Кастор (СИ) - Гаряев Омар Максутович - Страница 44

* * *

Что испытывает человек, когда он падает с огромной высоты, рискуя разбиться насмерть? Страх, волнение или может истерику? Свист в ушах перекрывал мои мысли, сбившиеся в кучку в уголке сознания. Зажмурив глаза и не смотря куда лечу, я отдался воле провидения* (Провиде́ние (промысел Божий, или промысл Божий, греч. πρόνοια, лат. Providentia) — целесообразное действие Высшего Существа, направленное к наибольшему благу творения вообще, человека и человечества в особенности.) или может судьбы. Я жил до этого мига, до этой черты, когда моя жизнь могла внезапно прерваться, разбиться об утёс, вставший на моём пути. Смогу ли я его обойти и на этот раз? Я думал, что вырвался на волю из тюрьмы, нашёл любимую женщину и теперь судьба благоволит мне. Как бы не так. Очередное испытание, словно брошенная перчатка дуэлянта проверяло меня на прочность. Я не открывал глаза до самого конца, чтобы не впасть в ужас, видя неминуемую кончину. Если разобьюсь, пусть это произойдёт мгновенно, чтобы я даже не успел осознать.

Удар о воду убедил меня об обратном. Погрузившись глубоко под воду и задержав дыханье, я быстро развязал узел верёвки и высвободив ноги, быстро выбросил камни из его глубоких карманов. Затем схватив его одной рукой, устремился на поверхность. «Воздуха, воздуха!», - кричало тело, делая судорожные движения, а я из-за всех сил грёб руками и ногами, открыв глаза и видя светлое пятно над собой. Вынырнул, сделал глубокий вздох и поплыл к каменистому берегу. Он был совсем рядом, в нескольких шагах, просто мне несказанно повезло, что глубина чаши была достаточной для смертельно опасного прыжка. Выбравшись на берег, я устало махнул рукой друзьям и без сил растянулся на плоском камне. «У меня есть ещё пара минут», - мелькнула мысль, и я опустошённый просто лежал неподвижно, только сейчас ощутив холод. Вода была холодная, но тело стало быстро отогреваться на горячем от солнечных лучей камне. Спустя две минуты я открыл глаза. В воздухе пролетел предмет и шлёпнулся в воду в паре метров от берега. Я снова бросился в воду, нырнул и стал ощупывать дно. Снова стало не хватать воздуха, однако рука наткнулась на ствол, я потащил и вынырнул. Теперь у нас было оружие, были патроны, дело оставалось за моими товарищами. Я был спасён. Спасутся ли они? Посмотрим.

Глава III. Одни среди саванны. Страшная встреча

Я сидел на камне в тени деревьев и ждал, пока высохнет моя одежда. Не было смысла снимать её, когда знаешь, что спастись есть один шанс из тысячи. Однако мы спаслись, я и мои друзья. Оба сидели на горячем камне и грелись, отходя от испытанного шока. Когда Востур бухнулся в воду, я считал, готовый броситься ему на помощь. Однако спустя сорок секунд его голова показалась на поверхности.

- Молодчина! – я помог ему выбраться на берег и уложил на камень.

За Гона я не беспокоился, он был закалён в подобных испытаниях и к тому же гораздо старше нас. Он приводнился в самом центре маленькой лагуны, и я даже не пошевелился, зная, что парень вынырнет и доберется до берега самостоятельно.

Все вещи лежали рядом и сушились на солнце. Мне было плевать на то, что из чащи кустов может выпрыгнуть хищник. После пережитого возникло какое-то безразличие к опасности. Не хотелось ни о чём не думать, а только наслаждаться тем, что ты существуешь, прохладным воздухом, теплом, окружающей зеленью.

Однако вскоре мой желудок начал призывно урчать, требуя своё. У нас ещё оставалось кое-что из НЗ-припасов* (*НЗ: Неприкосновенный запас.) и поделив их поровну, утолили голод. Вскоре одежда просохла, Гон разобрал свою винтовку и тщательно вычистил её и протёр. Мы с Востуром, сугубо гражданские люди, не стали делать этого, надеясь на то, что жара сделает своё дело. Повесив ружьё на плечо, и набрав во фляги воды, мы тронулись в путь.

Мы вышли из леска, окружающего озерцо и остановились, не веря глазам. Повсюду росли деревья, образуя рощицы, а между ними паслись стада диких животных. Можете представить нашу радость! Вернувшись назад и оставив вещи, мы решили устроить охоту.

