Еще один простофиля - Чейз Джеймс Хэдли - Страница 8

Два часа, проведенные прошлой ночью в обдумывании плана Реа Мальру, оказались плодотворными. Я быстро понял, что главное условие моей безопасности – это гарантия того, что ни Реа, ни ее падчерица не подставят меня в случае провала, а сами умоют руки. Я решил втайне от них записать на пленку наш сегодняшний разговор: если Мальру и правда обратится в полицию, этой парочке не удастся отвертеться, свалив все на меня.

Я спрятал магнитофон в стенной шкаф в спальне. Аппарат работал почти беззвучно, но, оставив его в гостиной, я все же мог насторожить их шумом. Я проделал маленькую дырочку в деревянной стенке и вывел через нее шнур питания. Провод я подсоединил к выключателю освещения гостиной и убедился, что при зажигании лампы магнитофон начинает работать.

Несколько минут я искал место, где лучше спрятать микрофон, пока наконец не приладил его под небольшим столиком в углу комнаты, куда звук разговора доносился беспрепятственно из любой точки.

Единственным осложнением мог послужить их отказ зайти в коттедж или нежелание сидеть при свете. Я решил, что смогу заманить их в домик, сославшись на то, что на открытом воздухе нас может заметить случайный прохожий. Если они потребуют убрать свет, я погашу его кнопкой, размещенной непосредственно на лампе, а не настенным выключателем.

На пляже еще были люди, но их оставалось все меньше и меньше. Через час побережье опустеет.

Я собирал свои инструменты, когда раздался стук в дверь. Поглощенный работой, я оторопел от неожиданности. Я испуганно уставился на дверь. Затем спрятал инструменты под подушку, прошел к двери и открыл ее.

Передо мной стоял Билл Холден.

– Извините за беспокойство, мистер Барбер, – сказал он. – Мне надо знать, понадобится ли вам коттедж завтра. Меня спрашивают насчет него.

– Я хотел бы сохранить его за собой на неделю. Пишу сейчас серию статей, здесь прекрасные условия для работы. Если не возражаете, я рассчитаюсь с вами в конце недели.

– Конечно, мистер Барбер. До конца недели домик в вашем распоряжении.

Когда он отвалил, я вынул набор с инструментами, запер его и направился к «паккарду». Дома мне появляться не хотелось, и я проехал по дороге полмили до ресторана, где подавали дары моря. Когда я приступил к еде, мои наручные часы показывали двадцать минут девятого.

За окном смеркалось.

Я вернулся к коттеджу. Пляж обезлюдел. Фары я не включал. В домике работал кондиционер. Я хотел, чтобы к приходу гостей там установилась приятная прохлада. На веранде было жарко, но я сел там в кресло, ослабив галстук.

Я порядком волновался, думал, не опоздает ли Реа, гадал, как выглядит ее падчерица Одетта.

Еще я размышлял о том, хватит ли у них хладнокровия для осуществления моего плана.

В начале десятого я услышал шорох и слева, в трех шагах от веранды, увидел Реа. Она была одна.

Я встал.

– Добрый вечер, мистер Барбер, – сказала она, направляясь к свободному креслу.

– Давайте зайдем внутрь, – предложил я. – Нас не должны видеть вместе.

Я распахнул дверь коттеджа и зажег свет.

– Где ваша падчерица?

Реа зашла в комнату, и я прикрыл дверь.

– Скоро подойдет, я полагаю, – безразличным тоном произнесла она и уселась в кресло.

На ней было бледно-голубое платье без рукавов. Стройные ноги были обуты в пляжные туфли без каблуков. Она сняла платок, покрывавший голову, и, резко мотнув ею, распустила покрашенные в песочный цвет волосы. Реа по-прежнему носила зеленые солнцезащитные очки. Она не сняла их.

– Я пальцем не пошевелю до разговора с ней, – сказал я. – Хочу убедиться в том, миссис Мальру, что она знакома с вашей идеей и одобряет ее.

Реа метнула в меня недовольный взгляд.

– Конечно одобряет, – сказала она. – На что вы намекаете?

– Я желаю услышать это из ее уст, – сказал я, сел и продолжил исключительно для магнитофона: – Мое желание вполне естественно. Вы заявляете мне, что вместе со своей падчерицей планируете разыграть ее похищение. Вам обеим срочно потребовались четыреста пятьдесят тысяч долларов. Единственный способ получить эту сумму от вашего мужа – это имитировать киднеппинг. За мое содействие вы обещаете мне пятьдесят тысяч.

