Цепи его души (СИ) - Эльденберт Марина - Страница 2

А потом голос, от которого волосы на затылке встали дыбом. Не голос некроманта, звучавший по-прежнему сухо:

— Что с тобой произошло?

Нет, другой, голос девушки. Слабый, тихий, доносящийся словно с того света.

— Змея… должна… умереть…

Констебль сжал руки так, что ногти впились в ладони.

— Змея… должна… умереть… — Голос становился все громче, громче и громче, мертвая девушка говорила все быстрее, слова сливались воедино и превращались в какой-то потусторонний речитатив. — Змеядолжнаумереть, змеядолжнаумереть, змея… должна… умереть!

Последнее она выкрикнула, и Фетрой отпрянул от двери. Пожалуй, так он не бегал даже в детстве, когда за ним погналась собака размером с теленка. Он бежал, а в ушах до сих пор звучал этот голос, и, казалось, теперь он будет звучать вечно. Полицейский взлетел на этаж, пробежал по коридорам, столкнувшись с кем-то, даже не заметил с кем, на ходу бормоча извинения. В кабинет комиссара влетел, задыхаясь, чтобы доложиться, но секретарь продержал его в приемной минут двадцать. Оказывается, за время их отсутствия по какому-то важному поводу приехали из градоуправления.

Чиновника, как и полагается, провожали с расшаркиваниями, но стоило констеблю зайти в кабинет и опуститься в кресло, как дверь тут же распахнулась снова.

— Передайте мне все документы и улики по делу, — прозвучало сухое за спиной. — Теперь этим будет заниматься Королевская служба безопасности.

Часть 1. Ученица

Глава 1

Я смотрела на Ирвина, не в силах поверить своим глазам.

Он был моим сводным братом. Был моим лучшим другом. Мужчиной, который был мне безумно дорог…

Был?

Печать, поставленная на воспоминания, дрогнула и пошла трещинами, я подавила желание обхватить себя руками. Лишь бы не чувствовать. Не думать. Не вспоминать. Знал ли он о том, что собирается сделать леди Ребекка и его отец? Вряд ли. Не знал, не задумывался, ему было все равно, что со мной станет. Наверное, это правильно: с той минуты, как Ирвин спустился по лестнице после моей лжи, я уже не думала, что мы встретимся вновь. Так легче и проще, так спокойнее, так и должно быть.

Взгляд его скользил по мне: по обнаженным плечам, по декольте. Крылья носа чуть дрогнули, и на миг мне захотелось прикрыться. Накинуть на плечи шаль, скрывая роскошь платья и глубокий вырез, несомненно, слишком глубокий. Как раз в эту минуту он взглянул мне за спину — туда, где лежал небольшой чемоданчик с моими вещами, две шляпные коробки, сумка с красками и кистями и разобранный мольберт.

— Нам нужно поговорить, Шарлотта.

Дурацкая фраза. Дурацкая, особенно из уст того, кого не было рядом, когда я сходила с ума после оскорбительной статьи и тряслась в карете в полубессознательном состоянии. Это было неправильно: обвинять в этом его (сама же его оттолкнула!), но остановиться я не могла. Обида разъедала сердце, растекалась в крови ядом, обжигающим сильнее, чем узор на запястье в тот день, когда должно было состояться наше свидание.

Он шагнул ко мне, но я покачала головой.

— Я опаздываю в театр, Ирвин.

По его лицу словно судорога прошла.

— С ним?

— Возможно, — пожала плечами и направилась к двери.

Сама не знаю, зачем. Сюин все равно встречает экипаж, а еще мне надо взять шаль.

Ирвин перехватил меня за руку: так неожиданно и резко, что я вскрикнула. Оказавшись лицом к лицу с ним, так близко и в то же время так далеко. Смотреть ему в глаза было просто невыносимо. Невыносимо было знать, что все это время он разгуливал по городу, общался с полковыми друзьями, но не нашел даже минутки, чтобы поинтересоваться мной.

Я вырвалась и отступила на несколько шагов.

— Тебе лучше уйти.

— Я не уйду, пока мы не поговорим. — Ирвин преградил мне путь. — И к нему тебя не отпущу тоже.

— Вот как? — я вскинула брови.

— Именно так. Этот мужчина опасен.

С трудом сдержала рвущийся с губ смешок.

