Игра Люцифера - Биркенфельд Брэдли - Страница 21

— Итак, джентльмены. Што фы будете делатть, если фас останофят таможенники и начнут задафать фопросы? У фас есть три сценария. Прежде всего фас спросят, едете ли фы в Штаты по делам или на отдых. Что фы скажете?

Один из моих коллег сказал:

— По делам. Вы никогда не должны лгать.

— Неверно! — Ганс хлопнул по столу. — Фы фсегда путешестфуете ради разфлечения!

В таком духе все продолжалось еще около часа, и я был вынужден признать, что некоторые из мыслей Ганса все же заслуживали внимания. Однако в целом этот парень показался мне уж очень мерзопакостным, и я решил придумать свой собственный план «безопасности и соблюдения правил» — хотя бы потому, что нестандартные шаги снижали для меня опасность быть пойманным. Мне повезло, поскольку я здесь был единственным американцем. В конце занятия Ганс заявил, что его следующее занятие будет «отшень интэрэсным» и будет посвящено скрытому наблюдению и отрыву от слежки. Да, ребята из UBS ни хрена не шутили.

Погрузившись в культуру UBS, я обнаружил, что банк имеет хорошо разработанную программу отношений с богатыми людьми по всему миру, и она начала воплощаться в жизнь задолго до того, как здесь появился я. Казалось, что банк вкладывает огромные средства в благотворительность, поддержку художественных мероприятий, а также выступает спонсором популярных звезд спорта. Однако на каждой художественной выставке, теннисном матче, благотворительном собрании, яхтенной регате или этапе чемпионата «Формулы-1» банкиры UBS не упускали шанса постоять рядом с богатым парнем. Так что все это было напрямую связано с Новыми Деньгами и отдачей на активы. Одним из больших проектов банка был музыкальный фестиваль Вербье, проводившийся на одноименном горнолыжном курорте в Швейцарии. UBS оказывал финансовую поддержку молодым талантам, а затем организовывал для них концерты в Нью-Йорке, Вашингтоне, Чикаго, Майами и Лос-Анджелесе, а также в Сиднее и Мюнхене. Первый концерт тура начинался в Карнеги-холле.

— Хотите туда поехать, Брэд? — спросил меня как-то утром Бовэй, держа в руках пачку билетов.

— Конечно, клянусь вашими швейцарскими часами! — ответил я.

Это прозвучало забавно, поскольку Бовэй носил дешевые часы марки Hamilton. Я быстро уточнил в ежедневнике, свободен ли я в эти дни, и собрал вещи.

Прибыв в Нью-Йорк, я поселился в гостинице Plaza, взял напрокат смокинг и поехал на концерт в Карнеги-холл. Там я встретился с тремя приглашенными мной гостями — пластическим хирургом из верхнего Истсайда, стоматологом из Квинса и парнем из Джерси, торговавшем недвижимостью и очень похожим на Тони Сопрано. Оркестр заиграл Штрауса, причем довольно неплохо, а после концерта я пригласил своих гостей на поздний ужин в соседний ресторан «Русская чайная». В то время это было очень популярным местом, и если бы Ленин был жив, он тоже ходил бы туда. В зале стояли красные кожаные скамейки, на стенах висели картины с изображениями мчащихся казаков, а из еды там можно было найти великолепную черную икру, водку и борщ. По обыкновению я разговаривал обо всем, кроме денег, но в какой-то момент гости не выдержали.

— Итак, Брэдли, — заговорил профессионал из мира ботокса, пожирая кусок торта «Птичье молоко». — Что именно вы можете для нас сделать?

Я отхлебнул немного коньяка Anri XO и улыбнулся ему.

— Все, что я могу сделать для вас, доктор Голд, это нуль.

— Прошу прощения? — Он казался несколько озадаченным, как и близнец киношного гангстера с дантистом.

— Скажу точнее, — продолжил я, — три нуля. Нулевой налог на доходы, нулевой налог на прирост капитала и нулевой налог на наследство.

Это позволило растопить лед, и как только мои собеседники перестали смеяться, я пошел по привычному пути и принялся рассказывать им о зеленых денежных полях, которыми они могли бы наслаждаться на моих швейцарских пастбищах.

— Джентльмены, давайте просто представим себе сценарий, — предложил я. — Предположим, что вы — профессионал, которому удалось за годы упорного труда заработать 6 миллионов долларов. Кроме того, вы толковый и осторожный человек, поэтому не вложили деньги в рынок, который находится сейчас в плачевном состоянии из-за Мохаммеда Атты[29]. Вы меня понимаете?

