Лунные танцы - Воронцова Наталья - Страница 99

— Почему ты танцевала в священной роще в такой час?

— Я уже сказала тебе, что служу Артемиде. Это великая богиня. Я поддерживаю огонь в ее храме и участвую в жертвоприношениях и ритуалах богини. Я постигаю ее мудрость, и скоро меня ждет первое посвящение. Но иногда мне просто хочется побыть с ней наедине — вне храма, как сейчас. И тогда я начинаю петь, танцевать, и моя душа словно становится частью ее. Понимаешь?

Мужчина кивнул и в задумчивости посмотрел на море. Бескрайняя гладь завораживала, как черное обсидиановое зеркало. Они помолчали.

— А чем занимаешься ты?

— Все еще занимаюсь поисками себя. Я пробыл много лет в Афинах в Академии Платона, сначала учеником, а потом и учителем. А сейчас брожу в поисках смысла своей жизни. Всей мудрости философии, которая есть в Элладе, мне оказалось недостаточно, чтобы понять это. Слова греческой философии шелестят как листья, но не помогают постичь главного. Истина так и не открылась мне. Возможно, я был нерадивым учеником. Порой мне кажется, что все в этом мире только иллюзия, фантазия, сон. Слишком много теней застят глаза. Но ведь у каждого в мире есть свое предназначение… Я достиг успехов в философии и риторике, овладел тайнами цифр и знаков, освоил разные науки, но теперь хочу найти что-то свое, единственное, чтобы наконец наступило пробуждение души. И порой мне кажется, что я уже близок… Как сегодня ночью.

— У тебя очень мудрая душа…

— Мне бы хотелось, чтобы твои слова были правдой, но лучше скажи, а что ты будешь делать дальше.

— Останусь жрицей до конца своих дней, как велит мой долг. Если богиня за меня выбрала мое предназначение — я не могу ей перечить.

— Неужели ты думаешь, что такая красивая девушка, танцующая как нимфа, должна на всю жизнь оставаться в храме? Не видеть людей и других мест, не любить мужчин? Посмотри на себя: в танце ты похожа на саму Афродиту!

Красивые глаза гневно сверкнули.

— Думай, что говоришь, дерзкий незнакомец! Кровь таких, как ты, орошает алтарь богини!

— Ты хочешь сказать, что твоя богиня презирает и любовь, и песни, и танцы — все, что так свойственно любить женщине? Разве лук и стрелы — сакральные предметы твоей богини — когда-нибудь заменят тебе возможность вот так танцевать среди ночи?

Девушка пожала плечами. Ей с самого начала беседы казалось, что эта ночь, и встреча с незнакомцем, и разговор были ею уже пережиты однажды. Может быть, во сне? Старшая жрица говорила, что такое бывает…

— Почему ты спрашиваешь об этом?

— Потому что знаю, твоя Богиня бывает разной. В Бравроне она похожа на медведицу, и жрицы там надевают медвежьи шкуры во время ритуалов. В Эфесе богиня была многогрудой и покровительствовала амазонкам. Но она прогневалась на людей, и храм был разрушен. Еще я знаю, что Артемида Лимнатис, которой служишь ты, влажная и холодная, как сама Луна… Она не знает любви, а если и любит, то убивает своих любовников, потому что они причиняют ей невыносимую боль. Только мне кажется, что ты не такая, как остальные — в тебе течет не только лунная кровь, как у всех других жриц. Я чувствую в тебе скрытый огонь…

— Ты очень мудр, незнакомец! — Румянец снова тронул щеки девушки, и лицо ее уже не казалось таким мертвенно-бледным в лунных лучах. — Еще в детстве случайный астролог предсказал мне, что у меня в жизни есть два пути: Артемиды и Афродиты. И выбор будет зависеть от бога Кайроса, точнее, от того, сумею ли я узнать то мгновение, когда он откроет мне тот самый выбор. Но выбор давно уже свершен за меня… Я служу великой Артемиде.

