Игра Люцифера - Биркенфельд Брэдли - Страница 29

Ублюдки!

Глава 6 / Ответный удар

Я знал, что все стервятники уже разлетелись по домам, чтобы немного отдохнуть.

У меня шла кругом голова. Выскочив на улицу Рю дю Рон, я внезапно остановился, не зная, куда себя деть. Я раскрыл мобильный телефон и отказался от выпивки и ужина с приятелями, хотя и понимал, что мне нужно не меньше трех порций крепкого. Вместо этого я решил прогуляться. Мне нужно было хорошенько подумать с ясной головой.

Наступил прохладный весенний вечер. С садов, разбитых на крышах фешенебельных гостиниц, светили огни, а с набережной доносились звуки концерта классической музыки. Но я не видел и не слышал почти ничего. Я просто шел по брусчатке сквозь толпы людей, наслаждавшихся весной, как сквозь толпы призраков. Я дымился от злости, размышляя об уродливом повороте своей судьбы и пытаясь хоть немного остыть.

— Расслабься, Биркенфельд, — сказал я себе. — Давай рассуждать логически.

Конечно, я бы не стал невероятно успешным частным банкиром, работающим по всему миру и умеющим справляться с высокими рисками, если бы был милым и наивным, как Мэри Поппинс. В UBS что-то явно прогнило, и, хотя в глубине души я чувствовал это уже давно, мне было очень неприятно узнать тошнотворную правду. Но могло ли быть так, что вся эта история с секретным меморандумом была простой ошибкой? Может быть, я опережаю события? Вдруг этот меморандум был лишь черновиком, идеей, которую придумал и ошибочно занес в систему какой-то практикант из юридического отдела? А может быть, его сочинил какой-нибудь расстроенный сотрудник с маленькой зарплатой, который хотел устроить компании веселый денек? Заложить поглубже бомбу, и в нужный момент — бабах! Ну правда, неужели Кристиан Бовэй и Мартин Лихти действительно могли подставить нас таким образом? Ведь мы приносили фирме просто охрененно большие деньги. Могли бы они толкнуть своих благодетелей даже не под автобус, а под скоростной поезд, несущийся на всех парах?

Да, могли. Внезапно я понял ужасную истину — это действительно было так. Они бы сделали это, не моргнув глазом. Становилось жарковато, американские и западноевропейские «федералы» шныряли по всему миру и давили со всех сторон. Все могло взорваться в любую минуту, и швейцарские мафиози из UBS хотели тщательно прикрыть свои задницы. С чего им было бы о нас заботиться? Даже если бы нас, банкиров американского отдела, принялись подвешивать на дыбе, эти люди все равно продолжали бы получать немалые швейцарские зарплаты. В банковском деле очень мало достойных людей, а героев и вовсе нет. Если вы думаете иначе, просто заведите знакомство с кем-нибудь из местного банка.

Начался дождь. Я бросил окурок в лужу, и он зашипел как змея. Я подумал, что те люди, с которыми мне приходится иметь дело, те еще гадюки, и отправился домой, чтобы поразмыслить, как бы половчее отрубить им головы.

В моей квартире было прохладно, и я затопил камин. Подбросив дров в очаг, я стянул ботинки, налил себе большой стакан Johnnie Walker и растянулся на зеленом кожаном диване, наблюдая за игрой языков пламени. Можно было бы позвонить брату в Бостон, но Дуг, конечно, тут же велел бы мне собирать вещички и убираться из Швейцарии. Возможно, это было бы правильно, но бежать — не в моем стиле. Я слишком долго строил свою карьеру в Женеве, и если мне суждено покинуть UBS, то я сделаю это, как генерал Шерман во времена Гражданской войны, с честью пробивший себе путь в Атланту.

