ему, я скорее поверю ему, — с определённой долей недоверия проговорил Микаэлис, наблюдая за тем, как я вставляю ключи в зажигание и поворачиваю их. Мотор довольно

заворчал, и я блаженно фыркнул себе под нос: звук был приятным и почти

умиротворяющим. — Ты точно нормально водишь?

— Солнышко, я год за рулём и до сих пор цел и невредим, как видишь, — ухмыльнулся я

и стал выруливать с забитой парковки — впрочем, моё прежнее спокойствие было

довольно напускным. Чувствовал габариты машины я всё ещё не слишком хорошо, да и

привыкнуть к ней толком не успел, а потому нервничал, стараясь никого не задеть.

— Стало быть, то, что рассказал Ричард…

— Надо же было тебя как-то развеселить, — я адресовал ему улыбку, а затем, продолжая одной рукой рулить, другой стал подключать навигатор, тихо мурлыкая себе

под нос. — А Ричард с этим неплохо у нас справляется.

На мгновение глаза Мика совсем потемнели, он угрюмо нахмурился, но тень прошла

столь же стремительно, сколь и появилась. Назначив адрес, я уже полностью посвятил

себя дороге, стараясь не отвлекаться. Движение было оживлённым и при этом не

слишком активным: на пути встало дочлена машин, двигающихся со скоростью улиток. А

потому я старался их объезжать в меру своих возможностей. Дей молчал, скрестив на

груди руки, а когда я слишком резко поворачивал или проезжал в опасной близости от

кого-либо, рука его так и дёргалась к двери, но он быстро возвращал себе обладание.

Смекнув что к чему, я про себя довольно ухмыльнулся и принялся в прямом смысле

слова лихачить, ведь в моих планах было растормошить мужчину. После очередного

обгона он едва не зарычал:

— Да ты одурел, что ли, Акио?

— В чём дело? — промурлыкал я, слегка постукивая пальцами по рулю и наблюдая за

счётчиком светофора. — Тебя что-то не устраивает?

— Ты нас угробишь. — Панические нотки в голосе Микаэлиса лишь сильнее подзадоривали

меня, и мне хотелось вновь и вновь видеть его нервные порывы выбраться из машины, пока не стало слишком поздно. — Нельзя как-нибудь… по-безопаснее рулить?

— Не-а. — Машина сорвалась с места быстрее, чем он успел успокоиться, и мужчина

недовольно и возмущённо вскрикнул, вцепившись в собственные колени, а я всё же

расхохотался и покачал головой. — Не волнуйся. Мы же не за городом.

— А что было бы за городом? — с понятной долей любопытства и подозрения

поинтересовался он.

— Скоро узнаешь, — ухмыльнулся я.

Какое у него стало в эти мгновения лицо! Оно вытянулось, от него отхлынула краска, и Дей едва не вылетел из машины прямо на ходу, но удержался от такого безумства. Мы

почти выехали за пределы Токио, когда телефон у меня зазвонил.

— Ты не достанешь? — попросил я, стараясь не отвлекаться от дороги. — В нагрудном

кармане.

Дей потянулся, тихо ворча себе что-то под нос, залез в мой карман и поглядел на

экран:

— Неопознанный номер.

Глянув на телефон, я всё же взял его и, ответив на звонок, зажал мобильник между

плечом и ухом.

— Артемис Акио, слушаю.

— Добрый вечер, — голос был до того ужасающе хриплый и тихий, что я невольно сбавил

скорость и нахмуренно прислушался.

— С кем имею честь?

— Хитоми Маэда, — после долгого кашля и хриплого дыхания раздался голос с трубки, затем снова послышался тяжёлый, продолжительный кашель, столь громкий, что я

поморщился. Мик смотрел на меня обеспокоенно. — Вы меня спасли.

— Прошу прощения? — брови мои поползли вверх, я обогнал медленно ползущий перед

нами грузовичок и вновь прислушался. — Маэда-сан?

— Вызвали скорую. Позавчера, — с трудом произнесла женщина и снова закашляла.

— Точно! — воскликнул я, но тут же сбавил голос. — Надо полагать, вы в порядке? Рад

знать, такое облегчение.