Троица кивнула. По блеску в глазах Сопрано я понял, что такие деньги у него есть. У врачей тоже могло найтись по миллиону.

— Итак, — продолжил я, — эти 6 миллионов лежат в банке Chase и приносят вам паршивые 1,3 процента, поскольку процентные ставки в наши дни довольно жалкие. А затем вы решаете навестить меня в Женеве, где я беру у вас 5 миллионов долларов и помещаю их на декларируемый счет.

— Декларируемый счет? — усмехнулся стоматолог. — А какой смысл? Меня задушат налоги.

— Терпение, дружище. — Я поднял палец и улыбнулся ему улыбкой, говорившей «заткнись и слушай». — Мы берем еще один миллион и помещаем его на недекларируемый номерной счет, о котором никто не знает. Вы идете домой, а через месяц берете кредит в 4 миллиона долларов с вашего декларируемого счета, а я добавляю его к вашему номерному счету, и теперь его баланс составляет 5 миллионов. Пока все понятно?

Они кивнули как Три Балбеса[30], но я понимал, что эти ребята — далеко не дурачки. Мне казалось, что я слышу, как в их головах работают крошечные калькуляторы.

— Я в это время ищу возможности для хороших инвестиций. И вот я нахожу, к примеру, компанию Rheinmetall AG из Дюссельдорфа, которая изготавливает оружие и боеприпасы. А поскольку немецкие войска уже находятся в Кабуле и мочат там «Талибан», можно предположить, что курс акций этой компании будет расти. Можете ли вы купить эти акции за американские доллары? Нет, не можете, поэтому я беру ваши пять миллионов и покупаю евро, которые теперь стоят очень дешево, а после этого покупаю вам акции Rheinmetall. Через шесть месяцев я продаю акции, заработав 20 процентов, и на вашем номерном счете оказывается 6 миллионов долларов.

— Звучит впечатляюще, Брэд, — сказал специалист по ботоксу. — Но это незадекларированные деньги. Я не могу ими пользоваться.

— У этой истории будет счастливый конец, док. Теперь вы используете эти деньги для возврата кредита.

Я благоразумно умолчал о комиссионных UBS. К чему портить удовольствие от десерта?

— И таким образом, у вас есть семь миллионов: пять задекларированных и два незадекларированных. И знаете что? Если вы берете кредит, особенно у самого себя, у вас не возникает никаких налоговых последствий! Вы можете использовать эти законные пять миллионов как хотите. А когда вы приезжаете в старую добрую Европу, то тратите остальные два миллиона на отпуск, вечеринки и покупку красивых безделушек для ваших жен. Черт возьми, если хотите, вы можете купить себе яхту и поставить ее у причала в Канне.

— Понятно, — сказал Сопрано. — Если федералы начнут что-то вынюхивать, у меня есть все документы по операциям на декларируемом счете. А все остальное они не увидят, поскольку вы защищены швейцарскими законами.

— Бинго! — сказал я и подмигнул ему.

— Вы действительно знаете свое дело, мистер Биркенфельд, — сказал стоматолог.

— Это мой единственный талант, док, — ухмыльнулся я, а затем поднял рюмку с коньяком и сказал, — вы знаете, Женева прекрасна в это время года (лично для меня Женева прекрасна в любом месяце). Подумайте над тем, чтобы ее посетить.

И вы уже знаете, что было дальше, потому что после всех моих командировок происходило одно и то же.

Богатый американец средних лет с нарочито скучающим видом появляется в женевском аэропорту, и тут для него начинается «Волшебное путешествие с мистером Биркенфельдом». Его ждет черный Mercedes с тонированными стеклами, который отвозит его в гостиницу Richemond. Там для него уже приготовлен великолепный номер с видом на озеро Леман, свежими цветами, тропическими фруктами и коробкой швейцарского шоколада Frigor. Я заезжаю за ним около семи вечера, выражаю сожаление о том, что к нему не смогла присоединиться его жена и предлагаю ему купить ей какой-нибудь красивый подарок. Мы ужинаем в Le Comptoir, пятизвездочном ресторане с потрясающей французской кухней. К девяти часам он уже достаточно выпил, и я предлагаю ему переместиться в Velvet, чтобы поглазеть на сексуальных девушек. Это очень популярное кабаре, в одном из углов которого располагается шест и небольшая сцена для «танцев». Там к нам присоединяется мой приятель из Лондона, Ладьел Джафарли, инвестиционный банкир алжирского происхождения, напоминающий молодого Омара Шарифа[31]и обладающий довольно странным чувством юмора.