Сладких снов (ЛП) - Эшли Кристен - Страница 141

— Половиной Карнэля?

Он кивнул, уткнувшись лбом в мой лоб.

— Половиной Карнэля.

— Должно быть, комната ожидания большая, — прошептала я, понимая, что разговор отнимает у меня много сил, веки становились отяжелевшими, я пыталась бороться. Впервые, я не хотела засыпать.

Тейт увидел мои попытки, поднял голову на несколько дюймов, но обе его руки скользнули к моему подбородку.

— Давай спать, дорогая, — нежно попросил он, поднимая вверх большие пальцы и поглаживая мои щеки, — я буду здесь, когда ты проснешься.

— Не хочу, — пробормотала я, закрыв глаза и с усилием снова их открыв.

— Давай спать, Лори.

— Тейт, — прошептала я, веки снова стали закрываться, и я уже не могла их открыть.

Но перед тем, как я погрузилась в глубокий сон, почувствовала его губы на своих, когда он произносил слова:

— Сладких снов, детка.

* * *

Джим-Билли

Джим-Билли проснулся, чувствуя то, чего не чувствовал уже семь лет.

Мягкое, теплое женское тело прижалось к его боку, ее рука была под щекой на его плече.

С усилием он наклонил голову вниз и увидел светлую макушку Лори, ее плечо в больничном халате, прикрытую тонким больничным одеялом.

Он почувствовал движение, голова откинулась на подушку, и он перевел глаза на яркое колорадское солнце, пробивающееся сквозь окно, у которого стоял Тейт и наблюдал за ними двумя в постели.

— Она спит? — шепотом, хрипловато спросил Джим-Билли.

Тейт кивнул.

— Заставила меня принести ее сюда, хотела быть с тобой, — так же тихо прошептал Тейт.

Джим-Билли кивнул.

— С ней все в порядке? — Спросил Джим-Билли.

— Лучше, чем ты, — ответил Тейт.

Джим-Билли снова кивнул.

Он не чувствовал сильной боли, но опять же, он пока не двигался, и к его боку прижималась мягкая, теплая женщина, которая принадлежала Тейту, но все же была мягкой, теплой женщиной, и она была Лори, живой и дышащей. Это был подарок, жизнь была слишком коротка, чтобы можно было получить подарок, особенно такой драгоценный, который сейчас прижимался к нему на проклятой больничной койке, конечно, любой молча примет такой подарок.

Тейт отошел от окна к кровати, и за пару шагов он ни разу не отвел взгляд от Джима-Билли.

Как только он остановился перед кроватью, тут же взглянул на Лори, а потом опять перевел взгляд на Джим-Билли.

Затем он с силой прошептал:

— Я твой должник, Билли, огромный твой должник.

Джим-Билли снова кивнул.

— Знаю.

И он знал, не потому, что Джим-Билли пострадал и фактически не чувствовал свои кишки, и питание поступало ему через капельницу, торчащую из вены на руке, а потому что Джим-Билли пострадал, чтобы спасти эту женщину, которая сейчас прижималась к нему в постели, живая и дышащая.

Джим-Билли улыбнулся своей полу-беззубой улыбкой Тейту.

Затем произнес:

— Счастливого Рождества.

Тейт пялился на него секунду, ему далось это с трудом.

Потом лицо Тейта расслабилось, и Джим-Билли услышал его низкий смешок.

Глава 28

Где они сейчас?

— В одном из самых замечательных мест, где они сейчас, Тейтум Джексон, признанный лучшим полузащитником штата Пенсильвания и Высшей Лиги «Филадельфии иглз», вернулся в новостные каналы после двадцатилетнего отсутствия.

Как только я услышала имя Тейта, я слегка приподнялась от груди Тейта, пока мы лежали на диване.

Я и вся моя семья смотрели на футбольных комментаторов, сообщающих новости в перерыве воскресной (на следующий день после Рождества) игры.

Па позвонил моим родителям, как у него выдалась минутка, после того, как меня нашли. Мои родители решили не дожидаться следующего рейса, который был только на следующий день ближе к полудню, потому что к этому времени сказал мой папа, моя семья могла бы быть уже на полпути в Небраску (и была). Поэтому они упаковали свои вещи и все подарки, и ехали всю ночь, по очереди садясь за руль, чтобы добраться к нам, в Колорадо.