— Вы… я вас не помню. Врачи сказали, что вы работаете со мной.

— Нет-нет, они неверно поняли. — Я нервно рассмеялся, надеясь, что лицо моё сейчас

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

не горит. — Или я неверно выразился, это был такой шок. Я приходил по работе.

— Хана. Вы приходили к ней, да? — на мгновение голос её стал даже приятным, но

затем она вновь закашлялась ещё хуже, чем прежде. Меня пробил ледяной пот.

— Госпожа, да, — выдохнул я. — Она была совсем плоха в последнее время, и мне

поручили забрать её. Сейчас она проходит курс лечения, но я не могу гарантировать, что она когда-либо поправится. Наркотики, её болезнь…

— Это не болезнь, — всхлипнула женщина на том конце, а затем разрыдалась совершенно

безутешно.

Несколько мгновений я молчал, затем съехал к обочине, включил аварийку и откинулся

на спинку сидения. В тёмном салоне я слышал дыхание Мика, горький плач женщины и

собственное совершенно бешеное сердцебиение.

— Простите? — проговорил я, пытаясь держать голос как можно более ровным и

спокойным. — Но её приступы…

— Вы же видели её, да? Вы знаете, — слова её было разобрать всё труднее, кашель

усиливался. — Меня выпишут через неделю. Прошу вас, приезжайте туда же. Умоляю!

— Да, Маэда-сан, — только и смог отозваться я, а затем опустил телефон, что издавал

короткие гудки. На автомате я занёс её номер в записную книжку, вдохнул поглубже и

потёр переносицу. Так что же это значило? Она была в курсе того, что дочь не

больна? Но что же тогда происходило? — Как же я ненавижу свою работу, — тихо

произнёс я, проведя по лицу ладонями, а затем, выключив аварийку, вернулся на

трассу и продолжил прерванный путь. — Прошу прощения, что стал свидетелем этого

разговора. Приятного мало.

— А в чём дело? Что-то серьёзное? — в голосе Дея слышалась искренняя тревога, и я

посчитал несправедливым оставить его совсем в безвестности.

— Акира попросил съездить к одному семейству. Мол, там дочь одарённая, а нам как

раз такие нужны. В общем, вешал мне великолепную лапшу на уши. Поехал я к ним, а

девчонка с приветом. Кинулась на меня с кулаками, едва отрубил её. Только собрался

позвонить этому придурку, как приехали товарищи в белых халатах и, закрутив её под

белы рученьки, увели в карету. Я даже пикнуть не успел ничего. Обошёл дом, чтобы

убедиться, что не осталась без присмотра никакая электроника. Дом деревянный, как

на обложке: сад камней, фонтанчик, бонсаи*, сёдзи и прочая исконно японская

прелесть. Поднимаюсь, а там женщина лежит без чувств. — Голос мой дрогнул, когда я

вспомнил, как она выглядела, в груди закипела лютая ненависть. Мне захотелось

достать её дочь из-под земли и разорвать собственными руками. — Шея, рот, подбородок, грудь — всё обожжённое, в волдырях, как будто её обварить хотели. Пульс

едва чувствовался. Вызвал скорую, пошёл в соседнюю комнату, а там мрак сплошной.

Обои, шторы оборваны, кровать в крови и чём-то ещё, запах гнили, всё закидано

пакетиками из-под наркоты. Героин, полагаю. Приехали врачи. Оставил им свой номер.

А теперь она просит со мной встречи, как выпишется.

Глаза резало от тщательно сдерживаемых слёз страха и ненависти, но я держался, впиваясь пальцами в руль. Навигатор радостно сообщил, что самое время сворачивать

направо, и я так и поступил. Гладкий серпантин шоссе кончился, грунтовая дорога

шелестела под шинами, уводя к каменистому берегу. Остановив машину, я не стал

глушить двигатель и просто пытался собраться с силами.

— Думаешь, не доживёт? — выдвинул предположение Мик, тёплая ладонь которого

коснулась моего колена.

— Не в этом дело, — пожал плечами я, закурил, затем кивнул на двери и вышел из

машины. Забрав из багажника автомобильный холодильник и включив сигнализацию, я

двинулся к воде, глубоко вдыхая дым и выпуская его с особой тщательностью.