Я посмотрел на Акиру и невольно вздрогнул. Глаза его сверкали в полутьме кабинета, а исходящий от моей сигареты дым придавал его виду особую таинственность, но я

упрямо сдержал дрожь. Вздёрнув бровь, я чуть склонил голову, ожидая его ответа на

нанесённый мною укол. Мужчина вдруг рассмеялся, приложив ладонь ко лбу да

постанывая в промежутках между взрывами смеха.

— Тебе следовало стать юристом, Акио, — выдохнул Акира, склонив голову на бок и

подперев её рукой. — Я согласен с тобой, но лишь отчасти. Пока что ты не сможешь

понять, почему я выбрал именно эту систему.

— Если я не смогу понять, я не смогу работать с документацией, а если я не смогу

это делать, то не буду выполнять работу. Таким образом, могу весь испытательный

срок просто-напросто ничего не делать и курить бамбук.

— Просто прими её на веру, — благодушно кивнул мужчина, и мне оставалось лишь

развести руками и благоволительно поддакнуть. Ну, кому придёт в голову спорить с

начальником?

Ближайшие несколько дней прошли в приятных хлопотах: я привыкал к своему новому

положению, пытался освоить новое место и принять, что находиться почти всё время

рядом с Гото — моя обязанность. Но всю мою восторженную суету рушили укоризненные

взгляды Сэто, к которому я приходил после очередного, загруженного делами дня. В

первый день он отказался со мной говорить, никак не отреагировал на мою радостную

болтовню, и я, оскорблённый и взбешённый, вызвал Тадаши, попросив выделить мне

комнату поближе к кабинету. Дворецкий немедленно удалился, сказав, что зайдёт за

мной через несколько минут. Собрав вещи, я бросил взгляд на скукожившегося на

кровати брата и, так ничего и не сказав, вышел вон. Я почувствовал себя внезапно

уязвлённым, что абсолютно никто не желает порадоваться за меня, разделить со мной

счастье и лёгкий триумф. Буквально на следующий день после моего внезапного

назначения в столовой меня остановил Рафаэль. Когда я попробовал обойти его и

занять своё место за столом, он сделал шаг в сторону, не давая мне протиснуться, и

я был вынужден замереть.

— Доброе утро, — как можно более сдержано произнёс я, поднимая взгляд.

— Доброе утро, — от отца это прозвучало так странно и неожиданно, что мне невольно

захотелось проверить у него температуру, понять, не призрак ли это, не морок ли.

— Выйдем, пройдёмся.

Он поднял руку, и сердце моё истерично заколотилось в груди, я сжался, ожидая удар, но он лишь приобнял меня за плечи и вывел из усадьбы. Впрочем, вскоре руку он убрал

и, достав увесистый портсигар, выудил недокуренную сигару и принялся усердно

раскуривать её, пуская клубки дыма извиваться на воле. Ненавидя этот запах до

умопомрачения, я поторопился и сам закурить, прячась за своим тонким прозрачным

смогом от отца.

— Тебе не следует работать с Акирой, — без прелюдий, предупреждений и какого-либо

введения начал он. Но, даже заговори он со мной о погоде, я бы знал, к чему это всё

приведёт. — Артемис, сейчас у меня нет цели навредить тебе, и я не желаю тебе зла.

Он набрал побольше воздуха в лёгкие, но я развернулся и ткнул ему пальцем в грудь:

— Это бы сработало, Рафаэль, если бы ты не убеждал меня в обратном почти

девятнадцать лет. Это бы сработало, если бы ты, как он, хотя бы попробовал дать мне

шанс. Но нет. Ты взъелся, как сыч на крупу, ты шпынял и гонял меня. А сейчас на

голубом глазу говоришь «У меня нет цели навредить тебе»? Нет, Рафаэль. Попробуй

убедить в своей любви мою мать и моего брата, — с этими словами я развернулся и уже

направился к усадьбе, как вдруг меня настиг его оклик, и я раздражённо обернулся.

— Что?

— Через несколько лет ты пожалеешь об этом, Артемис, — хладнокровно промолвил

мужчина, не сводя с меня взгляда. — Но если ты осознаешь свою ошибку и вернёшься, мы будем рады принять тебя обратно.

Тогда я не сказал ему ни слова. Ни матери, ни ему. И лишь Сэто не оставлял попыток

отговорить меня, точно ему шлея под хвост попала. Но стоило мне спросить, почему он

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

вдруг передумал, хотя сам был готов согласиться на что угодно, он замолкал. И лишь

перед самым отъездом тихо сказал:

— Разве ты не видишь, какое он чудовище?

— Мне встречались монстры и пострашнее, — как-то самодовольно ощерился я тогда, а

затем, обняв брата и не взглянув даже на родителей, вернулся на своё рабочее место.

В кабинете было немного дымновато, но приоткрытое окно спасало ситуацию. Два

компьютера тихо жужжали и явно общались между собой, в отличие от их

непосредственных пользователей. Проглядывая свежие отчёты и перелистывая их время

от времени, я вносил новые данные в базу, изредка позволяя себе закурить и

расслабиться, проверяя уже напечатанное.

— Не жалеешь? — когда время близилось к обеду, поинтересовался Гото, отодвигаясь на

кресле от стола.

— О чём? — Я не отвлекался от своей нудной и несколько странной работы, но я не был

бы собой, если бы не пытался понять. Внеся остатки предложения в базу, я поднял

взгляд на Акиру. Он смотрел на меня внимательно, явно никак не собираясь помогать

мне в этом нелёгком вопросе. — О том, что не уехал с ними? Нет. — Я повёл затёкшим

плечом и уставился в экран компьютера. — Сэто поступит в университет, так что ему

будет не до жизни, мать в очередной раз подхватит неприятную болячку, а Рафаэль…

лучше бы его не было.

Мужчина неопределённо качнул головой, но, впрочем, он достиг своей цели: несмотря

на всю мою уверенность, от его слов в мои мысли прокрались сомнения. Но в тот

момент я не знал и даже примерно не мог бы представить масштабов истории, в которую

нырнул с головой. И история не могла оставить гнусный привкус — точно капля горькой

полынной настойки в любимом напитке. Мне казалось, что я вот-вот прикоснусь к

тайне, смогу раскрыть секреты большой фирмы, но тогда я даже не представлял, как

крупно вляпался.

Стол,

разрисованный детским мелком,

Отброшен

ударной волной навсегда.

Всё,

что здесь было, имело значение,

теперь лишь зола.

все вопросы «Зачем?», «Ради чего?»,

«Кому

это нужно?!» —

Уж

точно не мне.

не один такой — нас много.

Мы

просто устали ждать очередного цветка за окном.

Взрыв!

Смерть!

Комментарий к Глава 2: Точка невозврата

* Рю Мураками ─ известный японский писатель и кинорежиссёр. В 1976 году

дебютировал с романом «Все оттенки голубого», в котором описал жизнь молодых

японцев, полной секса и наркотиков.

** Мацуо Басё (1644

一 1694) ─ японский поэт, один из самых известных

представителей хокку.

*** Хокку ─ японские трёхстишия, основным содержанием которых является пейзажная

лирика.

========== Глава 3: Смерти нет ==========

Was it already there in the womb?

Were we pulled out way too soon?

Were we quiet too long? Were we too small?

Or were we dropped on the floor?