Борьба или бегство (СИ) - Уманский Виктор Александрович - Страница 35

Каждый раз, отпустив очередную подобную шуточку, я замирал: вдруг Таня оборвёт меня и вступит в спор. Вдруг я неправильно разгадал значение двух измен подряд, и она не распутна, а просто влюбилась или растерялась, или какие там ещё могут быть причины? Если бы она сказала: «Миша, это всё весело, но всё же ты не прав. Ваня был лишь мимолётным увлечением, ошибкой. Я очень хотела бы быть с тобой - и только с тобой», - я был бы счастлив. Но всё это оставалось в области фантазий. Таня не только не протестовала, а напротив, как мне показалось, даже испытала облегчение. Она напропалую кокетничала, поддерживая новый стиль общения.

Это не только каждый раз ранило меня, но и плохо вязалось с тем, что я уже знал о Тане. В памяти крепко засело воспоминание о первой ночи в Австрии: растрёпанные волосы, слёзы и «Если я пересплю с тобой, то буду считать себя шлюхой». Что в её поведении было искренним, а что - напускным, я пока не разобрался.

* * *

Пока я прикладывал усилия к тому, чтобы скрыть свои настоящие чувства, Таню они, похоже, и без того ничуть не волновали. Она была целиком сосредоточена на своих переживаниях, и мне оставалось лишь дивиться, сколь сильно они походили на мои. Ирония: я считал Таню лишь приятным приключением, она сама примерно так же относилась к Ване. Таня бросила меня - и задела мою гордость, Ваня точно так же поступил с ней. Теперь она не могла просто так оставить его, а наоборот - привязывалась всё сильнее.

Ваня бросил Таню «окончательно и бесповоротно», но тут определённо имелось поле для манёвра. Они ходили в одну секцию по тайскому боксу и потому регулярно виделись. Таня же сделала выводы и теперь являла Ваниному взору образ девушки, запутавшейся в своих чувствах, но прозревшей и раскаявшейся. Она бомбардировала его звонками и сообщениями, просила подвезти после тренировок, пускала в ход взгляды и просчитанные касания по дороге в раздевалку. Ваня держался.

По Таниным рассказам мне уже нравился этот простой парень. Он работал в МЧС и был кандидатом в мастера спорта по тайскому боксу. Пока я разбирал свои чувства на составные части, как механизм, и прятал одно, доставая на свет другое, чтобы достичь нужного внешнего эффекта, - Ваня отдавался страсти целиком. Он бросался в омут с головой и, вначале влюбившись в Таню, потом без раздумий порвал с ней. В отличие от меня, он не представлял, как можно спать с девушкой, которая спит с кем-то ещё. Теперь же его мучили сомнения и неопределённость. Он то игнорировал Таню по нескольку дней, то срывался и начинал говорить. Он заявлял, что ему наплевать на неё, называл шлюхой и утверждал, что ему нужен был от неё только секс. Но Ване было далековато до моего умения притворяться: даже мне, имеющему в распоряжении лишь пересказы, было очевидно, насколько сильны на самом деле были его чувства.

Вряд ли Таня представляла, какую бурю вызывали во мне эти рассказы.

- Он наконец признался, что был в меня влюблён! - написала она в один из вечеров.

В моё сердце вошла игла.

- Сегодня праздник у ребят, ликует пионерия.

На следующий день:

- Он опять сказал, что мы никогда не будем вместе.

Сердце наполняла томительная надежда: вдруг Ваня действительно порвёт с ней?

- Где-то мы это уже слышали. В вашей истории анекдот на баяне, давай уже больше взрывного действия.

Я всей душой болел за Ваню в этой битве, но знал: рано или поздно он сдастся. Ваня был прост и честен, а Таня - умна, хитра и настойчива. Она прекрасно умела убеждать, а Ваня слишком сильно хотел, чтобы её слова оказались правдой.

Это было забавно. Работая программистом, я порой решал задачи высокой сложности - Таня вряд ли смогла бы понять даже их условия. Я был старше и, в конце концов, я был её начальником. Что касается Вани, то его работа и спортивные результаты показывали, что он волевой и сильный человек. Я прекрасно представлял, какие нужны усилия и личные качества, чтобы получить первый взрослый разряд в тайском боксе. И он, и я физически были несравненно сильнее Тани и могли бы справиться с ней одним щелчком. И всё же мы оба болтались, привязанные к ней, будто тряпичные куклы, реагируя на каждое её движение и тщетно пытаясь разорвать эту связь.

