Сказка о царевиче и семи девицах (СИ) - "Dmitry Belov" - Страница 2

Схватил он парня ничего не понимающего и велел казнить немедля, за то, что осквернил своим присутствием ложе супружеское. И сам чуть приговор не привел в действие путем отрубания головы мечом-кладенцом.

Но супруга жалостливая, из купальни тотчас появившаяся, с мольбами повисла на руке богатырской, не дав свершиться правосудию. Ведь коли прознает народ, что царь своего сына порешил, отвернуться от государя во веки вечные. А то и того гляди мятеж поднимут. Не видать тогда царице трона да правления.

Кликнул царь-батюшка стражу, чтобы сына подлого увела. Приказал в кандалы в темнице заковать до вынесения приговора царственного.

А как поостыл мнимый рогоносец малость, так и учинил супруге допрос с пристрастием. Та, естественно, в глухую несознанку. Не ведает, дескать, как развратник бессовестный в постели ее оказался. Не виноватая она, Елисей сам пришел.

Наморщил чело царь, разумея думу горькую. Не знал он, как поступить с изменником предавшим его доверие. А жена сладкогласая знай подзуживает:

- Изгнать надобно Елисея из царства. Дабы не мозолил очи ваши, негодяй эдакий. Выдать ему котомку, одежду походную и денег один золотой, и пусть убирается восвояси. А в провожатые служку послать, чтобы было кому проследить за изгнанием отпрыска неугодного.

Задумался царь над словами женщины участливой. Не введет во грех поступок такой, сыноубивцем не сделает. А ежели сложатся звезды надлежащим образом, завсегда можно обратно вернуть. Человек – не иголка, в стоге сена не затеряется.

На том и порешили.

А поутру, не дожидаясь мужнина дозволения, отправила мачеха пасынка в лес дремучий, навязав в провожатые служанку свою верную. А ей госпожа наказала завести сына царского подальше, да привязать его к дереву крепко-накрепко, оставив на съедение волкам.

Долго шли путники, в снегу глубоком утопая, пока не добрались до чащи непролазной, зловещей. Как раз стемнело, окрест шорохи да скрипы в лучших традициях ужастиков, волки воют невдалеке. Жутко стало царевичу. Хотел он обернуться к спутнице и спросить, куда она его завела. Но упал, как подкошенный, от неожиданного подлого удара по затылку.

Очнулся Елисей сидя под деревом хвойным, и к его стволу крепко привязанный. И взмолился он тогда, в карие очи глядючи:

- Не губи меня, девица! Я тебе еще пригожусь.

Задумалась служанка, ладного парня взглядом нескромным оглядывая. Уж больно соблазнителен был господин бывший таким вот связанным, доступным, покорным. И приникла дева к устам пленника, стремясь урвать и для себя кусочек счастья.

- Что ты собираешься делать? – вскричал принц, отшатываясь от озабоченной дамочки. – Совсем не на то он намекал, говоря о пользе своей потенциальной.

В плотских утехах принц не был новичком. Фрейлины царицыны подсуетились, научив науке интимной. Но не зимой же в чаще лесной, да еще и в таком оригинальном положении. Хотя…

- Фортуна переменчива, мой строптивый бывший господин, – молвила тем временем девушка. – Есть у аристократов новомодная забава. БДСМ называется. Охота и мне к делам знати приобщиться, вкусить запретного сладострастия.

И начала она в спешном порядке кушак на одежде принца развязывать, чтобы до телес вожделенных добраться. Не мог витязь беспределу воспротивиться, покамест руки его к ели вековой привязаны. Да и не стремился особо, поди плохо, когда все за тебя делают. А бесстыдница тем временем все пуще наглеет, уж и штаны стягивает с парня. Видимо доминирующая роль по вкусу пришлась служанке своевольной. Ухватила она мужское орудие воспроизводства себе подобных, приводя его в боевую готовность. Да и запрыгнула сверху, размахивая бельем нижним и оглашая лес сладострастными воплями.

Эх, непросто приходится принцам. Но хочешь жить – не так извернешься.

Наконец засобиралась довольная дева в обратный путь. Вот тут-то мужик и возмутился. Как так? Все, что хотела, получила, а его так и собралась привязанным оставить?!

- Нечего возмущаться, – ему служанка говорит, – сама судьба к вам благоволит. Послала бы царица псаря в провожатые – пуще бы вашему высочеству пришлось.

