходу Фролова, себя, Антонину Ивановну и весь род человеческий.

Какого хрена ты ко мне привязался, чокнутый Илья Фролов, что тебе, целого института мало? Вон, какое поле непаханое, и ведь по-любому найдутся те, кто мечтает о тебе и по ночам дрочит, натирая трудовые мозоли, на твой светлый образ.

Дёрнул же меня тогда кто-то за язык, молчал бы себе в плечо Мальцева и жил бы себе сейчас спокойно, но нет же, надо вот было вставить свой такой веский тогда аргумент. Вот еблан, так еблан.

Надо переключиться, просто переключиться на что-то лёгкое и позитивное. Я звоню Вике:

— Привет. Ты где?

— Дома, — чуть удивлённо отвечает Андреева.

— Не хочешь встретиться?

— Сейчас?

— Да.

— Ты можешь приехать ко мне, у меня сегодня родители на даче, — осторожно предлагает Вика.

Отлично, это то, что мне крайне необходимо. Вика встречает меня в коротком домашнем платье, такая милая и тёплая, что мои мысли плавно поворачивают в спокойное русло тихой реки, где мы с ней, удобно устроившись на диване, пьём чай и смотрим какой-то жутко романтический фильм про любовь.

Время пролетает так быстро, что Вика обеспокоенно смотрит на часы и, подумав немного, предлагает:

— Если хочешь, ты можешь остаться у меня.

Я киваю, да, это именно то, что мне сейчас надо, что-то очень правильное и само собой разумеющееся.

А потом мы с Викой лежим в кровати, целуемся так долго, что заканчивается воздух в лёгких, она гладит мой затылок, а потом спрашивает:

— Мы же не будем торопиться?

Я улыбаюсь:

— Думаю, нам не стоит торопиться. Мы ещё всё успеем с тобой.

Она тоже улыбается и кладёт голову мне на плечо. А я смотрю в тёмный потолок и не верю сам себе.

Что, простите? Что я сейчас сказал? Нам не стоит торопиться? Какой нормальный парень в постели с девушкой такое, блядь, скажет вообще? А хотя, где вы тут увидели нормального парня? Нормальный парень не будет залипать на другого парня, пусть он и дофига похож на девчонку. Да без разницы на кого он там похож. Хоть на просто девчонку, хоть на саму Синди Коул.

Я вздыхаю и закрываю глаза — дерьмо, в которое я по неосторожности вляпался, грозит утопить меня в своих далеко не прохладных волнах.

На следующий день мы вновь остаёмся после пар, чтобы обсудить натуру для съёмок. Ребята рассматривают раскадровку ролика, Илай протягивает руку и берёт тот лист, где набросан тот самый злополучный в своей внезапности поцелуй. Он поднимает на меня глаза и с таким противным якобы пониманием произносит:

— С душой нарисовано. Ты проникся моментом?

Я игнорирую этот выпад и обращаюсь к парням:

— Слушайте, может, кто из вас встанет вместо него, — я киваю головой на Илью, тут же с насмешливым выражением лица разглядывающего смущённые лица наших компаньонов.

— С ума сошёл, — Генка откровенно ржёт, — да меня, даже если в меха нарядить и парик нацепить, я вряд ли за бабу сойду. А мы всё-таки не пародию снимаем, а драму с трагическим финалом, — тут он снова ржёт. Вот сука, хорошо ему, он тут вообще собачий хвост сбоку, держи себе камеру да процессом наслаждайся.

Я с надеждой смотрю на Сафара. Тот с сочувствием глядит на меня:

— Знаешь, Егор, почему я пошёл именно на звук? А вот чтобы никогда в жизни не оказаться в такой вот ситуации. Да меня весь мой род проклянёт вплоть до десятого колена, если я в чём-то подобном хоть рядом постою. Так что предавайтесь разврату без моего участия.

Одни предатели кругом, а я стою посреди тёмного леса, а вокруг меня голодные волки, а в руках вместо оружия карандаш.

Илай смотрит на всё это действие с нескрываемым удовольствием, а мне уже всё равно, я спрашиваю у него:

— Слушай, тебе какая в принципе разница? Позови кого-нибудь из своих на наши съёмки и сосись с ним хоть до вечера.