— Всевидящий, Ирвин! Этот мужчина меня спас!

— Что значит — спас? От чего?

В глазах его мелькнуло изумление, но я уже шагнула к двери и распахнула ее.

— Ты не понимаешь… — произнес он.

«Не понимаю! — хотелось закричать мне. — Я действительно не понимаю, Ирвин! Не понимаю, что ты здесь делаешь именно сейчас. Спустя два дня после того, как я чуть не умерла по дороге в Фартон! После того, как твой отец решил увезти меня из города, потому что я могла навредить его репутации одним своим существованием! После того, как меня чуть не убила долговая метка!»

— Чего? — я спокойно встретила его взгляд. — Того, что тебе срочно понадобилось со мной поговорить? Вполне. Но я не хочу.

Не ожидала, что эти слова вырвутся так легко. Не ожидала, что даже больно не будет, разве что чуть.

— Он наслаждается тем, что причиняет женщинам боль.

Я замерла, вцепившись в металлическую ручку, холод которой вползал мне в ладонь и растекался по телу. Замерла, чтобы медленно обернуться: Ирвин больше не пытался приблизиться, просто смотрел мне в глаза.

— Все эти дни меня не было в городе, потому что я ездил в Вэлею. В Ольвиже есть закрытый клуб для особых развлечений. Туда приходят те, кто любит причинять боль или ее испытывать.

Столица Вэлеи, Ольвиж, всегда славилась самыми разными развлечениями. Кабаре, публичные дома, зачастую два в одном, игорные дома. Нравы там изначально свободнее наших, но о таком… о том, что мне говорил Ирвин, я никогда не слышала. Разве что вспомнились слова Эрика про дом удовольствий: в тот вечер, когда он пришел за мной к Вудворду. Там прозвучало что-то о наручниках и исхлестанной заднице, но видимо, память вымарала это из моих воспоминаний за ненадобностью. До сегодняшнего дня.

— Официально он принадлежит женщине по имени Камилла де Кри, но Пауль Орман — один из завсегдатаев этого клуба, больше того, это заведение существует за его счет. С этой женщиной он состоит в постоянных отношениях, она живет в его доме вместе с маленькой дочерью.

Единственная опора, дверная ручка, по-прежнему обжигала ладонь, но держаться мне больше было не за что. Ирвин шагнул ко мне, шагнул вплотную, не позволяя мне отступить.

— Я совершил ошибку, Шарлотта. — Он заключил мое лицо в ладони. — Ужасную ошибку, когда ушел и оставил тебя рядом с ним, но теперь все будет иначе.

Опомниться не успела, пальцы Ирвина скользнули по моей щеке, а потом коснулись запястья.

— Я предлагаю тебе свое имя и свою защиту. После нашей помолвки Орман больше не посмеет к тебе приблизиться.

Что?!

— Ты предлагаешь мне стать твоей женой?

— Не сразу, разумеется. Я буду за тобой ухаживать и сделаю тебе предложение по всем правилам высшего света.

Я смотрела на него, не в силах поверить в услышанное. Наверное, случись такое еще неделю назад, я была бы без ума от счастья. Что изменилось теперь? Как минимум осознание того, что мы с ним совсем не знакомы. Мы не виделись шесть лет, в моей памяти все еще живет образ молодого человека, который вступил в ряды королевской армии и уехал в Рихаттию, а я… кто я для него? Девочка-подросток, которая страстно мечтает писать картины?

— Я не могу выйти за тебя замуж.

Ирвин нахмурился.

— Почему?

— Потому что мы не знаем друг друга.

— Не знаем? Шарлотта, я знаю тебя достаточно…

— Правда? — я сложила руки на груди. — И что же ты обо мне знаешь? Кроме того, сколько мне лет.

По традициям Энгерии будущим супругам было вовсе необязательно знать друг друга, зачастую вопрос о браке решался между родителями, особенно у аристократов. Будущие муж и жена едва ли танцевали вместе несколько танцев и перебрасывались парой слов в присутствии дуэньи или старшей (обязательно замужней!) родственницы.

Наверное, для Ирвина такое в порядке вещей, наверное, когда-то было и для меня.

До той ночи, которая все изменила. Я не собираюсь выходить замуж, как леди Ребекка — за того, кого видела несколько раз. Пусть даже за того, кому когда-то верила всем сердцем. Леди Ребекке я тоже верила.