Другая жизнь (СИ) - "Haruka85" - Страница 32

— Какого хрена?! — взревел разъярённый Валентин Сергеевич, и понеслось.

Тёмку, к счастью, затолкали обратно в детскую, а разбирательство перенесли на кухню, подальше от неискушённых детских ушей. Мать, срочно вызванная с дежурства домой, застала мужа и сыновей в состоянии глубокой истерики. Выместив излишки своего гнева кулаками, Валентин Сергеевич сгрузил полуживое тело непутёвого сына на пол возле батареи и продолжил добивать словами.

— Тварь! Ненавижу ублюдка! — надрывался он, как умалишённый. — Галька, я всегда знал, что это не мой сын! От кого ты нагуляла его, сука?!

— Валентин, опомнись! — негромко отвечала мать. — Он твой!

— Не сын он мне больше! Ничего в нём нет моего! И мордой весь в тебя, в бабу, и нутром! Девятнадцать лет я пытался вложить в эту блядь хоть что-нибудь от мужика! Всё без толку! Неужели это не лечится?! Зачем ты не родила его девкой?! Зачем ты его, вообще, родила, это позорище?!

Жуткая отцовская вспышка не могла длиться вечно. Эмоции схлынули, сменились усталостью. Крики становились постепенно тише, речь медленнее, пинки реже и слабее.

Когда всё закончилось, Сергей так и остался сидеть на полу, не замечая ни боли, ни жара радиатора, беспощадно жгущего плечо даже сквозь одежду. Позорное свойство психики отвечать слезами на агрессию процветало в детстве и с годами не ушло насовсем.

Томашевский выпал из реальности в самом начале скандала и весь сконцентрировался на том, чтобы сохранить остатки достоинства хотя бы перед самим собой. Из всего потока брани он смог бы повторить дословно лишь пару-тройку фраз, остальной смысл просто осел в его подсознании зловонной кучей мусора. Изгрыз губы в кровь, изодрал ногтями запястье, но выстоял.

Ночью на кухню пробрался Тёмка. Заслышав, как скрипнула дверь его комнаты, Томашевский поспешил встать, включил свет и зажёг газ под чайником — что угодно, только бы не пугать ребёнка.

— Серёжа! За что тебя так? — крепкое мальчишеское тельце тесно прилепилось к его спине.

— Тёмыч, не надо тебе этого знать.

— Родители сказали, не отпустят тебя обратно в Москву…

— Подслушивал? — улыбнулся одними глазами Серёжа.

Не отпустят — этого Сергей боялся больше всего остального. Конец мечте. Остаться в Норильске под строгим присмотром родителей. Кажется, мама всё-таки пообещала уволиться, чтобы присматривать за ним:

«Не кричи так, Валик. Москва — грязный город. Разве ты не видишь, мальчик не виноват, что попал в сети к педофилу!» — размеренно увещевала она.

«Я убью этого урода, из-под земли достану!» — орал отец.

«Не вини Серёжу. Всё поправимо. Поживём снова вместе. Дома я за ним присмотрю, на работе — ты, Илюша. Устроишь его к себе в цех… Найдёт хорошую девочку, женится… Всё хорошо будет, всё забудется, вот увидишь…» — монотонно, размеренно, как мантру, повторяла и повторяла мать, пока отец не угомонился.

Томашевский уехал той же ночью, пока родители и брат, обессиленные руганью, спали. Сергей, стараясь не шуметь, вынес из комнаты сумку, собранную ещё накануне, пересчитал скудные остатки наличных в кармане и проверил, на месте ли билет — стоило его лишиться, и на новый денег уже не хватило бы.

— Точно не останешься? — шёпотом спросил перепуганный Тёмка.

— Нет, Тём, не останусь.

— И не приедешь больше?

— Не приеду.

— А как же я?! Обо мне ты тоже забудешь?!

— Я заберу тебя, когда придёт время. Если ты по-прежнему будешь этого хотеть…

====== “Тамарочка” – Глава 15 ======

«А как же я?! Обо мне ты тоже забудешь?!» — Томашевский не забыл.

«Я заберу тебя, когда придёт время…» — время пришло.

«Если ты по-прежнему будешь этого хотеть…»

Хотел ли Тёмка уехать так же сильно, как прежде? Ждал ли?

Пять с лишним лет — долгий срок, и за это время многое не только могло измениться — должно было измениться и изменилось.

