Хозяин - Лисина Александра - Страница 32

— Эй, ушастый! Ты можешь не сопеть так громко? — вдруг обернулась Гончая и с раздражением уставилась ему прямо в глаза. — Можешь гордиться хоть до посинения тем, что идешь вторым вместо Шранка, но за твоим мерзким дыханием мне плохо слышно Траш!

— Не к тому прислушиваешься, — уязвленно буркнул Таррэн, мигом отбросив в сторону сантименты. — Вместо того чтобы уши вытягивать в мою сторону, лучше проверь направление: по-моему, мы прошли очередное «место мира».

Гончая внезапно запнулась.

— Что ты сказал?

— Говорю, что ты пропустила наш отдых, — раздраженно повторил эльф, останавливаясь рядом. — «Место мира» осталось позади и немного левее. А вот ты, кажется, замечталась.

Белка сузила глаза и нехорошо посмотрела на эльфа, даже не заметив, что поодаль с опаской замялись остальные спутники, напряженно гадающие, во что ушастому выльются его слова. Но она отчего-то не спешила — мрачно сверлила окаменевшее лицо эльфа изумрудными глазами и угрюмо молчала.

— Ты прав, — наконец медленно ответила Белка. — Кажется, я некстати размечталась о том счастливом времени, когда больше не буду видеть твою уродскую морду. Так что можешь гордиться еще больше. Но раз уж ты у нас теперь такой умный, может, сам доведешь остальных до лагеря?

Таррзн оскалился.

— Почему нет?

— Прекрасно, — холодно улыбнулась она. — Шранк, вы идете следом за ним и готовитесь к ночлегу. Дядько, на тебе периметр и караул. Карраш постережет снаружи. А мы с Траш еще погуляем по округе.

— Не уверен, что это хорошая идея, — буркнул Урантар, кинув на темного укоризненный взгляд, но тот был слишком раздражен, чтобы это заметить.

— Поверь, так будет лучше.

— Бел…

Она в ответ бешено сверкнула ядовито-зелеными радужками, и воевода резко осекся. Нет, только не сейчас! Не хватало еще, чтобы она снова сорвалась, как на тропе. Может, она потому и примеченное место пропустила, что слишком напряженно прислушивалась к узам, а не к лесу? Проклятье! Говорил же: рано начинать новое единение! А тут еще ушастый не вовремя заупрямился!

— Может, тебе поспать? — неуверенно предложил рыжий, когда зловещее молчание начало ощутимо давить на нервы.

— Не лезь, рыжий! — рыкнула Белка, хищно оскалившись вместе с хмерой. — Не суйся в то, в чем ничего не смыслишь!

— А думаешь, будет лучше, если ты опять озвереешь?! — неожиданно не послушался Весельчак. — Думаешь, кому-то от этого станет легче?! Я, например, не хочу, чтобы вокруг меня, как вокруг куска свежего мяса, ходило целых три хмеры, а не две, как обычно! И еще больше не хочу лишиться внушительной части своего зада, если у тебя вдруг сдадут нервы!

Гончая ядовито зашипела.

— Конечно, ведь именно зад — самая ценная часть твоего тела!

— Так и знал, что он тебе понравился, — нагло ухмыльнулся рыжий и демонстративно сложил руки на груди, заставив воеводу тревожно покоситься на воспитанницу, Волкодавов — отступить на безопасное от нее расстояние, а Гончих — молча покрутить пальцем у виска. Ну все, крышка дураку. Нашел когда дергать хмеру за усы!

Но Белка неожиданно фыркнула.

— Да, зад у тебя ничего, хотя бывают и получше.

— Это у кого ты видела лучше? — возмутился Весельчак. — Неужели у Элиара?

— Ну-у-у… — задумалась Гончая. — Я в общем-то не смотрела специально. Считаешь, уже пора?

Рыжий с готовностью развернулся.

— Эй, ушастый, повернись. Это не страшно: никто не укусит. Просто надо помочь нашему Белику выбрать.

Светлый ошеломленно моргнул. Совсем спятил смертный?! А потом подметил появившееся на лице Белки оценивающее выражение и медленно покачал головой.

— Прости, рыжий, но я не стану тебя позорить.

— Ты просто боишься проиграть, — пренебрежительно фыркнул Бешеный лис.

— Нет. Боюсь, что рядом со мной ты будешь смотреться жалко, а я, хоть и не человек, все же знаком с мужской солидарностью.

