Нам нельзя (СИ) - Вереск Катя - Страница 23

— Куда?

— К Женьке в компанию. К брату двоюродному.

Паша кивнул, все так же, с непроницаемым лицом.

— А ты? — я прервала неловкое молчание. Паша неопределенно повел плечом.

— Нормально. Живу сейчас у мамы.

— Почему квартиру не снимешь?

Его взгляд, казалось, вот-вот прожжет во мне дыру.

— Не хочу пока.

Надеется, что я прощу его и пущу к себе обратно? От этой мысли во мне почему-то поднялась злость. И радость. Блин, я сама не знала, что чувствую.

— Зря, у вас там тесновато. А найдешь квартиру, и маме станет попроще.

Паша сощурился.

— Да? Ты так думаешь?

— Думаю, да, — я отпила мохито и улыбнулась. Замечательный разговор складывался, ничего не скажешь. Между мной и Пашей можно было заряжать планшет.

Принесли Пашины салат и мясо, и он какое-то время занимался исключительно едой, хирургически точно отрезая ровные куски и неспешно их пережевывая. А я рассказывала ему о новом месте, о дуре-Насте, которая теперь обходила меня стороной. О компаниях, с которыми я теперь контактировала. Спросила о Лизе, как у нее дела. Паша рассказал — коротко и без подробностей, в его стиле.

— Галя, я тебя люблю, — вдруг сказал он с все той же непрошибаемой серьезностью. — Все время о тебе думаю.

Я чуть со стула не упала. И что на это ответить?

Ничего, кроме колкостей, на язык не пришло.

— Так любишь, что пропал на неделю, — процедила я.

Желваки на щеках Паши проступили явнее. Взгляд стал ледяным.

— Я же говорил тебе — я не знал, что мне делать. Я не знал… Как объяснить тебе все это.

— И ты пил, — добавила я.

Помедлив, Паша кивнул.

— Да. Потому что Лена… Та девушка, которая умерла, в свое время очень много для меня значила. Если бы я знал, что с ней такое…

— То что? — с болью воскликнула я. — То что бы сделал? Ушел бы к ней?

— Нет! Я бы сделал все возможное, чтобы Лизе было не так одиноко.

Лиза. Его дочь. Ну да, это справедливо. Я представить не могла, как тяжело и одиноко было маленькому ребенку, вдруг лишившегося единственной опоры — матери.

— Сказал бы мне. Объяснил. Я бы поняла.

Паша аккуратно положил вилку и нож на тарелку. Его пальцы подрагивали, и приборы нервно звякнули о фарфор.

— Да, я был дурак, — сказал он напряженно. — Ты это хочешь услышать? Это — моя ошибка. Я всю жизнь буду о ней жалеть. Но я хочу быть с тобой, только с тобой.

Столько слов от обычно молчаливого Паши.

Он взял меня за руку, и я не нашла в себе сил отстраниться.

— Давай начнем с начала, — предложил он.

20 (обновление от 30.07)

Галя

На глаза наворачивались слезы. Мне так его не хватало! Так хотелось простить, все забыть… Но отчего-то не забывалось. Словно сидел какой-то червь и точил мою уверенность. Особенно сильно он начинал точить, когда я оставалась с Пашей наедине.

— Я… Я хочу подумать, — наконец сказала. — Ты дашь мне время?

Судя по Пашиному лицу, не такого ответа он ждал. Но все же кивнул.

— Конечно. Я буду ждать столько, сколько потребуется.

Вот и отлично. Я кивнула и сжала его пальцы. Не хотела их выпускать. Хотела, чтобы Паша обнял меня сильно-сильно. Чтобы поехал со мной домой, крепко поцеловал и завалил на кровать.

— А… Что ты делаешь сегодня вечером? — спросила я.

Паша немного смутился.

— Вечером мне нужно к Лизе. Я обещал.

Я кивнула. Напрашиваться с ним и знакомиться с девочкой мне казалось пока неуместным. Он сам еще едва ее знает, они пока привыкают друг к другу. И тут я — здравствуйте, я ваша тетя. Точнее, мачеха. Нет, это никуда не годится.

— Тогда заезжай ко мне как-нибудь потом, ладно?

— Обязательно.

Мы мило попрощались. Паша явно раздумывал, поцеловать меня или нет, уже можно или еще нельзя, и я помогла ему с решением — попрощалась первой, махнула рукой и ушла. Побоялась, что не сдержусь и расплачусь, если он это сделает.

Вечером дома не сиделось. Я надела не самое лучшее из своих платьев, влезла в туфли на невысоком каблуке, собрала волосы в хвост. Долго думала, куда хочу пойти, и остановила свой выбор на «Магеллане», нашем с Пашей любимом баре в одном из центральных проулков. Заведение было небольшим — лакированная барная стойка и четыре столика, по одному на каждое окно. Алел ламповый приглушенный свет, тусклые пятна на стенах из грубого кирпича, звучала спокойная музыка без слов, которую было почти не слышно из-за шума людских голосов.

Народу было битком, по два на квадратный метр. Нет, «Магеллан» всегда был популярен, но такое я видела впервые. Еле протиснувшись к барной стойке, я поймала взгляд Коли-бармена и крикнула:

— Текилы!

Коля кивнул, шустро налил текилы, прибавил к бокалу блюдце с лимонными дольками и принял у меня триста рублей. Я сделала большой глоток и в который раз подивилась своей открывшейся любви к мелодраматизму.

Почему я сейчас страдала? Ведь я страдала, люди в хорошем расположении духа не глушат текилу в одиночестве. Значит, меня зацепила встреча с Пашей. Но раз так все плохо и тяжело, почему я не пригласила его переезжать обратно? Почему до сих пор держу на расстоянии, словно боюсь признать, что он мне очень дорог? И плевать я хотела на дочь, потерянный телефон и прочее. Где-то Паша поступил, как мужик, где-то — как полный кретин, что уж говорить.

Но чего-то мне не хватало. Может, того, чтобы он прочувствовал в полной мере все отчаяние, с которым я искала его по больницам и моргам. Всю боль, когда поняла, что он мне не доверяет — а как еще назвать то, что он не поделился со мной новостью, а боялся и пропал? Значит, ожидал, что могу на него сорваться.

А я и правда могу. Чего уж греха таить.

Вот в таких мыслях я и сидела, пока парень, прижатый рядом со мной к барной стойке, что-то мне не сказал.

— Что? — не поняла я.

— Почему такая красивая девушка пьет одна? — прокричал он мне на ухо.

Гос-споди, вот только этого не хватало.

Я с раздражением воззрилась на него. В принципе симпатичный, и даже, может быть, в моем вкусе — правильные мужественные черты лица, брюнет, смугловатая кожа. Совсем не похож на Пашку. Вот только у меня по жизни не срасталось именно с теми, кто в моем вкусе. Либо оказывались кобелями, либо дураками, либо и то, и то в одном флаконе.