Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Ковчег 47 Либра - Штерн Борис Гедальевич - Страница 3


3
Изменить размер шрифта:

Он предварительно изучил снимки из космоса и знал, что его любимый островок давно смыт паводками. Как приемлемую альтернативу он выбрал место на левом берегу напротив гор, откуда вид должен быть почти такой же. Надо было выгрести пять километров вверх по течению, но, поскольку у Марка с плечевым поясом никаких проблем не было, никакая «дрянь» там «не скапливалась», он это сделал легко и довольно быстро.

Погода была такой же, как и тогда, шестьдесят лет назад, — Марк следил за прогнозом и соответственно выбрал время. Он лег и стал смотреть в реку, где горы точно так же плыли над облаками. Но прошлое пока отказывалось оживать. И тут сказались восьмичасовой перелет с соответствующим джетлагом и три часа вождения — Марк заснул, лежа на песке. Проснувшись, он ощутил щемяще знакомые запахи жаркого дня у реки: ивняка, красивого растения с длинными мягкими иголками и красными круглыми ягодами, горячего песка, серебристых лопухов с неведомым Марку названием, запах самой реки. И прошлое постепенно ожило.

— Ну как, ты стал ученым? — спросил Марк-младший.

— Вроде, как стал. По крайней мере, многие люди считают меня таковым

— А ты открыл что-нибудь важное?

— Да, но это немного грустное открытие. Я обнаружил отражение звезды в океане далекой планеты. Отражение солнца той планеты. За шестьдесят световых лет от нас. А грустное здесь то, что там нет жизни. Есть огромный океан. Он простирается на две трети окружности планеты на низких широтах. А одну треть занимает континент. Это как раз то, что я выяснил благодаря отражению звезды. Есть суша, есть море. Атмосфера из азота и теплый климат. Там плавают облака не хуже, чем эти. Наверняка есть реки, почти как эта. А кислорода нет. Значит, и жизни нет.

— Но может быть, там есть какая-то другая жизнь, которой не нужен кислород и которая не дает кислорода?

— Я тоже на это надеялся, как и многие другие. Но биологи разбили эти надежды в пух и прах. Если появляется жизнь, способная к эволюции, она обязательно начнет использовать фотосинтез. Эволюция обязательно должна наткнуться на столь ценную находку под ногами. А на той планете есть все условия для фотосинтеза — свет, жидкая вода, углекислый газ, который мы тоже видим. А как только начался фотосинтез, жизнь расцветает и создает кислородную атмосферу. Не сразу — на Земле это заняло пару миллиардов лет, — но той планете уже шесть миллиардов. Это закон — я не знаю в деталях, как он доказывается, но в общих чертах понимаю, что это действительно так. А раз неизбежного результата жизни нет, то нет и жизни.

— А есть другие планеты, где жизнь найдена?

— Нет. Есть еще три планеты с нужной температурой, с приличной атмосферой, где есть водяной пар. Разве что блик звезды ни на одной из них пока не виден. Но нигде нет кислорода. Это не значит, что внеземной жизни нет вообще нигде, — просто пока подходящих планет найдено всего четыре. Вот я сейчас вернусь и буду обрабатывать данные еще по двум. Но то, что мы уже точно знаем: если есть подходящие условия, жизнь возникает вовсе не обязательно.

— Правда, грустно. Жизнь проигрывает 1:4. А как ты обнаружил отражение? Неужели планету удалось разглядеть?

— Разглядеть в деталях? Конечно, нет! Планета видна только как светящаяся точка, совсем слабая. И чтобы увидеть эти слабенькие точки, пришлось затратить уйму труда и денег. Еще в твое время хотели возобновить давно похороненные проекты — «Дарвин» и еще один, сокращенно TPF, — ты, кажется, даже читал об этом. Так их действительно возобновили, объединив и усовершенствовав. Взяли название «Дарвин». Делали очень долго, но сделали в конце концов. Помнишь, что такое «Дарвин»?

— Кажется, три космических телескопа…

— Теперь семь — целая флотилия. Они встают с точностью до долей микрона, так, чтобы занулить свет звезды, но при этом видеть планеты вокруг нее. Свет от шести телескопов смешивается в центральном — седьмом. От звезды свет с противоположных телескопов приходит в противофазе, то есть вычитается, а от планеты — складывается. Такая вот интерференция. Кажется невероятным, но звезда, которая в миллиарды раз ярче планет, действительно зануляется, а планеты видны как отдельные точки. Все вместе называется нуль-интерферометр.