Пять с лишним лет нескончаемой переписки: СМС, мессенджеры, социальные сети. Звонки — тем реже, чем больше утекало времени с момента последней встречи. Видеочаты — почти никогда: не любил этого Серёжа, да и не умел: «На старт, внимание, марш!» — беседа, ограниченная строгими рамками пространства и времени напоминала игру в блиц, спринтерский забег, когда в считанные минуты нужно выдать максимум информации и получить тот же максимум. Концентрат общения, похожий более на сублимированный супчик из пакета, приправленный синтетической приправой из натянутых улыбок, банальных шуток и наигранных эмоций.

Столкнуться с настоящим Тёмой было… боязно. Оставленный той далёкой февральской ночью наивным и преданным мальчишкой, он продолжал расти, развиваться, впитывать новое, учиться познавать мир и узнавать его. Общего становилось всё меньше. Сергей чувствовал, что упускает связь, держал из последних сил, но перебороть неизбежное не мог. Теперь младший брат вырос — на полголовы выше, килограммов на двадцать тяжелее старшего.

Среда поглотила Тёмку, и, не имея осязаемых ориентиров в жизни, он растворился в общей массе таких же неприкаянных и безнадзорных сверстников. Теперь он слушал другую музыку, смотрел другие фильмы и почти не читал книг. Он завёл себе многих друзей-приятелей, всё чаще пропадал ночами, всё реже выходил на связь, всё чаще грубил, опускался до нецензурной брани и пошлостей, всё реже походил на себя прежнего… Другой Тёмка. Общего почти не осталось.

Томашевский едва дождался совершеннолетия брата. Сколько раз Сергей был на грани того, чтобы сорваться в Норильск и увезти мальчишку к себе вопреки родительской воле, законам и здравому смыслу! Последний перевешивал. Тёмка должен был окончить школу и сдать выпускные экзамены, Тёмка должен был жить в нормальной семье, в домашнем благополучии и сытости, а не болтаться за Серёжей на полулегальном положении по общежитиям и съёмным углам. Сам Томашевский мог неделями питаться макаронами, ходить всю зиму в осенних ботинках и не спать, выбиваясь из последних сил на подработках, но брату такой участи не желал.

«Когда придёт время…»

Прилёт Сергея не был сюрпризом — все детали переезда Артёма в Москву были обдуманы и согласованы заранее. По сути, весь этот год ушёл на подготовку к побегу.

Звёзд с неба Тёмка по-прежнему не хватал. Не обладал он ни целеустремлённостью, ни терпением брата, чтобы достичь результатов хотя бы упорным трудом. Сколько ни пытался Серёжа засадить его за учебники, толку не добился: Артём освоил богатый арсенал отговорок, научился успешно увиливать от нотаций и аттестат получил с такими баллами, что можно было забыть и об университе, и о бюджетном месте в самом затрапезном колледже. Равацкий обещал помочь. Всемогущим он не был, но платное место в престижном колледже автоматизации и информационных технологий «достать» обещал:

«Самое главное, с документами не опоздайте, Серёжа!»

Ощутимая брешь в скромном бюджете только-только становящегося на ноги Сергея. Снова макароны и ночные дежурства, но оно того стоило.

У Томашевского осталась неделя — достаточно времени, чтобы помочь брату собрать вещи и погрузиться на самолёт, но всё-таки тревога не отпускала: Артём не смог утаить от семьи своего намерения уехать, и не просто уехать, а отправиться к Сергею в Москву. Отец предсказуемо встал на дыбы и объявил комендантский час, мать ударилась в слёзы, Илья тоже был вне себя от гнева, и выражал своё негодование весьма активно — пьяными скандалами. Для Томы — пройденный этап, для Тёмки — настоящее. Хватит ли силы воли и желания отстоять себя?

Лето в Норильске выдалось жарким: табло в аэропорту показывало плюс девятнадцать градусов Цельсия — температура выше среднестатистического максимума по региону. Томашевский, однако, зябко повёл плечами и застегнул куртку до самого верха. Сергей у входа в аэропорт почти час, но Тёмка так и не появился. Чего-то подобного Тома ожидал, и уговаривал младшего не высовываться лишний раз, собрать вещи потихоньку, покуда возможно, дождаться удачного момента и ехать прямиком в аэропорт. Убедить не удалось, поэтому теперь Сергей отчётливо понимал: что-то пошло не так.