— Выключи это дерьмо, — прорычал Тейт, так как он был в очень плохом настроении, несмотря на то, что был только следующий день после Рождества.

Меня выпустили из больницы в канун Рождества.

Я говорила с полицейскими в больнице. Далтон находился в плохом состоянии в результате огнестрельного ранения и кулаков Тейта. Он признался только, когда специальный агент Тамбо выложил все улики против него, которых было не мало, учитывая, что он похитил меня, отстриг мне волосы, сохранил все трофеи, не избавился от своего матраса, который был покрыт пятнами крови, а значит ДНК, все время пользовался одним и тем же ножом, который и застрял в животе Джим-Билли.

Не говоря уже о том, что Солнышко частично его опознала.

Он также признался, что убил свою мать и повесил это убийство на ее мужчину. Он был, как назвал бы его Тейт, серьезно не в себе. Он не оценил, что его мама нашла любовь всей своей жизни, и совсем не оценил, что она не стала этого скрывать.

Тамбо сказал Тейту, что Далтон считал, что его мать должна была любить только его.

Они освободили парня матери Далтона после того, как он отсидел почти двадцать лет за убийство, которого не совершал, женщины, которую обожал. Государство возместило ему убытки, но я знала, что потеря любимой женщины и срок в половину жизни в тюрьме, не способны ничего возместить и залатать эти раны.

Тамбо также сказал Тейту, что я смогла освободиться, отчасти благодаря Тоне, Ните и другим девушкам, потому что они боролись, тем самым расшатывая ту трубу на батареи.

Я ненавидела этот факт, мне было ужасно не по себе осознавать, что их сопротивление его пыткам, помогло спасти мне жизнь, но я все равно была им благодарна.

И, наконец, Тамбо сказал Тейту, что Далтон убил всех девочек там, в том старом доме, а потом отвозил их откуда они были родом, даже если они были из Невады или Юты. Далтон считал, что они должны были вернуться домой, должны были соединиться со своими семьями, должны были упокоиться в родном месте. Далтон раскаивался потом, стремился контролировать и бороться с собой. Он убивал в мае на день рождения его матери, и в декабре — день рождения ее мужчины. Он позволял себе убийства в эти месяцы. Зная, что он сможет убивать в эти два месяца, заставляли его сдерживаться все остальное время. Но когда я появилась в баре, и Далтон увидел, как стали у нас с Тейтом развиваться отношения, внутри него что-то щелкнуло, как выключатель, и он потерял над собой контроль.

И этот факт я тоже ненавидела, но не стала зацикливаться на нем. Тейт научил меня одной вещи, когда я позволяла Брэду так поступать со мной, и что он чувствовал после смерти своего отца, и с тем, как он действовал после убийства Ниты, что жизнь была слишком коротка, чтобы зацикливаться на подобных вещах. Мы с Тейтом влюбились друг в друга, байкер и малышка байкера влюбились друг в друга. Для Далтона это было чем-то другим, но все равно на него повлияло. Я не собиралась, всю свою жизнь, пытаясь найти кого-то особенного, и наконец найдя, позволить какому-то психопату все разрушить.

Нет, я собиралась ценить такой драгоценный подарок.

Всегда.

Что касается моей семьи, у нас было довольно хорошее Рождество, если учесть, что у меня до конца не прошли синяки, и изредка беспокоила боль в боку. Как я и подозревала, мама закормила Джонаса, также как Тейта и меня. У Джонаса определенно было хорошее Рождество, когда мама, Кэрри, Па, Стелла, Вуд и я – каждый осуществил его заветное желание своим подарком (а некоторые подарки он даже не знал, что хочет такие). Нам потребовалось несколько часов, чтобы развернуть все подарки.

Тейт дал возможность мне побаловать Джонаса, а сам решил побаловать меня. Он подарил мне, сделанное на заказ серебряное ожерелье с пятью подвесками в виде изысканных серебряных цветов, и сама цепочка была необычайно красивой. Также он подарил мне набор из пяти серебряных браслетов, на двух были подвески-цветочки, а три были усеяны хризолитом и розовым кварцем вокруг. А также было широкое серебряное кольцо, которое он надел мне на указательный палец, оно село идеально и доходило до костяшки, на котором тоже был хризолит и розовый кварц. Весь это набор из серебра он вручил мне перед всеми.