Другая жизнь (СИ) - "Haruka85" - Страница 29

— Ну?

— Разве это невозможно? — Эрик еле подавил желание отступить на пару шагов назад.

— Вы думаете, что несёте, господин Рау?! — продолжал распаляться Равацкий.

— Игорь Николаевич, в конце концов, он мог просто связаться с вами, разве нет? Я правда не знаю, кого о нём можно спросить, кроме вас! — даже в прошлые выходные, выслушивая слова Томы о том, что он не более, чем бесполезный ребёнок, Эрик не чувствовал себя таким жалким.

— М-да! Вы бы ещё родителям его позвонили, любезный!

— Я позвоню. Если вы мне скажете, куда звонить.

— Вы идиот?! Или… Ну конечно! В действительности вы ничего о Томашевском не знаете! — не без самодовольства воскликнул Равацкий. — Так с какой стати надеетесь, что я сей же час вывалю вам всю подноготную моего аспиранта?

— Всё я знаю! Только про родителей… Они что, умерли, что ли?

— Живее всех живых, насколько мне известно! — опускаясь в кожаное офисное кресло, профессор выдохнул утомлённо и протяжно, как сдувается плохо завязанный воздушный шарик, и надолго замолчал.

— Я пойду тогда, спасибо, — Эрик почти смирился, что зря потратил время и уйдёт ни с чем.

— Скорее всего, Серёжа, и правда, у родителей, — неожиданно подал голос Равацкий. — Я совсем забыл, он предполагал, что лететь придётся.

— Лететь? Куда?!

— В Норильск, разумеется. Вы что же, не знаете даже, откуда он родом?!

— Знаю, — поспешно соврал Эрик, лишь бы не сбить Равацкого с мысли.

— Ну вот. Видимо, там он и есть, поэтому и телефон выключен. Видимо, симку местную купил. Вопрос, почему он не поторопится с возвращением? Если он не объявится сегодня до шести вечера, я при всём желании помочь ему не успею…

— В смысле — помочь? — не удержался от вопроса Эрик. — Какие у него ещё проблемы?

— Наши с Томашевским проблемы — это наши проблемы, господин Рау. Ничем не могу помочь. А вот вам задам встречный вопрос: какие ещё у Серёжи проблемы? Вы явно темните, дорогой.

— Никаких, Игорь Николаевич! Честно! — выпалил Эрик, силясь сдержать победную улыбку. — До свидания!

Скудная информация, добытая от Равацкого, если рассматривать под нужным углом, была бесценна: во-первых, если Томашевский обещал появиться к профессору до вечера пятницы, он не мог не появиться; во-вторых, появилась слабая надежда, что Серёжа просто уехал по каким-то семейным делам, а вовсе не из-за злополучной выходки Эрика.

Оставалось только дождаться. Впрочем, дождаться — это только на первый взгляд легко. Прислониться к холодной, гладкой стене коридора и ждать? Поразмыслив немного, Эрик понял, что пересечься с профессором, кочующим по всему университету с утра и до вечера, Томашевский мог где угодно, и вовсе не обязательно — в кабинете завкафедрой. Вообще, не обязательно, что встреча должна была произойти в стенах учебного заведения — это Эрик с ужасом понял, когда увидел, как Равацкий, за которым до сих пор было не так сложно следовать по пятам, в компании проректора по учебной работе выходит на парковку. Куда он едет? Что, если не вернётся? Что, если поставит машину в другом месте или зайдёт через другой вход? Бежать за машиной?! Рау потрусил к основному въезду на территорию университета и забился от дождя под козырёк пожарного выхода.

Он ждал. Он промёрз до костей, но не покинул своего поста, пока не увидел, как машина профессора, энергично разгоняя дворниками потоки воды, наконец возвращается.

«Встречались или нет?»

Судя по тому, что Равацкий вернулся, как и уезжал, в компании проректора и по-прежнему с пустыми руками, никаких документов Серёжа не приносил и сам, соответственно, не объявлялся. Снова бесполезные блуждания по инстанциям. Поначалу Эрик пытался шифроваться, но стоило пару-тройку раз втиснуться следом за Равацким в тесный лифт, нахально распихав робкую очередь из абитуриентов, и он избавился от ложного смущения, стал смотреть по сторонам, не скрываясь, с вызовом. Равацкий, похоже, ситуацией забавлялся: поглядывал с ехидцей, петлял, будто запутывал следы, нигде не задерживался дольше пяти минут, и лишь ближе к вечеру, когда здание начало пустеть, а Эрик уже раз тридцать мысленно пожелал «гнусному старикашке» навернуться с лестницы и хотя бы ногу подвернуть, заперся в своей лаборатории.