Однако для этого мне нужен был четкий план, и никакой стрельбы от бедра. Я не зря изучал в колледже труды военных тактиков, таких как Джордж Паттон и Эрвин Роммель, а в бизнес-школе разнообразные маневры в области делового права. Я должен был разыграть свою партию очень точно, как замысел хорошего гроссмейстера. И если я хотел сохранить шкуру и себе, и своим коллегам, мне нужно было просчитать все варианты развития событий. После пары часов размышлений за выпивкой и двумя большими сигарами Cohibas, выкуренными до скоса, я отбросил все надежды на то, что этот меморандум безопасен, и остановился на жестокой правде. Мои двуличные боссы могли в любую минуту сдать меня и моих коллег американским властям и заявить, что они всю дорогу запрещали нам заниматься тем, что мы делали. Именно это и означал Трехстраничный Меморандум.

В конце концов я отправился спать. Некоторые на пороге генерального сражения спят очень плохо, но я спал, как спят снайперы, пополняя запасы силы, накапливая энергию и готовясь к максимальной концентрации.

На следующее утро, ровно в 9 часов, я ворвался в офис Кристиана Бовэя как бешеный бык. Он дернулся на своем стуле, когда я с грохотом захлопнул дверь, швырнул ему на стол копию Трехстраничного Меморандума и наклонился, ударив костяшками пальцев по блестящей столешнице.

— Это что за хрень, Кристиан?

Он поднял одну руку, будто пытаясь отпугнуть какого-то демона, вытянул шею и прищурился, глядя на документ. Затем он кивнул, сел в кресле поудобнее и улыбнулся, обнажив свои зубы-отмычки.

— Здесь нет ничего, что могло бы вызвать ваше беспокойство, Брэдли.

— Ничего? — я еще сильнее наклонился вперед. — Неужели?!

— Да, именно так. — Он пытался не смотреть мне в глаза, которые наверняка в тот момент горели как угли.

— Не стоит гнать волну, Брэд. Здесь нет ничего страшного.

И тут я дотянулся до него, схватил за ворот и вытащил его из кресла. Мы стояли нос к носу, а моя вторая рука уже сжалась в кулак.

— Твою мать, Кристиан! — прошипел я ему в лицо. — Ничего страшного? Это, твою мать, очень страшно!

Я ткнул пальцем в меморандум.

— Ты ставишь нас всех под угрозу. Всех! Не только меня, но и моих коллег, наших клиентов и всех гребаных акционеров! Ты это понимаешь?

Я чувствовал, как он трепыхается в моих руках. Я был намного крупнее его, и он знал, что я могу просто поднять его в воздух и выбросить в огромное окно. Он что-то пробормотал о том, чтобы я не давал воли эмоциям и о соблюдении стандартных офисных процедур и практик, однако кровь настолько громко шумела в моих ушах, что я его едва слышал. Моя атака была тщательно рассчитана, но ярость была неподдельной.

— Знаешь что, Кристиан? — сказал я, наклонившись к нему так близко, что мог бы откусить ему нос. — Пошел на хер!

Я отбросил его, схватил меморандум со стола, вылетел из кабинета и захлопнул за собой дверь. Первым, что я увидел, были глаза Валери, которая таращилась на меня из-за своего стола с таким видом, будто лев разрывал ее босса на мелкие кусочки. На всем этаже царила мертвая тишина, все банкиры и ассистенты застыли в неестественных позах. Я поправил галстук, ухмыльнулся им и сказал «Bonjour, mes amis[44]. Сегодня прекрасный день!»

Затем я подошел к своему столу, снял пиджак, сел и зажег сигарету. Подошел Жак Леба с чашкой дымящегося кофе и сел прямо перед мной.

— Возможно, мне сюда стоило плеснуть бурбона, да только рановато, — сказал он и облокотился о стол. — Рассказывай, Брэдли.

— Спасибо, mon ami. — Я сделал большой глоток кофе и протянул Жаку страницы. — Взгляни на это.

Через несколько секунд глаза Жака расширились, а затем он принялся листать страницы, будто пытаясь понять, где в них кроется розыгрыш. Затем к нам подошел Джеймс Вудс, который накануне нашел этот отвратительный документ и уже знал, о чем идет речь. Он посмотрел на Жака, вопросительно подняв брови.

— Неприятная фигня, правда, Жак? Я выкопал это в корпоративной сети.

Затем к нам подтянулись мои приятели Анхель Гомес и Штефан Мундвиллер. Они прочли документ, переглянулись и прошептали:

— Что это за дерьмо?