— А планету разглядеть все равно нельзя?

— Нет, конечно, для этого нужна целая армада циклопических телескопов — не дозрели и не дозреем в ближайшие века. Поэтому видим только слабенькие точки, но можем снять их спектр в инфракрасных лучах, их излучает поверхность планеты. А там много интересного: атмосфера что-то пропускает, а что-то поглощает. И поскольку физика везде одна и та же, мы знаем, что на такой-то длине волны должен быть провал от азота, здесь — от водяного пара, там — от углекислого газа. И мы видим все эти провалы. А в таком-то месте должен быть провал от кислорода, точнее, от озона, он есть в спектре Земли. Но в спектре той планеты — она называется 47 Librae b — его нет. Нет ни малейшего намека! И в спектрах еще четырех известных экзопланет, которые во всем похожи на Землю, его нет.

— Это ты снял спектры? А отражение звезды как же увидел?

— Нет, не я. Спектры — именно то, ради чего затевался эксперимент. Получить спектр — как сливки снять, это то, чего хотят все. Я нацелился на то, что поглубже спрятано. На временной анализ в видимом свете. В нем наблюдать планету сложнее, чем в инфракрасном диапазоне, — сильней мешает звезда. Если просто посмотреть на кривую блеска планеты, там ничего не увидишь — один шум. Забыл уже: ты знаешь, что такое преобразование Фурье? Это мощная штука. Если сделать преобразование Фурье для кривой блеска, то, будь там спрятана хоть слабенькая периодичность, тонущая в шуме, она вылезет в виде пика в фурье-образе. И если шум огромен, а периодический сигнал ничтожен, все равно вылезет, если долго наблюдать. И у меня кое-что проявилось — довольно широкий бугор с центром на периоде 27 часов. Это облака планеты, 27 часов — ее сутки. Там, где облаков больше, планета ярче. Они вращаются вместе с планетой и выдают период вращения. Но облака непостоянны, они движутся. Поэтому преобразование Фурье дает бугор, а не узкий пик. Через полтора года чистого времени наблюдений проявилось нечто интересное: слабенький, но узкий пик на периоде 27,2 часа — его могло дать только нечто твердо привязанное к поверхности планеты. Это еще не конец истории, но давай сделаем передышку. Спрашивай, что непонятно.

— Почему планета так называется?

— По имени звезды 47 Либра, то есть Весы — созвездие Весов. 47 — это номер звезды в Весах. Был такой современник Ньютона, Флемстид, он две с половиной тысячи звезд пронумеровал. Звезда похожа на Солнце; масса и светимость — чуть меньше, срок жизни — чуть больше.

— Почему планета b? Значит, есть и a?

— Представь себе, нет! Букву a зачем-то решили зарезервировать за самой звездой — были у людей какие-то невнятные доводы за такое правило. Так принято еще с девяностых годов XX века, когда стали открывать первые экзопланеты. Зато есть планета c — холодная, вроде Марса. Есть d и е — газовые гиганты. В общем, система сильно смахивает на нашу, что не столь частый случай.

— Шестьдесят световых лет? Это значит, сейчас ты изучаешь тот свет, который был испущен, когда я здесь лежал?

— Да, именно это оно и означает… Слушай дальше. Когда я обнаружил этот пик, проект решили закрывать. «Дарвин» уже поработал больше двадцати лет. Кончалось топливо для микродвигателей, солнечные батареи дышали на ладан, часть электроники приказала долго жить. Нужна была космическая экспедиция сервисной бригады за два миллиона километров. Казалось бы, не бог весь что, каких-то полтора миллиарда — дешевле, чем полет на Луну в оба конца. И тут началось глобальное нытье: экономика в рецессии, есть более насущные потребности, жизнь все равно не нашли, цель продолжения эксперимента непонятна…

— Как это может быть непонятна такая цель? Они что, рехнулись?

Оба задумались, глядя на реку глазами Марка-старшего. Далеко у правого берега плыл трехпалубный туристический теплоход. Точно такие же здесь плавали и во времена Марка-младшего на фоне тех же гор, под такими же облаками. Те же запахи, тот же покой. Будто ничего не изменилось за шестьдесят лет. Как бы не так!