Это были симпатичные маленькие и подвижные животные, внешне напоминающие осла, с короткой шерстью, но вместо копыт у них были пять пальцев. Они паслись группой, поедая листья кустарников и небольших деревьев. Две особи отделились от остальной группы, и мы начали подкрадываться к ним. Животные не замечали нас, занимаясь своими делами. Гон сделал нам знак, что стрелять первым будет он. Тщательно прицелившись в ближайшего «осла», он нажал на спуск. Грянул выстрел, и стадо животных бросилось наутёк. Вспорхнули стаи птиц с ближайших деревьев и всё стихло. Животное было тяжело ранено и пыталось встать, поднимая голову. Гон подошёл к нему и, вытащив нож, перерезал горло. Дождавшись, когда кровь вытечет, он вспорол живот и вытащил внутренности. Затем мы потащили трофей к озерцу. Туша весила не более 70 килограмм, и это облегчило ношу.

Весь следующий день мы занимались тем, что заготавливали мясо впрок, нарезая его полосками и раскладывая на горячих от зноя камнях. Затем, на другой день Гон взял Востура и снова пошёл на охоту. На этот раз они подстрелили зверя, похожего на тапира*. Размером он был в 2,5 метра, высотой в холке 1,5 метра, тело плотное, стоящее на коротких толстых ногах, а кожа была очень толстой, особенно в районе шеи и головы, а верхняя губа срослась с носом, образуя небольшой хобот. Из верхней челюсти торчали два небольших клыка, которые вероятно помогали ему рыхлить землю и искать в земле питательные клубни.

Я сидел на берегу и охранял наши припасы, тогда как мои товарищи разделывали тушу и перетаскивали её по частям в лагерь. Я разрезал мясо на тонкие длинные полосы и укладывал их сушиться. Последующие несколько дней мы отдыхали, ели, поочерёдно неся караул. По ночам вокруг кружили хищники, и мы всё время поддерживали огонь костра до утра. По прошествии трёх дней, мы свернули лагерь и отправились в путь.

Если вы были в африканской саванне, то можете себе представить одиночные группы деревьев с раскидистыми кронами, иногда кустарниковые заросли и красно – бурая почва, заросшая травой. Временами попадались заросли растения, напоминающего фикус, и в этих зарослях прятались маленькие животные, напоминающие тушканчиков. У нас была видеокамера, которая не побоялась воды и пережила недавнее купание. Я мог делать снимки и вести запись в зависимости от ситуации. Заряда батареи могло хватить ещё дней на десять, если слишком не увлекаться видеосъёмкой.

К полудню стало совсем жарко и, присмотрев одиноко стоящее дерево, мы свернули к нему, чтобы устроить привал. Теперь, когда мы находились в местности, кишевшей дикими зверьми, думать было нечего о ночных переходах. Решили двигаться поутру до жары, чтобы не тратить попусту силы и воду, затем отдыхать и когда послеполуденный зной начнёт спадать, продолжать путь. Беспрестанная ходьба не стояла в наших планах, так как идти нам было некуда. Единственное, что имело смысл, так это найти надёжное убежище от диких зверей, где мы могли бы дождаться прилёта спасателей. И чтобы поблизости была питьевая вода и источники пропитания. Мои товарищи согласились с этими доводами и признали в этом путешествии моё лидерство.

Итак, расположившись на отдых под сенью дерева, я и Востур задремали, тогда как Гон охранял наш покой. Между собой мы условились, что будем менять друг друга через каждые два часа, итого отдых продлится шесть часов в самое жаркое время дня. Это была старая акация с иссохшими ветвями и задубелым стволом, исцарапанным чьими – то страшными когтями. Всё же её крона давала тень и, поев, мы быстро уснули.

Я спал, как вдруг услышал чей – то хрип, не то храп и моё тело мгновенно напряглось, сбросив остатки сна. Подняв голову, я увидел в десяти – пятнадцати метрах от себя огромного зверя, мотавшего головой и разинувшего хищную пасть. Он стоял вполоборота и совершенно не обращал на нас внимания. Под его густой шерстью угадывались стальные напрягшиеся тросы мышц*. Он скалил свои огромные клыки, и шерсть на загривке топорщилась при этом. Напротив него стояло другое чудище одного с ним вида, и между ними назревала драка. Мой друг тоже проснулся, и его рука потянулась к оружию. Я сделал ему знак и показал головой в сторону дерева, мол, убирайся туда. И сам тихонько пополз за дерево.