Томашевский не пришёл ни в шесть, ни в семь, ни в восемь. В девять Игорь Николаевич сдал ключи на вахту. Эрик по инерции проводил Равацкого до стоянки. Уже у самой машины профессор обернулся и посмотрел Эрику в лицо:

— Он не приехал, не позвонил, и телефон его до сих пор выключен. Если я узнаю, что в этом есть твоя вина, парень, клянусь, я найду, чем ответить, — высказал профессор, не расшаркиваясь, на «ты», и Эрик вдруг понял, что тот тоже ждал — до последнего.

Весь этот день, всю неделю, а может статься, много дольше.

Не замечая ни усталости, ни голода, ни пронизывающего ветра, ни воды, хлюпающей в кроссовках, Эрик плёлся домой пешком и явился почти к полуночи — темнота во всём доме. Он долго бренчал звонком тридцать второй квартиры, но никто так и не откликнулся.

Тома не приехал.

Не вернулся Томашевский и на следующий день. Эрик перемыл всю квартиру, перестирал и перегладил всё бельё, сварил дежурную кастрюлю борща, нажарил сковороду котлет, а время едва перевалило за полдень. Всё валилось из рук: борщ оказался пересолен, котлеты пригорели, пересушённое бельё хотелось скомкать окончательно и засунуть поглубже в шкаф. В надежде отвлечься компьютерной игрой, Эрик подставил беднягу Макса Пэйна под пули рекордное количество раз, но уровень так и не прошёл. Чтение не сдвинулось ни на страницу. Телевизор не показал ни единой приличной передачи, хотя Эрик раз двадцать подряд пролистал весь список программ.

Бесцельно пялясь в потолок с сигаретой в зубах под оглушительный рёв басов, он дождался, наконец, озарения. Напиться. Эффективный и доступный до безобразия метод лежал на поверхности всю эту мучительную неделю, и почему не получилось додуматься до него еще в прошлое воскресенье, — задачка, решать которую уже не было нужды. Гораздо важнее стало решить, где, как и каким «лекарством» выгоднее всего будет избавлять себя от назойливых дум.

Вадим не смог бы выбрать более удачное время для звонка:

— Эрик! Приветствую! Как жизнь молодая? Что нового? — Барышев, казалось, фонтанировал позитивом и жизненной энергией.

— Хреново, — ничтоже сумняшеся брякнул Эрик — коротко, ёмко и, главное, от души.

Здесь и сейчас его обрадовал бы звонок только одного конкретного человека, и Вадим им не являлся. Любого другого Рау бы сбросил сразу, но в случае с Барышевым любопытство взяло верх. Эрик не сомневался ни секунды, что Вадим выкинет своего случайного гостя из головы, как только вернётся из путешествия по нестройным рядам хрущёвок его лощёный джип. Так что же заставило рыжего змея снова вспомнить об Эрике Рау?

— Совсем хреново? — уточнил Вадим. — Расслабиться не хочешь? У меня в клубе ты найдешь всё, что только душенька изволит!

Расслабиться Эрик хотел. В конце-концов, если принять во внимание специфику проблемы, то «Cherry Pie» был самым подходящим местом, чтобы напиться.

Глядя на опрокидывающего очередной бокал неразбавленного виски Барышева, Рау уже не удивлялся, что тот сам позвонил, встретил лично и проводил к барной стойке: он вёл себя так, будто цель его вечера была накидаться до беспамятства, и единственное, чего не хватало — компании благодарного собутыльника. Бармен наполнял хайболлы без напоминаний, Эрик давно сбился со счёта, и следил только за тем, чтобы не терять заданный темп. Вадим говорил много и складно, остроумно даже, но совершенно ни о чём, и пил тоже много, но, несмотря на хилую конституцию, хмелел значительно медленнее самого Эрика.

— Ты мне вот, что скажи, дорогой друг: что такого есть в Томке? Почему от одного взгляда на него мужики голову теряют? — вдруг без предисловий сменил тему Вадик.

— Идиот он, — в сердцах выпалил Эрик. — Люди любят идиотов.

— Ха-ха, версия классическая! Из разряда анекдотов. А я тебя серьёзно спросил, между прочим!