— Из каких это из своих? — глаза Илая опасно прищуриваются.

— Да из любых, — нервно отвечаю я.

— Неа, — лениво отвечает Фролов до безобразия нагло глядя мне в глаза.

— Почему? — совсем уже тупо интересуюсь я.

— Ску-ушна-а, — нараспев произносит Илья и чуть ли не плюёт мне в лицо своей белоснежной улыбкой.

========== Часть 7 ==========

— Где эта скотина шарахается? — я нервно смотрю на часы.

Илай опаздывает уже на час. А я в глубине души мечтаю сейчас, чтобы он по дороге в парк провалился в какой-нибудь канализационный люк, и чтобы его смыло ко всем чертям в Атлантический океан. Вряд ли, конечно, такая схема хоть немного приближена к реальности, но в моей личной вселенной всё именно так и происходит.

«Пусть он не придёт, пусть он не придёт», — шепчу я про себя, молясь неизвестно каким богам, потому что я вообще не могу представить эту ситуацию, как я буду это делать, как, блядь, я буду это делать.

Но вместе с тем я понимаю, что делать это мне придётся — другой идеи у нас нет, а если не будет видео — не будет и зачёта по проекту. Тогда проблемы будут не только у меня, а у всех ребят нашей группы.

Так что жертва готова, господа инквизиторы — ведите палача.

Но палач запаздывает, а в моём сердце теплится надежда, что Илай всё же слился горным ручьём по скалистому берегу моих слабых упований на высшие силы.

— Бля-я-ядь! — восхищённо свистит за моей спиной Миронов. — Охуеть не встать. Вот скажите мне, а кто бы не вдул?

Я поворачиваюсь и замираю в таком ахуе, в каком не был, наверное, никогда в жизни.

По аллее, по направлению к нам, идёт такая шикарная девчонка, что вслед ей не оглядывается разве что памятник Александру Третьему. Стройные ноги в светлых джинсах в босоножках на высокой платформе, что делают её ноги еще длиннее, розовая рубашка оттеняет не менее розовые губы. Да и вообще весь макияж на её лице сделан, по меньшей мере, в модном салоне, потому что ей сигналят проезжающие машины, а птицы падают замертво.

Она же, вообще не обращая ни на кого внимания, целенаправленно идёт в нашу сторону, и тут в моей душе начинают прорастать первые нехорошие подозрения.

— Заждались меня, о, гетеросексуальные мои друзья? — произносит девица с лёгкой хрипотцой в голосе, а мы все дружно, по-прежнему пребывая в состоянии полнейшей прострации, только и можем, что пялиться, да и, возможно, нечленораздельно мычать.

— Понятно, — снисходительно бросает Илай и спрашивает: — Сниматься сегодня будем или как?

Я беру себя в руки:

— Да тебя, по ходу, уже снимали недавно.

Фролов кривит презрительно рот и с издёвкой отвечает:

— А как же, и в хвост, и в гриву. Интересуют подробности?

— Меня интересует, когда мы уже начнём, чтобы быстрее закончить, — резко обрубаю я и поворачиваюсь к Миронову:

— Ты уже всё настроил?

— М-м-м, хочешь быстро закончить? — задумчиво повторяет за мной Илай и смотрит на Вику. — А как ты относишься к тому, что он любит по-быстрому?

Вика краснеет, а Фролов удовлетворённо усмехается.

Я смотрю на него, и во мне поднимается глухое раздражение:

— Ты в таком виде собираешься сниматься? Вот в этом шлюшьем образе?

Илья улыбается:

— Ты, родной, на этот шлюший образ чуть не кончил прямо тут, посреди парка. Так что сними с себя этот гомофобный вид, пока я не подумал, что ты хочешь меня задеть своими нападками.

— Илья, — примиряюще говорит Сафар. — В самом деле не совсем тот образ, что нам нужен.

— Да я знаю, — фыркает Фролов. — Просто я к вам с других съёмок, некогда было привести себя в другой вид. Да и не мог отказать себе в бесценном удовольствии, посмотреть на ваши лица. Сейчас мне подвезут кроссовки. Пара секунд, и я готов.