— Гм. Таррэн, может, тогда ты рискнешь? Ты же тоже этот… с ушами. И не так уж сильно отличаешься от Элиара, а значит, мы все-таки проведем сравнительный анализ смертных и бессмертных, и пусть Бел решит, у кого лучше.

— Нет, спасибо, — вежливо отказался темный эльф.

— Тогда, выходит, я выиграл? — удивился Весельчак. — Раз уже мне одному удалось сверкнуть разок своей лучшей частью перед глазами прекрасной дамы…

Таррэн почувствовал, как у него против воли вспыхнули уши. На самом деле не только этому обормоту, так сказать, «повезло». Некоторые, между прочим, умудрились показаться «даме» во всей своей красе. Причем не только «лучшей частью», как рыжий, а вообще всем, чем только можно.

Он невольно припомнил подробности той встречи у реки и злорадный вопль Белки по возвращении, после которого воеводу аж перекосило, и, к собственной досаде, порозовел еще больше.

Наверное, не надо было огрызаться сегодня? Но как прикажешь реагировать, если тебя из радужных мечтаний выдергивают в неприглядную действительность? Но он ведь не со зла. Просто Белка опять нацепила звериный оскал и, как всегда, с поразительной легкостью сумела вывести его из себя, потому что в искусстве играть на чужих эмоциях ей действительно нет равных.

Эльф осторожно порыскал глазами по окрестностям, но Белки уже не было рядом. Только задержавшаяся ненадолго Траш, поймав его обеспокоенный взгляд, хитро подмигнула и, одобрительно хмыкнув, исчезла в кустах.

«Ничего, ушастый. Не трусь. На самом деле она очень отходчивая», — донеслись до него мысли хмеры.

ГЛАВА 10

Границу он почувствовал внезапно. Просто открыл посреди ночи глаза и неожиданно понял: близко. Словно кто тихонько шепнул ему на ухо, а затем поманил за собой, настойчиво повторяя, что он просто должен это увидеть.

Таррэн пару минут лежал неподвижно, пытаясь разобраться в ощущениях, но затем решил не мудрить: до рассвета еще далеко, его спутники спят, Белка снова где-то гуляет, Карраш сладко жмурится возле догорающего костерка, Траш еще охотится… так почему бы и не сходить?

Эльф бесшумно поднялся с земли, успокаивающе кивнул заступившему на караул Урантару и бесплотной тенью выбрался из лагеря. Без особого труда пройдя сквозь густой подлесок и ориентируясь на резко обострившееся чутье, он быстро вышел за пределы охраняемой хмерами территории и беспрепятственно добрался до вершины одного из холмов.

Граница висела над Проклятым лесом словно гигантское серое покрывало. Она не казалась живой, не шумела невидимой кроной и не играла яркими красками в свете полной луны. А была на удивление тусклой, вялой и какой-то… пустой, будто порванная кем-то и бессильно обвисшая паутина.

Где-то там, за этой магической завесой, ждали своего часа демоны Нижнего мира, некогда призванные Изиаром. Где-то там все еще зияли распахнутые настежь врата между мирами. И именно там покоилось тело самого владыки — исковерканное, изломанное, истерзанное полчищами кошмарных тварей. Владыки, который кровью своей сумел когда-то остановить бешеный натиск пришельцев.

Страшно представить, сколько силы Изиар вложил в это защитное заклятие. Говорят, его амулет, спрятанный в недрах Лабиринта, хранил в себе частичку этой мощи, и именно поэтому его мог коснуться лишь прямой потомок великого мага, ставшего для Лиары и проклятием и спасением одновременно. Говорят также, что Изиар вырезал собственное сердце и что это оно надежно хранило его мир все эти долгие столетия. А его дальнему потомку нужно лишь повторить этот подвиг, чтобы граница простояла еще одну тысячу лет.

Какое-то время Таррэн просто стоял на холме, рассматривая последнее творение своего предка и гадал: какой же волей нужно было владеть, чтобы в спешке, впопыхах, косясь на умирающих людей и нелюдей, суметь сплести паутину защитных заклятий, тройным кольцом отгораживающую Серые пределы? Какое нужно самообладание, чтобы, глядя, как совсем рядом сотнями и тысячами умирают доверившиеся тебе люди и нелюди, не совершить ни единой ошибки? Сколько мужества, чтобы остаться там самому? Наверное, для этого нужно быть безумным? А может, святым?