— Но все же предсказание все не дает тебе покоя, дева, как будто ты не можешь понять чего-то, для тебя очень важного. Иногда тебе кажется, что у тебя должен быть совсем другой путь, не правда ли? И это доставляет тебе немало страданий.

— Ты многое знаешь обо мне, незнакомец… — Голос девушки трепетал от волнения.

— Я пришел сюда сказать тебе, что бог Кайрос именно сегодня ночью откроет тебе поворотный момент судьбы. Но он откроет его и для меня. Глядя на твой танец среди олив, я понял, чего не хватало всей мудрости философии в Академии. Живой любви! Бог, которого я мучительно искал всю жизнь в словах и цифрах, и есть любовь, как космос, обнимающая все вокруг. Все в ней, и все из нее. Встретив тебя здесь, я осознал еще и то, что мое предназначение — сказать тебе сейчас об этом моем прозрении. Именно сейчас ты еще можешь изменить все в твоей жизни, как и я в моей. С первой минуты я понял, что люблю тебя. Как будто в поисках шел к тебе через тысячу жизней — и наконец нашел…

Мужчина взял девушку за руку. Она не сопротивлялась. Маленькая, твердая ладонь танцовщицы была очень горячей.

— Я тоже почувствовала, увидев тебя, как будто уже переживала этот момент своей жизни. Сегодня, выходя ночью в рощу, я знала, что меня ждет что-то очень необычное, и, когда я танцевала и пела, мне казалось, что сама Афродита танцует со мной… Но предчувствия так часто обманывают!

— Только не сегодня…

Небо на востоке из черного постепенно стало пепельно-серым.

— Нам пора! — Мужчина решительно взял девушку за руку. — Скоро проснется старшая жрица и, если увидит нас, захочет принести в жертву…

— Как Геллу… Они с Эридой полюбили друг друга и нарушили клятву. Эрида на быстроногом жеребце ускакала назад в Афины и исчезла где-то, я больше никогда не слышала о ней. А Геллу жрицы утопили в море как нарушившую клятву богине… Я не хочу повторить их судьбу.

— Любовь не кончается на земле. Смерть — это гибель, но что в космосе подвержено гибели? Но нам еще нужно многое сделать здесь — я вижу это! Идем скорее!

Мужчина и девушка поднялись с холодного песка и пошли дальше вдвоем вдоль кромки моря, навстречу пробивающимся из-за горизонта солнечным лучам.

Из-за ветвей за странной парой наблюдал знакомый нам вестник, на сей раз в облике странствующего халдейского астролога. Полог его накидки лениво шевелил ветер. Он облегченно смахивал пот со лба, что-то торопливо записывая в свою пухлую тетрадь и, задумчиво глядя на гаснущие звезды, радостно бормотал: «Теперь она станет лучшей танцовщицей Афин!»

Сколько любви принесет она в этот коварный город! Пракситель, после разлуки с Фриной, которая сейчас больше озабочена изготовлением крема от морщин, чем более важными вещами, оставшийся без вдохновения, создаст наконец свою великую Артемиду, Апеллес завершит бессмертные фрески, и даже придворный Лисипп, который интересуется больше не женщинами, а государственными мужами, получит свою порцию вдохновения! А там — Рим, потом, глядишь, родятся художники Кватроченто — и она придет к некоторым из них во сне неповторимой музой… Но главный шедевр гораздо позже создаст тот, кто только что совершил наконец самый важный шаг навстречу своей судьбе… Сколько же столетий и повторов понадобилось для этого! Им кажется, все так разнесено во времени, а на самом деле все только миг, в котором и нужно успеть сделать главное. Как же трудно с ними — с людьми, даже сам Бог не знает. Пока разбудишь их души, пока вдохновишь на что-нибудь настоящее… Эх!

Вестник устало махнул рукой и исчез в рассветной дымке. У него впереди еще было много дел.

Над просыпающейся Аттикой восходило знойное летнее солнце.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.