Представил принц перспективы и ужаснулся. А мороз тем временем крепчал, это уже совсем не морозко, а настоящий морозище. При такой погоде и волков не дождешься.

- Холодно ли вам? – елейным тоном поинтересовалась служанка.

- Нет, блин, жарко! В особенности после того, как меня тут отжарили против воли.

Сжалилась над пленником девушка после этих слов, развязала и отправила на все четыре стороны. Но не разорваться же ему? Подумал принц, да и выбрал из всех возможных путей один, его и решил придерживаться.

Долго ли, коротко ли, шел путник по снегу глубокому. Да и вышел он к зданию сказочной красы. Шпили высокие в небо упираются, башни резные белокаменные архитектуру дополняют. Прямо дворец в миниатюре посреди чащи дремучей в окружении елей вековых.

Подивился царевич диву-дивному, да и ломанулся к крыльцу. А куда ему еще направляться? Не в окно же лезть. Но только взялся за кольцо – дверь немедля отворилась, как будто приглашая войти. Насторожился Елисей, но порог все ж переступил, оказавшись в горнице.

Уютно, прибрано в хоромах. Все на своих местах, ни пылинки, ни соринки. Внутри помещения подготовлены к предстоящему празднику. В гостиной зале стояла большая ель, увешенная самодельными игрушками. Да и остальные комнаты оказались по-новогоднему украшены.

Дом царев сын обошел, все везде пораскидал, а то уж больно чисто и красиво вокруг. Стоит добавить диссонанса в окружающую гармонию. Только вот хозяев Елисей так и не нашел, хоть и под лавку заглянул, и на чердаке порылся, и в печку нос сунул.

Но более всего царевича удивило помещение разительно отличающееся от остальных. Стены зала с высоченными потолками были разрисованы изображениями змея, а в центре возвышалось каменное изваяние самого чешуйчатого, выполненное в мельчайших подробностях. Каждая чешуйка на теле выточена с огромным мастерством. Как будто змей только замер перед нападением, вперив в наблюдателя недобрый взгляд желтых глаз с вертикальными зрачками. Рот рептилии приоткрыт, так что видны ядовитые зубы и раздвоенный язык. Мужчину даже оторопь пробрала от данного соседства, и он поспешил убраться восвояси, покинув опасное место.

Пока Елисей обходил дом, похожий на дворец, нашел кухню и вспомнил, что несколько дней нежрамши. Подошел наглый гость к дверцам шкафа и приказал звучным голосом: «Сим-сим – откройся!» Если бы кухонный шкаф был живым – наверняка показал в ответ неприличный жест, а так просто проигнорил приказ. Пришлось избалованному товарищу самому рыскать в поисках снеди, но всего-то и нашел, что скатерку сложенную, да горшок пустой. «О, это я знаю», – обрадовался начинающий повар. – «Горшочек вари!» – последовал новый приказ. Тут же из-под крышки полезла странная розовая субстанция вперемешку с шишечным вареньем. Почесал принц в затылке и вспомнил контрзаклинание: «Горшочек не вари!» тем самым спася помещение от розового взрыва.

Расселся царевич на самом лучшем месте, наложил себе в тарелку варева и откушал от пуза. Потом покачался на стуле, раздумывая о том, куда попал. Единственное чего он уяснил четко – жили в здании семеро, поскольку все предметы обихода и мебель были в семи экземплярах.

Мерные действия разморили, и отправился гость вздремнуть чуток в спальню, найденную при осмотре мини-дворца. А комната эта была весьма примечательна. В большом помещении рядком стояли семь кроватей с белоснежным постельным бельем. Стены украшены еловым лапником, что создавало впечатление, что опочивальня находится в лесу под елками.

Разделся принц догола, как полагается. Котомку да вещи рядом сложил и заснул сном праведным богатырским. И приснился Елисею сон.

Происходит действие в том самом зале со змеем, похожем на храмовый. Только сейчас он не пуст. У стен замерли семь фигур, одетых в платья, представляющие собой синие корсеты с рукавами-фонариками и желтые расклешенные юбки длиной значительно выше колена. Осмотрел царевич персонажей сна и остался доволен: ничего так девицы собрались, симпатишные. Все как на подбор брюнетки с кожей белее снега, распущенными волосами до плеч, украшенными красной лентой с бантом. А на жертвенном алтаре на тарелочке с голубой каемочкой сгрудились округлые да румяные яблочки наливные. И все это светом множества свечей озаряется, мистичности действу придавая.