* * *

Поездка в Анапу начала тревожить меня не на шутку. Мне не хотелось быть с Таней, дарить ей тепло, спать с ней. Можно было полностью отбросить все элементы отношений, оставшись стандартными друзьями, но тут крылась другая опасность. Таня была храбра и сексуальна, она легко могла бы найти в Анапе другого любовника. Перенести такое было бы слишком тяжело. Сейчас Таня всего лишь добивалась другого парня где-то на другом конце Москвы, и это уже причиняло мне боль. В поездке же я рисковал увидеть её успех непосредственно перед собой.

Оставалась возможность проглотить обиду и в Анапе играть роль парня Тани, как было в Австрии. Так ли это сложно? Уверен, многие позавидовали бы: лето, море, спорт, красивая девушка рядом. Секс есть, обязательств нет. Как говорил один в меру известный усатый персонаж, «это роскошь, а не проклятие!» И вот тут был скрыт подвох. Снова стать с Таней парой, пусть даже на время, значило в какой-то мере открыть свои чувства. Отношения длиной в десять дней, пусть даже липовые, не могут обойтись без участия и внимания, и я потерял бы часть драгоценной защиты. Но я больше не верил Тане. Она изменяла раньше, так почему бы ей было не повторить это снова?

Жизнь ставила мне вилку. Говорят, если не знаешь, какой из двух вариантов неправильный, то нужно найти третий.

Моя зависимость от Тани очевидно причиняла неудобства, ограничивала. Нужно было разрушить эту болезненную связь, отбросить пустые надежды и сосредоточиться на реальных перспективах. И узел всех проблем можно было разрубить единым махом.

Я никогда не любил Таню по-настоящему. Пусть она и обладала массой достоинств, но будущего с ней быть не могло. И всегда, на всём протяжении отношений с Таней, я не переставал любить Надю. Когда мы расставались, я мечтал глотнуть свободы... Что ж, это было сделано.

Был ли я готов к возобновлению отношений с Надей? Однозначно ответить на этот вопрос было трудно. Пресыщение свободой не наступило, однако чувства к Наде определённо были живы. Я был уверен, что и она по-прежнему любила меня. А значит, её можно было вернуть - оставалось лишь найти компромисс в наших разногласиях.

Начни мы с Надей снова встречаться, я с радостью умотал бы с ней на любой край света, плюнув на Анапу и Таню.

Мне стало неловко при мысли, что я хочу использовать любовь к Наде как инструмент, чтобы освободиться от чувств к Тане. Но я сказал себе, что последнее - лишь приятный побочный эффект. Главной ценностью определённо была Надя.

Я стал чаще писать ей, выбирая только позитивную и нейтральную информацию: звери, закаты, работа. Надя была не против - хотя о себе почти не говорила.

Однажды она спросила меня о Тане, и я признался, что жил с ней в Австрии - это и без того не было секретом в кругу наших общих друзей. Но значение этих отношений я сознательно принизил, заявив, что Таня интересовала меня лишь как любовница, а сейчас уже не играет никакой роли в моей жизни. Я признался, что переживаю из-за предстоящей поездки в Анапу, потому что мне совсем не хочется видеть Таню.

- Почему? - спросила Надя.

- Потому что сейчас мне хочется разделять путешествия и приключения только с одной девушкой. И это не Таня.

- Можно же объяснить ей, что теперь вы будете просто дружить - и не больше.

- Да, ты права... Мне просто не очень хочется её видеть.

«А с другим парнем мне хочется её видеть ещё меньше». Этого я не сказал.

Естественно, я предлагал Наде встретиться. И она согласилась - спустя всего две недели после первого предложения! Ну, как «согласилась»... Сказала, что будет готова на это месяца через два. Что ж, это было вполне в её стиле, и я воспрянул духом.

Моя жизнь преобразилась. До сих пор болезненное желание обладать Таней соседствовало во мне с пониманием, что награда эфемерна, ведь Танины чувства стоили недорого и могли пропасть так же быстро, как и появиться. Это едва ли не приводило меня в отчаяние, ведь страсть вынуждала меня стремиться к тому, что неизменно принесло бы в дальнейшем новую боль. Теперь же у меня появилась надежда на что-то настоящее и светлое, чего не нужно было стыдиться. Мечты обретали плоть, и я отдался им всей душой.