Сделав паузу, я снова заговорил:

– Киднеппинг карается смертной казнью. Я хочу быть абсолютно уверен в том, что ваша падчерица знает, что делает.

– Конечно знает… она не ребенок, – нетерпеливо сказала Реа.

– Вы убеждены, что ваш муж не заявит в полицию? – спросил я.

Она забарабанила пальцами по подлокотнику кресла.

– У вас природный дар тратить попусту время, – сказала она. – Мы это уже обсуждали, не так ли?

Я был удовлетворен. После этой короткой беседы в случае неприятностей ей не удастся разыграть удивленную невинность.

Я взглянул на часы: половина десятого.

– До разговора с вашей падчерицей я не обсуждаю это дело и не занимаюсь им, – сказал я.

Реа зажгла сигарету.

– Я попросила ее прийти, но она редко меня слушается. Не силой же мне было ее сюда тащить? – сказала миссис Мальру.

Я услышал чьи-то шаги.

– Может, это она, – сказал я. – Посмотрю.

Я прошел к двери и открыл ее.

Внизу, возле ступеней веранды, стояла девушка. Она смотрела на меня.

Несколько секунд мы не спускали глаз друг с друга.

– Привет, – сказала она и улыбнулась.

Одетта Мальру была миниатюрна и прекрасно сложена. Легкий белый кашемировый свитер и джинсы, расцветка которых напоминала шкуру леопарда, подчеркивали ее формы. Волосы цвета вороного крыла, как у Нины, разделенные посередине пробором, эффектно спадали на плечи. Мертвенно-бледного оттенка лицо сужалось к подбородку. На вид ей могло быть от семнадцати до двадцати пяти лет. У нее были голубовато-серые глаза, маленький вздернутый носик, небрежно накрашенный малиновой помадой рот. Она казалась олицетворением развращенной молодости. Подобные экземпляры – дерзкие, непокорные, во всем разочарованные, сексуально распущенные, не имеющие цели в жизни – частые гости в судах по делам несовершеннолетних.

– Мисс Мальру?

Она усмехнулась, потом стала медленно подниматься по ступенькам.

– Вы, должно быть, и есть Али-Баба. А где же сорок разбойников?

– Заходи, Одетта, – позвала ее Реа. – Побереги остроумие для своих дебильных приятелей.

Девушка наморщила носик, скорчила гримаску, потом подмигнула мне. Вызывающей походкой она прошла в коттедж.

Ее аккуратные маленькие ягодицы вихляли из стороны в сторону.

Я прикрыл дверь и вспомнил о магнитофоне. Пленки хватало на сорок минут. Если я хочу записать весь разговор, мне следует поторопиться.

– Здравствуй, дорогая Реа, – сказала Одетта, плюхаясь в кресло, стоящее рядом с моим. – Правда, он симпатяга?

– Заткнись! – оборвала ее Реа. – Послушай, что тебе скажет мистер Барбер.

Девушка посмотрела на меня и взмахнула ресницами. Затем подтянула под себя ноги, положила одну руку на бедро, а о вторую оперлась щекой и придала своему лицу насмешливо-внимательное выражение.

– Я вас слушаю, мистер Баба́.

Я заглянул в ее серо-голубые глаза. Подростковое позерство не обмануло меня ни на миг. Глаза ее выдавали. Это были глаза несчастной, заблудшей девушки, неуверенной в себе, знающей, что она сбилась с пути, но не находящей в себе сил вернуться на правильную дорогу.

– Я хочу послушать тебя, – сказал я. – Ты поддерживаешь идею похищения?

Девушка быстро перевела взгляд с Реа на меня.

– Поддерживаю ли я идею похищения?

Она захихикала:

– Нет, правда, он прелесть, дорогая Реа? Да, конечно поддерживаю. Мы с дорогой Реа придумали это вместе. Идея потрясная, правда?

– Да?

Я взглянул на нее:

– Твой отец может посмотреть на дело иначе.

– Вас это не касается, – сказала Реа. – Теперь, если вы удовлетворены, перейдем к обсуждению.

– Ну что ж, поговорим, – сказал я. – Когда начнем операцию?

– Как только будем готовы – возможно, послезавтра, – сказала Реа.

– Мисс Мальру исчезнет – но куда?